Беглец тетрадь 4

           Б Е Г Л Е Ц

              Тетрадь №4

                -601-
  Тёплый  дождь  Весну  умоет
жизнь  из  праха  возродит,
птичьи  трели  в  лад  настроит,
краски  тихо  оживит,
распахнёт  все  окна,  двери,
напоит  и  лес,  и  луг…
  Только  мой  печальный  гений
по – весне  умолкнет  вдруг,
смоет  дождь  с  лица  улыбку,
боль  и  горечь  обнажит
и  надежду  в  хляби  зыбкой
каплей  страха  умертвит.

                -602-
Старые  вещи  из  дома,
память  из  дома  и  в  дым…
Старые  стены…  Но,  новый,
новый  у  них  господин,
новое  жизни  круженье,
новое  счастье…  Но,  боль
старого  мира  крушенья
в  рану  просыпала  соль…
Выдержат  старые  стены,
новый  окружат  уют,
только  меня  перемены
в  доме  моём  же  убьют.

                -603-
Старый  ворон,  пролетая,
проскрипел  мне:
«Быть  беде!».
А  за  ним  пичужек  стая
прозвенела:
«Кто  Судьбе
покоряется  без  боя
под  когтём  её  жреца,
пусть  не  рядится  в  героя
и  не  ждёт  его  венца».

                -604-
Всё  медленно  и  тихо  умирает,
сглаживаясь  в  памяти  людской,
и  редко  кто  всего  не  забывает,
а  носит  вехи  памяти  с  собой.

Он  никому  не  нужен,
он  мешает,
упиться  новизною  не  даёт
и  памятью  судьбу  предвосхищает
на  много  лет  и  много  дел  вперёд.

Он  архи  древний,  архи  модерновый,
как  две  зари,  смыкая  день  и  ночь
одним  светилом – памятью, 
готовый
помочь  нам  воду в  ступе  не  толочь.

Лишь  самому  себе  помочь  не  в  силах,
самим  собой  развенчанный   король,
куда  не  ступит,  всюду  память – боль
людей  и  дел  потерянных ,  любимых.

                -605-
                Случай  на  пикнике

Я  захлебнулся  страхом,
когда увидел  нож,
и  словно  резким  взмахом
рассыпанная  дрожь
сковала  руки – ноги,
холодный  пот прошиб,
упал  среди  дороги…
Почти  убит…

Но,  крик  Её: «Спасите!»
Кого?  Кого?  Меня!..
У,  сволочи,  держите
гостинец  мой  сплеча…
И,  озираясь  зверем,
принять  готовым  бой,
я,  прислонясь  к  деревьям, 
всё  заслонил  собой.

Но  как-то  странно  тихо,
врагов  и  след  простыл,
и  не  было  мне  лихо,
никто  меня  не  бил…
Вокруг  спокойно  люди
жуют  шашлык  и  пьют,
безмолвно  как  на  блюде
расписанном  живут.

                -606-
Хотя  описан  много  раз
край  голубых  озёр,
Карелия,  открой  для  нас
свой  золотой  шатёр,
водой  студёной  напои,
пошли  нам  рыб  косяк…
Впервые  мы  к  тебе  пришли,
Мой  сын  и  я – простак.

Сам  не  охотник – рыболов
и  не  спортсмен  мой  сын
и  будет  лёгок  наш  улов
с  реликтовых  глубин,
когда  в  байдарке,
не  спеша,
мы  проплывём  маршрут,
но  пусть  наполнится  душа
всем  таинством  причуд
тобой  накопленных  в  глуши
лесов,  болот  и  скал…
Ты  нас  восторгом  оглуши
таким,  какой  искал.

От  очарованных  тобой
Всегда  один  рассказ:
«Озёрный  край,  шатёр  лесной…»
Я  слышал  много  раз.    

                -607-
Уйти  из  жизни  сто  путей
и  лишь  один  войти…
Не  потому ли  матерей
нам  руки  дороги,
не  потому ли  от  отца
храним,  как  честь,  завет,
не  потому ль  милей  крыльца
родного  дома  нет…

                -608-

Нынче  с самого  утра
по  Москве  идёт  весна
но  не  талою  водой,
а  как  будто  бы  войной.

