На прокуренной кухне не будет уюта

На прокуренной кухне не будет уюта.
Молодая девчонка наедине с тортом
Мусолит задумчиво горлышко брюта,
Говорит сама себе что-то…

И уже не девчонка – мать непутёвая,
Под глазами разводы, растрёпаны волосы.
В материнскую жизнь оборвалась путёвка,
Потеряла она своё золотце...

Ну как потеряла – вырвала,
Из груди остывшее сердце вырвала.
В стерильной палате как будто на раз, два, три.
Ей сказали: «Зачем тебе выродок?

Чтоб как ты наркоманом был или шалавою?
Подотри свои сопли. Скоро пройдёт всё»…
Побрела под дождём она мокрою шваброю,
Прикрывая плащом уродство.

В продуктовом ближайшем накупила отпраздновать
День рожденья себя, как последней сволочи.
Тварь человекообразная,
Утонувшая в собственной горечи…

Ни жива, ни мертва, кукла модная,
Восемнадцать ей стукнуть должно через месяцы…
Да прогнила жизнь её смолоду,
И покрылась вся чёрной плесенью…

- Улетай через форточку! Свободно, дитя!
- Но она здесь совсем одна, убитая горем!
Под седым потолком неокрепшим крылом шелестя,
Плакал ангел о мамке своей непутёвой...