Номер

Я клоуна душил, что было мочи,
Выдавливал, как сок, притворный смех.
Нахохотались. И сомкнулись очи.
И клоун замолчал:  не до потех.

А я держал по-прежнему, за глотку,
Мной сшитого тряпичного шута,
В награду был единственный лишь откуп –
Скупая неподдельная слеза,

Что, как по руслу, в непокорном гриме
Размыла пудры вычурную твердь
И прочертила в ненавистном миме
Коротенький отрезок «жизнь и смерть»;

Я заревел, пуская в окрест струи
Воды из трубочек, как будто бы из глаз,
От геометрии стеная всуе, –
В тандеме клоунском зевакам напоказ,

Толпе слепой и чуточку глумливой
Под дикий ржач/ и никогда под плач/…
Как объяснить им, что сегодня силу
Не рассчитал я и теперь палач?

Когда поймут, что тело на арене
Не подорвётся, чтобы пнуть под зад
Ногой исподтишка?  Тут,  на коленях
Всё понимал, что не вернуть назад…

Передержал. От времени. От злости.
От неприязни, нелюбви, обид,
От дьявола, подкинувшего кости…
И выпало:  мой лучший друг убит.

А я убийца! Эй, аплодисменты!
Ну, что же вы поразевали рты?
Подайте, не скупитесь, комплименты,
Цветочное – головки и хвосты –

Селёдочное «хрусть» коту-артисту
Тому, что на арене тихо спит:
Нет дела до глазеющих и свиста,
И не мешает сбрендивший софит.

Финал всему и перебежчик  к родам –
Истошный вопль среди прозревших дам:
«Он мёртв!», как камнем бултыхнуло в воду,
Круги шушуканья пошли по головам:

«Вот это номер!», «Точно?», «Неужели?»,
«Спокойствие! Без паники, друзья!»,
«Детей!», «Слонов давайте!..» – зашипели. –
«Скорее уносите и врача…»

На констатацию последствий смеха
И высшего актёрства мастерства,
Что б ни случилось – зрителю потеха,
Раскуплены билеты на места:

Имеют право ахать, ухать, охать,
Как хочешь ты, но душу покажи,
Хоть лицедействуя, обязан сдохнуть,
Их увлекая чувством в миражи.

Но стоп! Мой друг, пора туман развеять,
Ведь во втором – действительно, слоны,
Ещё мгновение, и в клоунском тандеме
Ты явишься, как чёрт, из темноты.