О Черни

Дела давно минувших дней…
Зашел я как-то на самой заре «перестройки» в нотный магазин «Лира» на Никитской (тогда еще улице Герцена) на другой стороне от консерватории – сейчас там очередной бутик. По обыкновению перебрал пачку старых нот. Среди всяческих этюдов Бейера и «Хрестоматий педагогического репертуара для 3-го класса» оказалась пожелтевшая тетрадочка с выцветшей красноватой обложкой:

Musikalische
THEATER-BIBLIOTHEK
f;r die Jugend
15 (от руки вписано) tes Heft.
KLEINE POTPOURRIS
nach beliebten Motiven aus den neuesten Opern
f;r das
Pianoforte
Von
Carl Czerny

Wien bei Tobias Haslinger

Ну и цена подходящая – 15 советских копеек. Берем…
Потом дома уже разобрался. Попурри на темы из «Нормы» Беллини. Под обложкой на титульном листе и номер черниевского опуса обозначен – 463. Отпечатано с медных досок – характерные ободки по краям страниц, и сам текст немного расплывается. Хаслингер-то умер в 1842 году - издатель Бетховена, Черни, Клементи, Штрауса-отца, Шумана и т.д. Нижние углы захватаны пальцами так, что аж почернели – видно играли много. Да немудрено опера-то какая знаменитая – самая что ни на есть «попса» начала 19 века.
Но самое любопытное – старинная овальная печать на обложке: «ALMAGEN DE MUSICA E INSTRUMENTOS DE J.F.EDELMANN, HABANA. CALLE DE LA OBRA PIA N.12». Вот чудо-то! Откуда эти ноты к нам в Москву приехали! И представилось…

Куба 1830-х годов: жара, слепящее солнце - то же что и сейчас. Парусник откуда-нибудь из еще австрийского в те поры Триеста или, может быть, из французского Марселя. Он привез ящики с упакованными «фортепианами» и пачки нот. Там, на другой стороне океана тоже хотят приобщиться к последнему «писку моды». Крикливые, пьяноватые портовые грузчики тащат ящики и тюки по мосткам на берег и на скрипучих тележках везут их на таможню. Темная лавка немца-торговца нотами и инструментами. Смуглая испанская барышня, «ковыряющая» под руководством другого немца - учителя «попурри из Нормы». Жара. Капелька пота сползает из под черного локона за ухо и на шею. Немец бросает косые взгляды на эту капельку. Потом эта же барышня уже не барышня вовсе, а располневшая мать семейства покрикивает на вертлявую дочку, сидящую за тем же коричневым «столовым фортепиано», которое переселилось вместе с ее приданым в другой дом, на другом конце города. И моды уже сменились: ленты не носят, но «Норма» по прежнему в чести…

А потом еще десятилетия идут, и ноты эти заброшены на чердак. А потом они оказываются в другом уже магазине. И Куба уже «остров свободы». И наш советский турист – «русо туристо, облико морале» — заходит случайно в этот магазинчик. И турист этот наверняка музыкант – кому еще придет в голову покупать такую рухлядь, хоть и за копейки. А еще вероятнее и не турист это вовсе, а кто-то из музыкантов, приехавших работать на Кубу (в порядке «братской помощи»). И отработав свое, вдоволь напившись рому и накурившись сигар, привозит он в Москву среди экзотических сувениров и эту затертую тетрадочку. А годы идут дальше. Гипертония, сердечный приступ. Поминки. Слезы. Родственники, которым до музыки и дела нет, а если и есть, то до Хаслингера уж точно никакого дела… И вот уже магазин «Лира»... Еще двадцать лет пролетают как одно мгновенье. И вот я перелистываю ноты и силой воображения оживляю их всех: и Тобиаса Хаслингера, и грузчиков в порту, и барышню с капелькой пота, и немца-учителя с его похотливыми взглядами, и вертлявую девочку, и «посланца братского советского народа», и его равнодушных родствеников… Живите дальше на страницах этой истории!

2008