По страницам памяти - 2

Я продолжаю публикацию своих воспоминаний
о Замоскворечье
Начало здесь:
"По страницам памяти"
http://www.stihi.ru/2014/11/30/11205               


       Моё Замоскворечье



***

       Идея взымать с граждан плату за проезд по дорогам (трактам)
и тем пополнять казну возникла не вчера. Так между Серпуховской
и Калужской заставами пролегала Мытная улица. А на ней ещё в
15 веке находился Мытный двор, на котором собирался мыт -
плата за проезд, а позже пошлина за право на торговлю.
Постепенно эта функция перешла в гостиные дворы, а плату
за въезд отменили совсем вплоть до 21 века, когда снова вспомнили
о платных дорогах. В память о мыте остались названия  улиц
 Мытная и Коровий вал. На Коровий вал
пригоняли своим ходом скот для продовольственных нужд города.
После Серпуховской заставы на Мытном дворе получали
разрешительные документы и уже тогда на Коровьем валу сбывали
товар лавочникам. Не случайно в языке остались слова:
мытарства, мытарить. Видимо право на проезд и торговлю
давалось предпринимателям извечно нелегко. Миновать обязательную
процедуру уплаты налогов не представлялось возможным.
Не случайно въездные магистрали города назывались заставами.

***

Буквально в десяти минутах ходьбы от Мытной на улице Шухова
в начале 20-х годов прошлого века выросла знаменитая башня
на Шаболовке. Ей чуток не хватило пиара, чтобы заткнуть за пояс
Эйфелеву башню в Париже. Да и с металлом в разгар гражданской войны
в стране было не густо. Поэтому начальную проектную высоту 350 метров
урезали до 148. Но ажурность конструкции превзошла изяществом
французскую соперницу. Кстати, не в ущерб надежности. Когда в 1941
году почтовый самолёт из-за неисправности врезался в трос растяжки,
башня с честью выдержала удар.
Ребенком я гулял с родителями вокруг башни, ел мороженое в стаканчике,
представлял по рассказам отца откуда летел и как падал этот самолёт.
А еще силился понять, как же с вершины этого железного чуда в наш дом
в маленький телевизор Старт-2 приходят дикторы и кино. Жалко, что сейчас
 башня у семи нянек находится без глазу, в аварийном состоянии. Министерству связи
она - ненужная финансовая обуза. А у Министерства культуры нет средств даже
на достойную охрану.

                ***

     Перекресток Люсиновской и Павла Андреева хранит память об одном инициативном
французе - Анри Брокаре. Он задолго до Депардье, в конце 19 века, приехал
в Россию чтобы воплотить свою идею производства парфюмерной продукции.
Начал с изготовления мыла. Завалил Россию общедоступной продукцией
по цене 1 копейка за кусок. Получил заказ на снабжение мылом армии.
Позже расширил ассортимент. Купил помещения и построил целую фабрику
в Замоскворечье. Анри Брокар обладал незаурядными организаторскими способностями.
 На его предприятиях практически не было забастовок. Он легко находил общий язык с рабочими. В советское время в 30-е годы "красным директором"
 одеколонной фабрики "Новая заря" стала известная женщина, жена Молотова,
Полина Жемчужина. Духи «Любимый букет императрицы» естественно переименовали
 в «Красную Москву». Красно-белый дизайн упаковки и фигурный флакон в форме
Кремлевской башни остаются неизменными с 1925 года.
 Технология изготовления на «Новой заре», к сожалению, изменилась —
советская парфюмерная промышленность не смогла сохранить легендарные рецепты.
 И сегодня бывшие духи «Любимый букет императрицы» имеют чуть горьковатый запах.


                ***
      Трудно переоценить значение пишущих машинок в докомпьютерную эру. На них замыкался весь документооборот, который успешно взяли на себя нынешние принтеры. А в послевоенные 40-е – 50-е годы продукция завода пишущих машин на Большой Серпуховской д. 21   имела едва ли не стратегическое значение.
       Спросите любого эксперта-криминалиста легко ли опознать конкретную печатную машинку по отпечатанному на ней листку. Он снисходительно объяснит вам, что это не запредельно сложная задача. Во-первых, выпускавшихся в стране и за рубежом моделей машинок было сравнительно немного, от силы два десятка. Но самое главное, что качество их сборки заставляло желать лучшего. Поэтому даже у практически новых пишущих машинок была масса индивидуальных дефектов, особенностей.  У одной буквы западали, у другой нажим литер был неравномерный, а сами буквы прыгали относительно линии строки.
        Работа на заводе была сдельной. Трудились там в основном женщины. Сборка аппаратов еще с горем пополам была налажена. А вот с настройкой, наладкой готовой продукции были большие проблемы. Работницы за смену в кровь сбивали руки, травмировали пальцы, подгибая, смазывая и доводя до ума непослушные железки. И постоянно не укладывались в установленные нормативы. А значит оставались без премии. Текучка на заводе была страшная. Редко кто выдерживал больше трех месяцев. А нередко между записями в трудовой книжке о приеме и увольнении проходило 2-3 недели.
        С появлением принтеров потребность в пишущих машинках значительно снизилась. В 90-е годы завод уже был чем-то вроде ремонтной мастерской. И в 1998 году московское правительство попросило его освободить территорию на Б.Серпуховской под жилищное строительство. Остатки завода под вывеской акционерного общества “ОРТЕХ” были переведены на улицу Щипок д.1.
               