Это,  снова  молодые,
обнимаются  седые
ветераны  той  войны,
что  я  помню  как  блины,
как  печёную  картошку,
как  салют  и  лишь  немножко
как  войну,  как  бабкин  вой
 – дядьки,  первый  под  Москвой,
а  второй  в  самом  Берлине,
буйны  головы  сложили,
ни  могилы,  ни  креста,
лишь  гранитная  звезда
и  огня  цветочек  алый
возле  каменной  громады
стен  московского  Кремля
– вот  и  вся  моя  война.

Это  в  памяти.  На  деле
сорок  лет,  как  на  прицеле,
я  войну  держу  в  уме…
Будто  девушке – вдове
мне  война  перечеркнула,
с  детства  круто  завернула
каждый  день  и  каждый  шаг:
я  малец,  а  мне  кулак
бьёт  в  лицо  и  рвёт  буханку,
вот  встаю  я  спозаранку,
вывожу  пастись  козу,
вёдра  полные  несу,
кто-то  снял  бельё  с  верёвки,
две  весёлые  воровки
из  кармана  у  меня
тянут  карточки…  Одна
круглый  год  на  мне  рубашка,
но  я  не  был  замарашкой,
даже  чистеньким  ходил…
Не  жалела  мама  сил:
вечерами  вшей  чесала,
мыла,  штопала,  стирала…
А  ещё  у  нас  игра
называлась  так…  «ВОЙНА».
Из  сражений  тех  урок
Для  себя  я  вынес  впрок:
что  лежачего  не  бьют,
что  друзьям  всё  отдают
/жмых,  «подушечку»,  патрон/…
Видно  с  тех  ещё  времён
повелось,  что  друг  и  враг
как  ладонь  и  как  кулак…


Я  с  тех  пор  ещё  в  войну
не  играю,  а  иду
в  каждый  день  как  в  новый  бой
с  кулаками  и  судьбой.

И  поэтому  с  утра
по  Москве  идёт  война,
но  не  тучей  грозовой,
а  Победой  и   Весной.

                -609-
От  полустанка  «Детство»
отходит  поезд  в  «Жизнь»
и  рельсами  наследства
предписанное  средство
вид  выдало  на  жизнь.

Конечных  станций  много,
но  через  все  одна
проложена  дорога
от  первого  порога
к  последнему…  Одна!

И,  словно  «паровозиком»,
друг  друга  обхватив,
бежим…  Один  колёсиком,
другой  зарылся  носиком
и  землю  обхватил.

Но,  «сбило  человека»
– подумают  о  том,
Кто  ляжет  правдой  века
на  всём  пути  пробега…
Подумайте  о  том.

От  полустанка  «Детство»
отходит  поезд  в  «Жизнь»
по  рельсам  из  наследства
и  лишь  одно  есть  средство
вновь  к  полустанку   «Детство»
вернуться – это  ЖИЗНЬ.

                -610-
Интеллигентское  хныканье
                по – боку,
только  аллюром,
                только  вперёд…
Взвейся  страница
                к  солнышку  соколом,
ночь  кончается
                и  разброд.

Часто  теперь
                о  Ленине  думаю…
Жизнь  его
                и  жизнь  моя…

В  чём  различие?

Величие  времени
                одинаково
сейчас  и  тогда.

Были  ль  совсем
                бесплодные  годы,
когда  не  зрели
                мысль  и  бунт?
Только  ли
                трудные  роды
огнём  сплавляют
                скальный  грунт?
      
                -611-
Невозможно   мир  представить
без  начала  и  конца,
так  и  тянет  пробуравить
дырку  в  своде  у  «Кита»,
иль  взлететь  на  пуп  вселенной
на  Полярную  звезду
и  за  нею  непременно
обнаружить  Пустоту,

Только  в  этом  утешенья
мы  опять  же  не  найдём,
невозможно  соглашенье
о  безбрежном,  но  пустом
неэвклидовом  пространстве
без  звезды,  без  ДНКа,
с  энтропией  на  балансе,
с  миром  Божьим  без  греха.


