Первоклассница

               
 Первого сентября я  всегда вспоминаю очень старый фильм «Первоклассница».  Трогательная история о том, как девочка   Маруся  пришла записываться в  первый класс , прихватив из дому  все документы, даже квитанции на оплату за  коммунальные услуги.
  В памяти всплывает из небытия образ моей первой учительницы - Кисилевой  Марии Петровны.  Черные глаза , на щеках лёгкий румянец,  тяжёлая  коса  собрана  в тугой узел. Не очень высокая, стройная, она мне казалась красавицей. Так оно и было . Молодые , все красивые.
  Я страстно,  как и Маруся , мечтала о школе. Мои  сёстры и брат  уже  учились в старших классах, а мне мама повторяла всегда одно и то же:
   -Успеешь,  тебе рано.
 К сентябрю 1950 года, мне  исполнялось  только шесть с «хвостиком». Я была маленькая, худая, одним словом, ребёнок военных лет. Частенько мама отдельно от других детей подкармливала  меня « вкусненьким» 
   -«Э, какой толк, всё равно худой , совсем   плох аппетит »,- жаловалась мама,  соседке ,  коверкая русские слова.( на татарском   нет женского рода) 
 На   просьбы,  записать меня  в школу , мама  многозначительно отвечала:
-Посмотрим!
 Вот так всегда, сложные дела она решала с оглядкой на будущее. Пережив войну,  и оставшись одна с четырьмя детьми на руках, волей  - неволей  потеряешь уверенность в завтрашнем дне.
 Теперь, я думаю, что  она жалела меня , боялась за моё здоровье , во вторых, пугали  непредусмотренные расходы : школьная форма, туфли, портфель , да мало ли что надо , это ведь не по двору бегать босиком в  полинявших платьишках.
  Сначала  про новое  платье. Помню,  приехала к нам из центра города     тётя- двоюродная сестра отца.   После раздачи   гостинцев, она  печально  развернула свёрток:
 - Амина, посмотри,  новое платье сожгла утюгом, может быть, можно перешить на кофту?
 Разложив платье,  мама  стала  прикидывать , что с него можно сделать. 
 Тётя притянула меня к себе:
  -Ну что , переедешь жить к нам? Собирайся,  прямо сегодня и поедем. 
 Каждый раз она  уговаривала маму отдать  меня  ей.   Своих детей у неё не было,    она  очень  хотела  меня удочерить. Мама   разрешала забирать   только  на время, погостить.  Из- за этого отношения между ними  осложнялись .Тётя   долгое время  не приезжала к нам. Потом не выдерживала и появлялась под каким-нибудь  предлогом, и увозила меня в гости . Я жила у них недели две , а потом просилась домой . Скучала  по  маме , по сёстрам и брату и по  своим дворовым подружкам.
- Ну что поедешь ,  бабушка пирожков уже напекла, ждёт,- уговаривала  тётя.
- Я,  чтоб не обижать её,  ответила, как можно,  мягче:
  -Сейчас нельзя, мы в школу пойдём записываться.
 - Как,- удивилась тётя,-  тебе разве уже  семь лет?
 -В  том- то и дело , что ещё нет, а она меня замучила , в школу хочет, - вмешалась мама.( дома мы говорили на татарском.)
- Вот поедешь   ко мне жить , я тебя в свою школу запишу , и форму куплю,  и портфель ,  на свою фамилию перепишу. Ну что ,поедешь?
Соблазн был большой. Я  молчала .  Вдруг мама спокойно ,  как о  давно решенном,  говорит:
 -  Нет,  мы на днях  пойдём  в нашу школу, может быть возьмут.
Тётя  тяжело вздохнула и ,  обречённо  махнула рукой:
 - Ладно, Амина , перешей  это платье  для  Розы.   Весь сентябрь в школу   разрешают ходить в летних платьях.   На ,возьми  деньги , купишь  к платью   сандалии.
 Так произошло окончательное примирение.   
    Настал торжественный день,  мама надела свое  выходное платье, накинула  косыночку,  чуть- чуть подкрасила губы ,мазнув  мизинцем из «губнушки». Она прятала  её  от наших глаз в деревянную  шкатулку.
Позже ,  я узнала,  украшения и косметика- довоенная роскошь, подарки отца.  По фотографиям было видно, что он, настоящий франт. Чёрная тройка , белая рубашка с бабочкой , шляпа и трость. Как это не сходилось , с теперешней нашей жизнью . Позже,   мама часто нам рассказывала , как они хорошо  жили до войны.
  Меня наряжали всей семьёй.  Надели , только  что перешитое из тётиного, вишнёвое крепдешиновое платье с  оборочками. На шею повесили ниточку красных бус , на уши вдели маленькие детские  серёжки.  Эта   бижутерия  передалась  от старшей сестры, к средней и вот теперь - мне.  Накануне,  мама купила  красные сандалии,  к ним  белые носочки   с красной каёмочкой.