                ***

       История  строительства детской Морозовской больницы – пример благотворительной деятельности купеческой династии Морозовых в Москве.   В 1900 году на их пожертвования начинается строительство больницы. Закончилось оно 6 лет спустя. Проект отвечал самым современным на то время медицинским требованиям. Впервые в России разные лечебные отделения были разнесены по отдельным корпусам. Всего было построено два десятка корпусов. Метод лечения отдельных заболеваний путем изоляции зараженного контингента полностью себя оправдал. В начале 20 века больница успешно боролась с различными инфекционными заболеваниями. В 1941 году больница едва не сгорела во время налета немецкой авиации. Но местные добровольные комсомольские дружины  смогли ликвидировать пожар.  Больница и по сей день успешно функционирует, на том же месте, в тех же двухэтажных корпусах, разбросанных в 4-м Добрынинском , переулке, построенных больше 100 лет тому назад.  Из благ цивилизации больницу укомплектовали в последние годы современной вентиляционной системой, и конечно современным оборудованием. Но самое главное достоинство Морозовской больницы – это врачи. На фоне коммерциализации медицинской отрасли сотрудники этой больницы высоко несут звание врача. Это настоящие профессионалы и медики по призванию.

                *** 

       Мой дом. Первое жилище в моей жизни. Крыша, под которую меня внесли из роддома. Это был одноэтажный барак с маленькими комнатушками по обе стороны длинного коридора. Помню квадратную комнату метров пятнадцати, с одним маленьким окном с форточкой, за которой в авоське висели продукты. В центре массивный круглый раздвижной стол, который умел в случае прихода гостей превращаться в овал. В углу гардероб с зеркалом во весь рост. Рядом моя кроватка. По другой стене койка родителей. Над ней коврик с вышитыми оленями. Засыпая, я любил их рассматривать, хотя знал досконально. У окошка на тумбочке швейная машинка Подольского завода. Там же настольная лампа. Пол деревянный крашеный в коричневый цвет. Через всю комнату от входа к окну тянулся потертый половичок. У входа над выключателем висел отрывной численник. А рядом несколько крючков для верхней одежды. Люстры не было. Под потолком на проводе висела большая  “лампочка Ильича”.  Общая кухня была, но я её не помню. Меня, двух-трех летнего, не выпускали за пределы комнаты.
        Постепенно наши соседи стали исчезать. То одна, то другая семья переезжала на новую квартиру. Барак пустел. Наконец, наступил и наш черед. Переезд был не дальний, в соседнее здание.  Оно было двухэтажным, капитальным и являлось семейным общежитием. И всё же новая комната была попросторнее и посветлее.
        И вот наступил день, когда приехал кран с огромной грушей на тросе и стал ломать наше прежнее жилище. Здание только снаружи было покрыто штукатуркой. А внутри под ней напоминало плетеную корзину. Перегородки тоже были из фанеры. За полдня здание превратилось в кучу мусора. Сейчас на этом месте стоит жилой дом, фасадом выходящий на Люсиновскую улицу. На первом этаже несколько лет работало кафе-мороженое. Теперь там магазин «Азбука вкуса».
      
                ***

        А это воспоминание моего отца. Москва октября-ноября-декабря 1941 года была безлюдной. Кто помнит безлюдную Москву лета 1980 года, когда всех ”лишних” людей предусмотрительно выслали из города, может себе представить это с поправкой на время.
В городе осталось около 300 тысяч человек. Очень много людей было эвакуировано вместе с предприятиями и организациями. Но всем уехать было нельзя. И оставшиеся в городе готовились к обороне. Лозунг, что Москву не сдадут, был подкреплен не только героическими усилиями по сооружению оборонных коммуникаций. Город активно минировался. Совсем не гипотетическим представлялся и негативный вариант развития событий. В случае, если бы враг ворвался в город, ему не должно было достаться ни одно промышленное предприятие, ни один склад или транспортная артерия. Приказ взорвать город уже был подписан и на местах только ждали контрольной отмашки. К счастью, события пошли по иному сценарию. Сталин долго не решался ввести резервы под Москвой. Наши войска были обескровлены. Но и фашисты в значительной мере исчерпали атакующий потенциал. И только тогда Главнокомандующий дал команду ввести в действие свежие резервы сибиряков.


                ***
Р.S. Интересных адресов в этом районе уйма. Жду предложений от читателей – о чём еще Вы хотели бы прочитать.