Евгеша

«Мой дядя, бывший аппаратчик,
Когда свалился в ЦКБ,
Уже в летах, совсем не мальчик,
С огромным стажем в КГБ,
Нотариально угрожая
По завещанью урожая
Отсутствием, мол «бабок нет –
Коль не доставите котлет!».
Пришлось сидеть и ставить утку
Полуживому старику.
Он армянин был из Баку
И если выйти на минутку,
Ругался гадкий старикан,
И требовал вина стакан»

Так думал мой приятель Жека,
Летя в больницу на такси,
Ведь завещание абрека
Как хочешь, но не упусти.
Ребята, кто дневник читает,
И семкам сыр предпочитает
Я Жеку опишу сейчас
И в профиль, а потом в анфас:
Родился он в Москве, в столице,
Примерно где-то в Строгино.
Район, по-моему, гумно,
Но надож где-то появиться?
Нам выбирать не суждено:
Нью-Йорк, Париж иль Строгино.


Папаша Жеки был на службе
В отделе кадров МВД.
Благодаря застольной дружбе
Он пропил даже свой ТТ.
Евгеша, папой сохраненный,
От армии освобождённый,
Попал немножечко в МГИМО,
Куда не ездил всё равно.
Но папа пачкой ассигнаций
Развеял мрак зловредных дум
И наш Евгеша-тугодум
Без всяких лишних аттестаций
Диплом свой в руки получил
Хоть ничерта и не учил.


Пришла пора представить свету
Младого Жеку, наконец,
И по приятелей совету
По клубам двинул удалец.
Одетый в Гуччи и в Кавалли,
Чтоб в тусе чисто принимали,
Татуировка на конце
И милый пирсинг на лице.
И на падонакафф лексиконе
Мог изъясняться и писать,
Под РнБи бухим плясать,
А так же пыхать на балконе.
Короче, девки без ума
От Жеки длинного ляля.


По мнению друзей из ВУЗа
Евгений был безмерно туп,
Но «сцуко жжош» не та обуза,
Что бы слетать с дырявых губ.
Когда в тусовке начинали
Судить о Канте и Кавалли,
То Жека, страстный маргинал,
КГ/АМом отвечал.
Короче, был обычный гоп
С баблом и отжигом нон-стоп.
Дитя английского терпенья,
Французской дивной простоты,
Испанской стойкости, смиренья,
Германской жёсткой прямоты….
Я русским духом не доволен,
Спеша отринуть скорбный быт,
Надеюсь – буду не забыт,
И на неделю удостоен
Отдохновенья средь полей.
И тишиной седых ветвей:
Осенних, мокрых, молчаливых…..
Я вдохновлюсь. Избави Бог
Вас от подобных слабых строк.

Евгеша. Первая и последняя глава

Вставал Евгеша с петухами:
Будильник так его орал.
И по полам стуча носками
Он мрачно в ванную хромал,
Где испугавшись отраженья
Вчерашнего отдохновенья
Он лоб массирует перстом,
А после чешет под хвостом.
И вот он свежий, после душа,
В живот вливает кофеин.
Белок, жиры и протеин
Евгеши впитывает туша.
Потом наш молодой герой
Страдает браузерной игрой.


Чу, из своей пятиэтажки
Младой чувак сбегает вниз,
В его дворе порхают пташки
Плоды любви срывая вниз.
Евгений, наш Строгинский князь,
Летит в кафе, где чад и грязь,
Где Мустафа с Равилем в паре
Бодяжат водку в местном баре.
Ростбиф кровавый из кота,
Шашлык из пса или похуже
Равиль готовит Вам на ужин.
Короче, кухня ещё та….
И наш Евгеша не дурак,
Спешит купить себе БигМак.


И тут Моцарта перезвоны
Из Джинс тугих гремят: «бом-бом»,
Сиречь, пора влачить кальсоны
В клубешник модный за углом.
Там девки, нюхая наркотик,
Зовут Евгешу «милый котик»,
Самбуки брызги, звон стекла,
И пьяный танец до утра.
Когда оглохнув от мазурки,
Под исполненьем Тимати,
Необходимо отойти
Посредством всем привычной «Мурки».
В такси, едва тревожа сон,
Поёт нам «Радио-Шансон».


О, где Вы, девы удалые
Былой студенческой поры?
Мои подруги боевые,
Столь неразумны, столь добры…
Вы сами, помню, открывали
Портвейн ключом. И наливали
Его в гранёный кубок мне…
А после, милые вдвойне
Дарили сладость поцелуя.
А ныне уж не та пора,
До денег жадна детвора
И лишь подарками балуя
Ты сможешь что-то получить,
А после, тягостно лечить.


Оставлю я воспоминанья
Своих младых и грешных дней.
Мы про Евгешины страданья
Должны поведать поскорей.
Итак, герой хандрой избитый,
Друзьями вовремя забытый,
В своей квартирке заперся
И днев в ЖЖ писать взялся.
Но накропав всего три поста
Евгеши пыл сошёл на нет,
И монитора тусклый свет
Мерцал в пустую. Ведь не просто
Писать без мысли и идей.
Будь ты Нерон иль быдлогей….


Писательство наш друг оставил,
Женёк учиться захотел,
Он Бонка упражненья славил
Над Розенталем он потел…
Но от ученья было проку
Как если бы учить сороку.
Евгеша понял – что диплом
Ему купили поделом
И уж учиться не пытался.
Читать тогда он постарался:
Емец, Донцова, Кант и Эко
Мешались в бедной голове.
И вот спустя недели две
Женёк просёк, что человека
Как он читать не научить.
Он бросил книги. И курить.


Уже готовый к суициду
Он эмо чёлку отрастил,
На мир тая свою обиду
Евгеша «Старый мельник» пил.
Папаня, что бухал безбожно,
Шагал со службы осторожно,
Но угодил на МКД
Под трейлер, вёзший груз биде.
Едва отпели – дверь с запоров
Сшибает мафия с ноги.
В руках вращает утюги
Строй злых, угрюмых кредиторов.
И распродав последний хлам
Евгеша голый как Адам.


Мне не известно, как случилось,
Что дядя быстро дубу дал.
Но сердце старца отключилось
Когда племянник покидал
Палату полную приборов,
Отсосов, трубок, мониторов.
И кто-то всё поотключал.
Видать, виновен персонал.
Евгеша быстро разобрался
С огромным дядиным баблом,
И разузнав про дядин дом
Туда на ПМЖ собрался.
Чтоб провести свой долгий век
В глуши, как честный человек.