Собачий переезд

Эдик решил переехать из односпальной квартиры в студию в полуподвальном помещении. На наше беспокойство, что он там дневного света не увидит, приятель резонно отвечал, что он и так целыми днями работает, а дома только ужинает и спит, и поэтому ему и так сойдёт. «А подвалов и полуподвалов вообще не стоит пугаться, – объяснял он, - вот мои родители много лет прожили в подвале, причём часть его дедушка сам вырыл, и ничего – были счастливы, и даже я родился. А главная причина моего переезда – это то, что аренда будет стоить на целых $150 меньше в месяц. А зачем мне платить лишние деньги за ночлег?" Ни Федя, ни я спорить с Эдиком не хотели. Каждый сам решает как ему удобнее, и помочь перевезти вещи предложили сами, тем более что у нас уже имелся кое-какой опыт. Да и мебели той было как кот наплакал: обеденный стол, два стула, два матраса, тумбочка и огромный телевизор. Всё было подобрано на свалке и, похоже, пережило не одних хозяев, поэтому мы не беспокоились, если что-то случайно поцарапется. О чём Федя волновался, так это о весе телевизора. Мы втроём его когда-то с трудом и втащили на третий этаж, и Федя больше всего не хотел надорваться опять как в прошлый раз, хотя нести вниз должно быть легче. Мы немножко загрустили, а Эдик взял в одну руку стул, а под другую – свою маленькую собачку, которую он привёз с родины, и иммиграция которой ему стоила дороже, чем своя собственная, и сказав, что скоро вернётся, поехал на новую квартиру. Мы понимали, что он волнуется о своей собачке больше, чем о ком-то ни было, и боится, чтобы мы случайно не зашибили её мебелью или телевизором.
Федя выглянул в окно, которое выходило на тихую улицу, где были припаркованы наши машины, и воскликнул: «Придумал! Тащи простыни!» «Какие простыни?» - спросил я. «Все Эдикины!» - весело ответил Федя. Ничего не понимая, я открыл тумбочку и вытянул оттуда несколько простыней и пододеяльников. «Сейчас телевизор Эдика будет совершать побег из тюрьмы!» - радостно сообщил мне Федя и начал связывать простыни за концы, а затем обвязал пододеяльником телевизор. Получилось нечто вроде крестьянского узелка, только квадратной формы и огромного размера. Под край выпирающих сверху и связанных концов пододеяльника он продел толстую верёвку, свитую из простыней и крепко затянул узлом. Ещё плохо соображая, что Федя задумал, я ему помогал чем мог. Когда всё было закончено, он мне объяснил, что побежит вниз и будет принимать телевизор на улице, пока я его будут спускать с окна. «А что, если он сорвётся и упадёт?» - спросил я, на что Федя ответил, что тем легче для нас – будет меньше возни. Он мне помог поставить телевизор на подоконник, а сам побежал вниз по лестнице. Вскоре он уже кричал снизу: «Трави!» Я привязал один конец связанных простыней за ножку стола для страховки, а затем хотел осторожно спихнуть телевизор с подоконника, но тот свалился как камень, что я едва смог удержать его на весу за простыню. Стол же под тяжестью телевизора приехал прямо к окну и не очень вежливо тюкнул меня под зад. Но к счастью стол упёрся в подоконник, а я стал потихоньку спускать телевизор вниз. Телевизор раскачивался из стороны в сторону, и наше счастье, что он не разбил окна на этаже ниже. Федя же расставил руки вверх и в стороны и кричал «майна» как заправский монтажник. В этом положении и заметил его проезжавший мимо полицейский. Служитель закона вышел из машины и с интересом и недоумением смотрел на висящий в воздухе телевизор и низенького худенького паренька с вытянутыми вверх руками, который что-то орал на непонятном языке. Я много хорошего был наслышан о полицейских и решил, что вот она и пришла, наша нежданная помощь. Полицейский действительно помог словить телевизор и поставить его на траву. Федя поблагодарил полицейского, отвязал простыню и пододеяльник и крикнул мне: «Вира!» Я затащил эту «верёвочную лестницу» наверх и развязал её. Когда я выглянул в окно, ни Феди, ни полицейского снаружи не оказалось. Вскоре раздался стук в дверь, и на пороге появился полицейский. Он попросил разрешения войти и спросил у меня, моя ли это квартира. Я сказал, что нет, что мы помогаем другу и спросил, где Федя. Полицейский не ответил и попросил у меня документы. Я протянул ему водительские права. Он их мне не вернул и попросил следовать за ним. Я пытался ему объяснить, что мы не можем оставить квартиру друга просто так, и что друг нас ждёт на новой квартире, но коп ничего не хотел слушать. Когда мы спустились вниз, я увидел Федю сидящего на заднем сидении полицейской машины. Рядом с ним полицейский посадил и меня и поехал в участок. Там он нас высадил и вместе со своим сослуживцем ещё раз допросил вместе и по отдельности. Затем он оставил нас на попечение своего коллеги, а сам поехал по новому адресу Эдика, который я ему успел сообщить. Вскоре он привёз испуганного Эдика вместе с не менее испуганной собачкой. Выяснив, что мы не грабители, он нас пожурил немного, но всё-таки отвёз обратно где взял. Дальнейший переезд прошёл без приключений, а на следующий день Эдик пригласил нас на новоселье, чтобы отпраздновать новую квартиру и снять стресс. Я купил бутылку бренди, так как это было вкуснее водки и дешевле коньяка, а Федя привёз какие-то крутые консервы. Он сказал что это точь-в-точь наша тушёнка, только ещё вкуснее. Я попросил у него банку – на крышке была яркая картинка, на которой действительно был изображён нежно-розовый фарш. Я начал читать наклейку сбоку и увидел слово "dog", то есть собака. Я спросил у Феди, не собачье ли это мясо, и не в корейском магазине он случайно купил эти консервы, но тот только рассердился и забрал у меня банку. Потом он объяснил, что "hot dog” по-американски означает «сосиска», а это, следовательно, сосисочные консервы. Тут к нам подошёл Эдик, и увидев консервы, радостно пожал Феде руку, а затем, открыв их, положил содержимое в собачью миску, которая стояла на полу. Маленькая собачка тут же подбежала и начала уплетать «сосисочные консервы» за обе щеки. Эдик спросил у Феди: «Откуда ты знал, что моя собачка любит именно эту еду?» Федя что-то пробормотал в ответ, а я решил его не выдавать. Все мы делаем ошибки в жизни, и эта была не самая серьёзная.