Метелится

                Земную жизнь пройдя до половины.
                Я очутился в сумрачном лесу.*

                Данте Алигьери


Летишь!..
Покуда гладко стелется,
На всех немыслимых парах –
Несёшься – белою метелицей!..

Но вот он – страх.

Остановился.
Здравствуй, дерево.

“До половины” – так и есть.

А вдруг... всё то, что мне отмерено, –

Оно и есть?

Пересчитали.
Передвинули.
Подсократили.
Не учли.

И то, что было “половиною”,
Осталось... в утренней дали?..

А вдруг Они порою летнею
(Не очень сумрачной порой)
Того меня – двадцатилетнего –
Зачислили...

Негласно.

В строй.

Вручили... бубен.
Горн.
И песенник.

Сказали – пой.

Трудись.
(Как будто бы до пенсии.)
И Бог с тобой.

И я тружусь,
Что апулеевый “Златой осёл”.

Но что-то...
Холодцем повеяло...

Неужто  в с ё ?


10.12.14


__________________________

Иллюстрация: Михаил Хохлачёв «Наследие будущего» («Heritage of Future»).

Вначале здесь красовались «Юноша и осёл» (византийская мозаика V века).

Подходят обе картинки, но эта нравится мне больше, потому как здесь на заднем плане... «Конь блед».
«И се конь блед и сидящий на нём, имя ему Смерть». Откровение, VI, 8.

О Брюсове я молчу уже. Или – не буду:

И никто не мог ответить, в буре многошумной,
Было ль то виденье свыше или сон пустой.
Только женщина из зал веселья да безумный
Всё стремили руки за исчезнувшей мечтой.)

* Земную жизнь пройдя до половины,
   Я очутился в сумрачном лесу,
   Утратив правый путь во тьме долины.

   Каков он был, о, как произнесу,
   Тот дикий лес, дремучий и грозящий,
   Чей давний ужас в памяти несу!

   Данте Алигьери «Божественная комедия», часть первая «Ад», песнь первая.

** «Метелица» – рассказ-«этюд» А. А. Фадеева, развернутый затем в роман «Разгром».

** «Госпожа Метелица» (нем. Frau Holle) – сказка братьев Гримм о волшебнице из колодца, вознаграждающей трудолюбивую девушку и наказывающей нерадивую.

«Метаморфозы» (лат. Metamorphoseon), или «Золотой осёл» (Asinus aureus) – роман в 11 книгах, написанный древнеримским писателем II в. н. э. Апулеем. Один из наиболее популярных античных романов на латинском языке.
Стиль «Золотого осла» подчёркнуто ироничен и эксцентричен, изобилует каламбурами, нагромождениями эпитетов, архаичными построениями предложений; автор любит использовать редкие и устаревшие слова. При этом язык произведения сильно изменяется в последней книге, где описывается религиозное пробуждение Луция; его обращения к богине написаны вполне серьёзным и торжественным слогом. У этого факта есть несколько объяснений:

1. Роман представляет собой завуалированный эзотерический трактат: первые десять книг изображают полную чувственных удовольствий и соблазнов жизнь, ведущую к деградации и переходу в «скотское» состояние, а последняя демонстрирует возвышение человека через приобщение к божественным тайнам.

2. В романе «зашифрована» жизнь самого Апулея, который был посвящён в различные мистические учения и был судим по обвинению в колдовстве.

3. Произведение представляет собой сатиру на все черты жизни позднего Рима, в том числе и на религию. Иронические нотки в описании обрядов инициации, через которые проходит Луций, говорят о религиозном скептицизме Апулея.

В тексте романа также встречается около двадцати вставных новелл, возможно, позаимствованных из милетского сборника и/или восходящих к фольклорным источникам. Одна из них излагает сказание об Амуре и Психее, в дальнейшем пользовавшееся огромной популярностью в европейской культуре.

Позже развивалась аллегорическая интерпретация этого сказания и всей книги в целом как странствий человеческой души в поисках Бога.

Древний фольклорный мотив, отражённый в сказании об Амуре и Психее был воспроизведён Лепренс де Бомон в сказке «Красавица и Зверь», включённой ею в сборник «Детское училище, или Нравоучительные разговоры между разумною учительницею и знатными разных лет ученицами, сочинённые на французском языке госпожой Лепренс де Бомон».

Впоследствии писатель С. Т. Аксаков очень удивлялся сильному сходству сюжета своей сказки «Аленький цветочек» (записанной им «слов ключницы Пелагеи) с прочитанной позже сказкой под названием г-жи де Бомон.

И на этом сегодня всё. Пока. :)

P.S. А ещё у Аксакова есть очерк «Буран» (а у Толстого – «Метель» (и уже рассказ), а у Пушкина – так и вовсе повесть – с таким же точно названием). И вот тут уж я, точно, не знаю, зачем пишу всё это! :))