 Мама  имела на всё своё понятие и вкус.  В тридцатых годах они переехали   из татарской деревни в город Баку,  Она  была   совершенно не грамотная,  однако,  самостоятельно научилась шить.  Я всегда с трепетом следила ,  как  мама придумывала фасоны для своих богатых  заказчиц, а потом    смело кроила  дорогие ткани.
 
  И вот мы переступаем порог школы. Сердце моё трепещет. Мама волнуется  ещё больше меня,  ведь ей придётся разговаривать с учительницей. Она хорошо говорила на азербайджанском ,  а  на  русском –  плоховато.   
 Дежурная  направила нас в кабинет , где записывали в первый класс в русский сектор. Наша школа была смешанная.  Навстречу  нам поднялась уже немолодая учительница ,  вся в светлых кудряшках,  с  ямочками на щеках ,  приветливо пригласила сесть.
  - Меня зовут   Валентина Николаевна. Помню, ваши   старшие   дети  учатся у  нас. Значит,  привели младшую. Ну что ж, если она тоже так хорошо будет учиться,  мы с удовольствием  примем её.   Она обратилась  ко мне;
 - Как тебя зовут?
 Я назвала полное имя  отчество и фамилию.
  - Хорошо, а что ты умеешь?
   -Могу  читать и считать ,- поторопилась я сообщить   самое  главное .
    -Молодец , ну прочитай вот из этой книги.
Я прочитала довольно свободно.  Я  давно уже  читала  книги старшей сестры.
  -Хорошо,  вы принесли документы?
  Мама  протянула  приготовленный пакетик. 
Валентина Николаевна  взглянула на свидетельство о рождении  и нахмурилась :
 -Тебе  семи лет нет ещё, рановато,   подрасти  чуть-чуть, тем более  ты такая худенькая.
  Мама испугалась ,   учительница  могла  подумать, что   в нашей многодетной  семье  плохо питаются,  поспешила  объяснить:
  "Совсем  он  плох  кушает, отдельно  кормлю, толк нет."   
   Я дёрнула её за подол. Сердце моё  замерло,  на глаза навернулись слёзы.
 Валентина Николаевна  на стол рассыпала счётные палочки:   
  -  А  складывать  и вычитать ты тоже  умеешь?
 Я решила все примеры.
  -  Молодей, молодец, что с тобой делать? А что это у тебя на шее?
 -Бусы, - радостно  ответила  я
 -А на ушах?
 - Серёжки.
   -А ты знаешь, что в школу нельзя носить никакие украшения , у нас строгие правила.
 Я тут же начала снимать все свои «драгоценности». Валентина Николаевна засмеялась :
  -Не снимай, не снимай, сегодня можно,  а вот  1 сентября  не надевай, договорились?
 Продолжая улыбаться,   она  обратилась  к маме: «Приводите её 1 сентября в школу,  в первую смену,  класс 1 А, классным руководителем будет у вас Мария Петровна  Кисилёва. Она вам учебники выдаст бесплатно.  А вы подготовьте справки  с поликлиники ».   
 Всё сказанное, Валентина Николаевна  записала на листочек и подала маме.
 - Поздравляю , учись хорошо, да и дома кушай побольше , а то ведь учёба- это не лёгкий труд .
   Домой  я   бежала,  всем соседям,  кто попадался навстречу,   рассказывала,  что  меня приняли  в школу.
   Наступило 1 сентября . Торжественная линейка , первый звонок. Всё это  я  смутно  помню, а  вот то,  что Мария Петровна (мистическое совпадение)  была в платье  таком , как  на мне , запомнилось навсегда.  Крепдешиновое,   вишневое,   с белоснежным воротничком ,и   фасон точно такой , какой   был   у тётиного , пока его не перешили  для  меня.  Это поразило больше всего. Я  сразу полюбила  Марию Петровну ,   как родную, тем более, что очень она  была похожа на мою самую старшую сестру, которая уже училась в педучилище.  Мария Петровна    взяла  меня  за руку ( наверное потому , что я была самая маленькая ростом.)  и повела  нас строем   в класс. 

 Отношение к учителю   у нашего поколения - благоговейное. Хотя  учителей   за десять лет  сменилось  много ,я  их  до сих пор  всех  помню .  У  пожилых людей,  память прошлого  - бесценное богатство.  А  с   возрастом мы становимся сентиментальными.  Однако,  не из-за крепдешинового   платья   решилась  я записать свои воспоминания. Нет, конечно. 
  Дело в том,  что недавно   в интернете  наткнулась   на рассказ .  Автор,   мужчина  солидного возраста.
Я  читала его   замечания  о поэзии.  Из его заметок , узнала, что    он родился и  жил в  Ленинграде, выучился на врача ,  к тому же рисует , пишет стихи и прозу , человек  не без  способностей. Давно  живёт   в  Америке .