                -612-
Где-то  рядом  с  нами  бродят  степи,
лес  скребётся  лапами  в  окно,
реки  тянут  руки  словно  дети,
тянут  издалёка  в  далеко,
море  посылает  вал  за  валом,
ветер  вьётся  табуном  у  ног,
горы  пробуждаются  обвалом…

Только  я  как будто  занемог:

нету  сил  бежать  за  эхом  в  горы,
ветер  оседлав,  скакать  и  петь,
вспарывать   бездонные  просторы,
за  звездой  за  горизонт  лететь…

Нету  сил.  Есть  горечь  осознанья 
слабости,  неволи  и  стыда
– молодость  беспечно  на  закланье
чувственности  отдана  была.

                -613-
Мужчиной  стать  всё  собираюсь,
да  всё  не  знаю  как  им  стать,
чужими  мыслями  питаюсь,
своих  то  неоткуда  взять.

Свои  какие-то  пустые,
не  мысли  даже,  а  всё  так…
Шары  цветные,  надувные,
дотронешься  и  слышишь: «Трах!»

Заносит  вечно  в  поднебесье,
не  на  «калым»,  на  Селигер,
рацпредложения,   убейся,
противны  мне,  ведь  я  Гомер.

Гомер!?
Тогда  зачем  же  дети?
Их  одевать,  кормить,  поить…
А  я,
закрывшись  в  туалете,
пишу  о  том,  как  надо  жить…

Как  надо  жить?
Любить  конечно
и  не  бояться  не  любить…
В  свободе  чувств  не  скоротечность,
а  ключ,  отгадка,  как  нам  жить.

Свобода  чувств  не  хаос  мыслей,
не  бегство  в  хаос  бытия,
а,  если  трезво  поразмыслить,
граница  честности  Она.

                -614-
Моя  жена  так  терпелива,
тактична,  кротка  и  мила,
то  молчалива  и  стыдлива,
то  говорлива,  весела.

Всё  к  месту  в  ней,
всё  дар  Природы,
всё  женской  сущностью  полно,
естественно,  как  льются  воды,
она  льёт  свет,  несёт  тепло.

Ей  всё  послушно,  даже  дети,
ей  всё  доступно,  даже  я…
Она  одна  на  целом  свете
хранитель  жизни  и  огня.

                -615-
Моя  жена  нетерпелива,
обидчива  и  неумна,
то  молчалива  и  слезлива,
то  говорлива  и  смешна.

Всё  вместе  в  ней
кошмар  Природы,
всё  хищной  завистью  полно,
в  заботах  вся,
отстать  от  моды
подобно  смерти  для  неё.

Её  не  слушаются  дети,
ей  безразличен  даже  я…
Она  уверена,  на  свете
 одна  принцесса  есть
                ОНА.

                -616-
Ж И З Н Ь – запас  воды
невосполнимый
в  сосуде  человеческого  тела.
Его  сливая  бешенным  потоком,
или  цедя по  капле,  всё  едино,
больше  того  что  влито
не  сольёшь.

                -617-
С  попами  не  умею  говорить
– всё  кажется,  они  меня  дурачат,
готовые  грехи  благословить
после  того, как  цену  им  назначат.

                -618-
                Шукшину
Здравствуй,  брат,
насмешник  добрый,
чутко-нежный,  чутко-злой…
Камень  Правды,  камень  пробный
нам  на  плечи  лег  Судьбой.
                И,
пробившись  из-под  глыбы,
родниковая  вода
льётся  в  горькие заливы,
словно  в  Балтику  Нева.

                -619-
                На  могиле  отца
Я  поклонюсь  земле,
И  памяти,  и  праху,
К  ограде  прислонюсь
И  душу,  как  на  плаху,
На  камень  положу.
 
                -620-
Словно  силой  небывалой
разворочены  громады
краснокаменных  утёсов…

И  потоки  красной  лавы
затопили  серый  камень…
И  уж  площадь  не  красою,
кровью,  памятью  сражений
окропившись,
стала  красной
Площадь  Красная  в  Москве.


                -621-
Мне  дорог  каждый  стих.
Над  каждою  строкой
и  даже  каждым  словом
сидел  я,  размышляя
о  времени,  о  месте,  о  себе,
о  судьбах  близких  мне
и  судьбах  мне  далёких,
мечтая,  чтоб  любовь
и  в  радости  и  в  горе
нашла  дорогу
к  чуткому  уму
и  душам  трепетным
и  неспособным  лгать,
даря,
пусть  не  надежду,
а  лишь  отдохновенье
от  злобы  ночи,
пустозвонства  дня.
 
