Тетя Тереза и дядя Петя

Знаете есть такие семьи: "постоянно и последний *** до копейки поедающие", при этом *** из свежайшей колбасы, плюс икорка припрятана за унитазом. Ага. Это они. У них ручки дверные пальчиком ковырять надо: вдруг золотые. Лица. Боже, какие у них лица... Застывшая боль Краковского гетто, гулаговские глаза, печальным крючком висящие носы, они сука одинаковые. Он - австро-венгерский прапорщик советской армии, работающий слесарем в жеке. Она - преподаватель ПТУ им. Елены Петровны Блаватской и всех Рерихов вместе взятых. У них даже есть дочь. Двоюродная сестра Тата - по совместительству моя крестная ебигомать. Вот перед ней у меня чувство вины. Я подглядывал за ней в ванной. Было за чем. Тогда ****у не брили. Может именно благодаря этому она меня и спалила. Засмотрелся в куст. Меня сдавали к ним на лето в обязательном порядке. Ух уж мне этот Шанхай четвертой станции. Троллейбусное ДЕПО. Только начинающаяся стройка нового быдлорайона, стройбатовцы с развязным интеллектом и больной фантазией. И дорога к морю: Парк-озера-дорога-стадион-проходняк через санаторий-спуск-Дельфин. Рай. Скупой и такой влюбленный, что даже Одинокий.
Собака Тарзан. Дикое и непредсказуемое животное вонючего цвета из породы: "спаси меня сука иначе бог тебя покарает" Усю-сю-сю, и ***к за ебло. Не простили мы с Тарзаном друг-друга до самой его смерти. Улица Зоопарковая. ****и ****ные.
Последний раз меня пустили в этот дом после малолетки. С девушкой четырнадцати лет Ксюней. Мне шестнадцать было. Выдержали нас неделю. Потом напали, как это делают в Одессе - во дворе, при соседях, а шо бы если зарежут, то на людях. Кипиш. Крик.
Своих дядю Петю и тетю Терезу я хронически ненавижу. Даже больше чем Путина. И даже презираю, даже более чем себя...