 Он тоже помнит своих педагогов.   Но, как- же мне было  нестерпимо обидно за его учителей.  Мало того, что все они, по его рассказу,  не умные, ещё  каждый из них  наделён    физическим  недостатком .  Один - косой,  у другого голова трясётся, третий - неопрятный.  Учительницы  сплошь - истерички.  Как будто  в  одну  школу  специально собрали   психологических и физических  уродов.  Сколько сарказма,  издевательства ,  высокомерного  уничижения в характеристиках.
  Рассказ начинался  с того , что мальчик (автор о себе пишет),  семиклассник   на школьных утренниках выступал   который раз   с  одним и тем же номером.  Его   встречали  на «Ура!». И вот « классная»  ему говорит , что пора сменить  номер ,  уже неинтересно , а мальчик  заявляет:
 - Иду на спор , что  меня   снова вызовут на «бис» 
 Учительница ,  по его  рассказу, насмехается  над ним,  провоцирует  спор,  злорадствует. (Странно, почему бы ей провоцировать ученика?.   Вот такая она, по  мнению автора,  язва )  В итоге мальчик  привлекает несколько  ребят ,  они устраивают на   школьной сцене  во время выступления «садом»  Естественно  утренник срывается.   
  Через десятилетия,  пожилой человек с гордостью вспоминает о своём  «режиссёрском»  таланте. 
  Бог  судья  этому автору. Выучился в нашей стране  бесплатно и теперь без стеснения мажет дёгтем  наставников,  а,  может быть,   и зарабатывает на  этом. 
    После войны в школы возвратились   учителя – фронтовики.   Вполне,  может  быть,  были  среди них и инвалиды.
  Снова  вспоминаю своих педагогов.   Был  пожилой географ , ходил с палочкой , после ранения . Кажется,  у преподавательницы ботаники,  была чуть искривлена кисть, тоже ранение.  Она ушла добровольцем на фронт ,служила  медсестрой. Мы чествовали их  на праздничных утренниках.   В наших глазах они были героями.
   Помню ,  учительницу русского языка Антонину Алексеевну. Вот она разбирает наши ошибки , не выдерживает, хватает подол  своей широкой юбки,  машет изо-всех сил:    
 «Запомните , наконец, ветер развЕвает  флаг, шарф , подол юбки…, а вы  развИваетесь, посмотрите,  как вы развИлись за этот год».
  Девочки  понимали  намёк,  смущались.   А вот она у  окна,  стучит пальцем  по раме,  по стеклу, по шпингалетам:  «Запомните на всю жизнь - оловяННый,  стекляННый,  деревяННый» . Мы запомнили навсегда,   её старание донести до нас правописание.
Физик,   учился  заочно. Покупал на свою зарплату    научно- популярную литературу - тонкие  книжечки,  рассказывал о достижениях  науки  и техники  и,  по-детски радовался,  если мы брали домой почитать. А мы, в «благодарность»,  частенько  забывали возвращать их  назад . 
 Учительница пения,- вспоминает мой муж, (  мы с ним учились в одном классе) считала , что у  него   есть слух  и голос. Она  оставалась с ним  после уроков,   аккомпанировала на пианино и разучивала с ним песни.  Между  делом, подкармливала «певца»  бутербродами.  Знала, что  рос он  без отца. Почти в каждой семье  отцы и старшие братья  не вернулись с войны.
     И была Зинаида Петровна -  «химичка» -  классная руководительница   с восьмого класса.    Высокая,  статная,  с  копной волос на затылке  и смешными локонами на висках.  Всегда в строгом , красивом синем платье .
( подозреваю,  что оно было единственное - выходное), Она меняла маленькие цветные шейные платочки, платье  преображалось.   Мне  она казалась высокомерной ,  но наши девчонки гордились , что мужчины –учителя   заглядывались именно на нашу «классную» . 
  Когда мы учились в девятом классе , в свой день рождения , она не пришла в школу.   Мы,  решились поехать  к ней   домой.  Сложились, купили недорогую  вазу ,  цветы.   Приехали  неожиданно.   
Наша  строгая  красавица,  оказалась гостеприимной,  весёлой хозяйкой.
  «Учитесь , девчонки,  за 10 минут- 10  блюд!»  Мы быстро приготовили  незамысловатые блюда ,  накрыли  стол. Стали рассаживаться. В  этот торжественный момент , один из парней , подавая стул , слишком высоко поднял его , не рассчитал, и… звон ,  плафон   люстры   полетел  на пол. Мы замерли. От стыда , хоть на месте провались.
  « К счастью , к счастью»  ,- закричала  Зинаида Петровна,-   муж давно хотел поменять люстру,  эта очень старая ».
 Немного погодя,  мы забыли про люстру, пили чай , шутили и смеялись.    
  Может быть, нам  просто повезло с учителями , а этому  русскому американцу  – нет?
 Думаю, скорее всего,   в нём самом до сих пор  сидит червоточина. 
 А я помянула   добрым словом  учителей и на душе,  стало спокойно.