                -622-
Молодые,  цветущие,
потеющие  от  избытка  тела,
не  смотрите  брезгливо  на  старость,
жующую  в  кафе-автомат  на  Невском.

                -623-
Крупные  женщины  любят
крупно  резать  овощи.

Крупные  женщины  любят
громко  смеяться на  площади.

Крупные  женщины  любят
чтобы  им  не  перечили.

Крупные  женщины  любят
котлеты  из  человечены.


                -624-
Кладёт  он  руку  на  плечо,
она  снимает  руку
– не  стыдно  ей,  не  тяжело,
не  жарко…  Просто  скука…

Не  та  идёт,  не  с  тем  идёт…
Зачем?
На  всякий  случай…
Он  терпеливо  всё  снесёт,
руки  добьётся  и  …  запьёт.

Был,  скажут,  невезучим.

                -625-
Поэзия,  во-первых,  красота
и  во-вторых,
и  в-третьих,
и  в-десятых…
Симметрия  отлитая  в  слова
из  асимметрии  в  находках  и  утратах.

Поэзия,  во-первых,  строгий  ритм
и  во-вторых,
и  в-третьих,
и  в-десятых…
И  сбить  его  не  в  силах  практицизм
на  жизненных  дорогах,  перевалах.

Поэзия,  во-первых,  чистый  звук
и  во-вторых,
и  в-третьих,
и  в-десятых…
И  если  выливается  из  мук,
не  ищет  виноватых.

Не  потому ль  Поэзия  сама 
мать  и  дитя…


                -626-
Бег  стремительный  байдарки
на  излучине  реки
преподносит  как  подарки
откровенья  красоты.

Но,  внезапно  треск  прорежет
монотонный  гул  порогов,
стены  сосен  поиграют
криком-стоном,  стоном-воплем
и  опять  в  разлив-раздолье
разольются  воды  Шуи,
повторяя  в  бронзе  красной
купол  неба  золотой.

Бег  стремительной  байдарки
на  излучине  реки
преподнёс  свои  подарки
духам  северной  страны.   

                -627-
                Юре  и  Люде  Грязновым
  Юбилеи,  годовщины…
Вехи  памяти – морщины,
деревянные  кресты,
разведённые  мосты.


Сколько  лет,  а  мы  всё  помним:
парк  и  ночь,  ромашек  свет…
Всё  казалось  умным,  добрым…
Есть  ли  что  прекрасней?  Нет!

Жажда  духа,  жажда  тела,
юность  сердца  и  ума…
«Ты б  чего  ещё  хотела?
Я б  хотел  сгореть  дотла!»

«О,  гори,  гори,  мой  сладкий…
Ты  и  я,  как  две  зари,
здесь  на  миг  сошлись  украдкой,
на  счастливый  миг  любви».


Юбилеи,  годовщины…
Вехи  памяти – морщины,
разведённые  мосты,
деревянные  кресты.

                -628-
Берёзы  в  старости  чернеют,
редеют  ветви,  блекнет  лист,
                но
в  дуплах  тёплых  жизнь  лелеют
                и
благодарный  им  флейтист
поёт  восход,  любовь  и  радость
и  соки  сладкие земли…
их  не  покинутую  старость
в  птенцах  согретых  на  груди.

                -629-
Всё  бабушки  простят,
слезу  смахнут  украдкой
и  вслед  благословят…

Всё  бабушки  простят…

                -630-
В  звонкой  и  солнечной  пуще
тает  последний  ледок,
с  каждой  весною  всё  гуще
сладкий  берёзовый  сок…

Падают  мутные  слёзы…
Вроде  весна  и  тепло,
но  плачут  о  чём-то  берёзы,
может  о  том,  что  ушло,
может  о   том,  что  последней
может  быть  эта  весна,
может  о  том,  что  наследник
вышел  ни  в  мать,  ни  в  отца,
может  о  том,  что  осины
всё  полонили  вокруг
и  заслонили  вершины
милых  друзей  и  подруг…

С  каждой  весною  всё  гуще,
сладкий  берёзовый  сок
в  звонкой  и  солнечной пуще
топит  последний  ледок.

                -631-
Нужды  нет  знать  всё  досконально,
достаточно  глотка  вина,
чтоб  шаг  за  шагом,  пунктуально,
путь  проследить  к  вершинам  зла,
иль  окунуться  в  добродетель,
иль  добродушно  всё  забыть…
Вино – вот  истый  благодетель,
оно  лишь  знает  как  нам  жить.   


