Я дам ей, уходя, на чай

Жизнь смертна и ведёт вперёд,
но бьёт не в глаз, не в бровь.
Доколь надежда не умрёт
убить во мне любовь,
стучит не Богу - прямо в ад.
Живу, пока пусты
иль заняты, чему я рад,
и судьи и кресты.
Пока в шкафу живой и наг
скрывается скелет,
закат зажат в его кулак,
как грудь в бронежилет.
Когда ж придётся в мир иной
шагнуть с подмостков сцен,
я выпущу закат, как гной,
из старых рваных вен, -
всем станет легче. Паруса
сверну у корабля,
подует ветер в небеса
и поплывёт Земля.
Прижмёт меня спиной к стене,
но дрогнет смерть с косой,
лицом к лицу с ней наравне
я встану. Не впервой,
пока всерьёз не принята
привычка за любовь,
прицела крест нести до ста,
перо макая в кровь
и, покидая налегке,
оставлю позади
я год, а смерть прощу в строке
за тишину в груди.

"Пора, - мне скажет смерть, - прощай,
поэт, не обессудь".
Я дам ей, уходя, на чай,
продолжив жизни путь.