                -632-
Я  матерюсь,
потом  страдаю,
потом,  смиряясь,
проклинаю
постылой  жизни
горький  ком.

Что  впереди?
Рассудок  болен,
друзья – враги,
в  себе  неволен
и  слышу  тризны
близкой  стон.

                -633-
Выпускникам  ..81-го  года

Вы  возмужаете
к  двухтысячному  году…

Искусство,  технику  и  власть
– всё  вашим  прихотям  в  угоду
Добудет  искренняя  страсть.

Не  изменяя  ей,  придёте
к  вершине  мудрости  земной
и  зрелый  плод  тогда  сорвёте,
налитый  солнечной  судьбой.

                -634-
У  женщин  нынешних
                почти  мужские  лица:
в  чертах  ни  тонкости,  ни  нежной  простоты,
как  будто бы  со  сна  забывшие  умыться,
нахмуренные  лбы,  набрякшие  носы,

в  широких  спинах  чувствуется  сила,
а  в  узких  бёдрах  чувственность  блудниц
–эмансипация  слегка  переборщила,
Свободой  поманив  в  туманность  небылиц..


                -635-
«Прекрасен  Мир» – сказал  поэт…
А,  ведь,  прекрасного  то  нет,
есть  в  мире  только  красота
и  доброта,  и  доброта.

«Ужасен  Мир»и – сказал  поэт…
Но  и  ужасного,  ведь,  нет,
есть  в  мире  только  пестрота
и  доброта,  и  доброта.

«Как  Мир  смешон» – сказал  поэт…
А  ничего  смешного  нет,
есть,  лишь,  насмешливость  ума
и  доброта,  и  доброта.

«Безумен  Мир»и – сказал  поэт…
Но  и  безумного,  ведь,  нет,
есть  только  хаос,  но  всегда
там  где-то  бродит  доброта.

И,  всё ж,  прекрасен  Мир,  Поэт,
хоть  ничего  такого  нет,
а  только  Ты,  и  Он,  и  Я
и  доброта,  и  доброта.

                -636-
 Эйнштейну
Есть  формула…
Предельно  коротка…
Описана  формально  КРАСОТА!
Кто  этот  формализм  не  соблюдёт,
Тот  не  узнает  Мир  и  не  поймёт.

                «»       
Предельно  коротки  две  формулы…
Они
Формальная  трактовка  КРАСОТЫ…
Кто  этой  строгости  не  соблюдёт,
Тот  ничего  в  ней  не  поймёт.

                -637-
Что  лучше:  бездну  описать
душевной  подлости  и  боли,
иль  мыть  полы,  детей  качать
и  немо,  тупо  жить  в  неволе?

Где  выход?  Кто  мне  даст  совет?
И  то,  и  то,  поверь,  не  мило…
Но,  может,  третий  есть  ответ,
как  жить,  чтобы  душа  не  ныла:

В  одной  руке  держи  перо,
другой  укачивай  ребёнка,
слей  жизнь  и  звук  её  в  одно
беспечно,  радостно  и  звонко.


                -638-
Пусть  описания  Природы
прекрасны  сами  по  себе
и  всё  же  это  переводы
душевных  горестей  во  вне.

И  потому  леса,  озёра
как  бы  страдающей  душой
живут  в  дни  счастья  и  позора
очеловеченной  судьбой.

                -639-
К  сорока  мы  всё  познали,
мудрецы  из  мудрецов,
не  тревожат  нас  печали
округлённых  книжных  слов.

Есть  у  нас  другие  беды…
К  нам  из  старости  пришли,
как  награды  за  победы,
дряблость  мышц  и  боль  спины.
И  живительную  радость
ощущаем  мы  теперь,
отперев  не  задыхаясь
от  своей  квартиры  дверь
/не  воспользовавшись  лифтом
на  девятом  этаже/,
пережив  день  без  конфликтов,
придержав  на  вираже.

Всё  же  если  откровенно:
хорошо  бы  поиметь
и  здоровьице  отменно,
и  в  любви
и  мочь,  и  сметь.

                -640-
Нас  отлучают  от  любви,
когда  и  есть,  и  нет  причины
—  на  треть  жильцы,
на  треть  рабы
и  лишь  на  треть  мужчины.


                -641-
Ты  добрым  слыл
когда  солгал,
а  добрым  был
когда  не  врал,

ты  добрым  слыл
когда  презрел,
а  добрым  был
когда  не  грел,
когда  отринул
от  себя…
Так  что  такое
ДОБРОТА?

Когда  даёшь,
Когда  берёшь,
Когда  ты  есть,
Когда  слывёшь?

                -642-
Будь  добрым!  Добрым?
Звук  пустой…
Как  часто  это
ложь  и  злоба.

Будь  откровенен,
как  у  гроба,
и  всё  придёт
само  собой.

                -643-
«Сволочь»  сказать  легко,
трудно  назвать  имя,
легко  смотреть  «далеко»,
трудно  выдаивать  вымя.
                «»
 Легко  поучать,
учить  трудно…
Мало  уметь  и  знать,
Ты  расскажи  не  занудно.
                «»
Легко  смеяться,  когда  смеётся.
Попробуй  рассмеяться,
когда  плачется.
В  горе  пожаловаться  неймётся,
а  радость,  как  последнее  платьице.


                -644-
Наш  век  регламента  и  Госта
в  тупик  заходит  всякий  раз,
пытаясь  подогнать  по  росту
по  Госту  скроенный  пиджак.

Всегда  регламентом  зажатый,
уже  не  может   не  спешить,
где  надо б  действовать  лопатой,
он  взрывом  вынужден  крушить.

Наш  век  регламента  и  Госта
в  тупик  заходит  всякий  раз,
когда  не  предусмотрит  просто
для  цели  средства  и  …  пустяк.

                -645-   
Ты  помнишь,  друг  мой,
как  мы  жили:
Вставали  чуть  ли  не  с  зарёй
и,  неумытые,  спешили
за  комбикормовой  трухой.

Играли  редко,  но  в  «Тимура»,
пятиконечная  звезда
/а,  может,  происки  амура?/
Машковым  помогать  звала.
Мы  с  Люськой  делали  уроки,
дрова  пилили,  мыли  пол…
А  наши  первые  тревоги
и  Люськин,  будто  бы,  позор
 – поцеловалась,  да  не  с  нами,
и  замуж  вышла  не  за  нас…
Так  мы  за  полом  и  дровами
всё  проморгали  в  этот  раз.

Но  почему  ж  на  пике  жизни
всё  пилим,  колем  и  полы,
чёрт  побери  их,  аж  изгрызли
до  желтоватой  белизны.

И  уж  не  Люську,  а  старуху
с косой  отбитою  в  руке
не  проморгать бы  и,  как  муху,
иглой  пришпилить  на  стене.



                -646-
Не  твори  благодеяний,
добреньких  не  делай  дел
– души,  полные  страданий,
наш  естественный  удел.
Только,  кто  осилил  горе,
может  радости  познать,
нет  прекрасней  в  жизни  доли,
чем  сражаться  и  страдать.

И  в  сраженьях,  и  в  страданьях
наполняется  душа
и  блаженством,  и  сознаньем
полной  чаши  бытия.

                -647-
Выпьем  за  тот
лихой  и  отважный,
прорвавшийся
чудом  каким-то  вперёд,
не  очень  то  нужный,
и,  в  общем,  не  важный,
но  мне  подаривший
Сынка  и  почёт,
 с- - - - - - - - - - -.

                -648-
Кошка  чёрная  за  мною
увязалась  как  Судьба.
Я  пинал  её  ногою,
кинул  камень,  но  она
только  жалобно  мяучит,
словно  просит
 – приласкай…
Только  жизнь  другому  учит
 – не  вертись,  не  привечай.

Обернулся – плохо  дело…
Приласкал – увяз  душой…
Открестился,  сплюнул  влево
– сразу  пусто  за  спиной.


                -649-
Поэт  и  волшебник,
я  время  дарю.
Кому  сколько  надо?
Пожалуйста…
«А  ну,  подходите
—я  вам  говорю –
Вам  сколько?
Лет  сто  и  без  старости!
Без  старости?  Нет!
Я  не  волен  менять
причину  со  следствием…
Ход
событий
естественно  должен  сменять
смертей  и  рождений  черёд».

Не  волен,
покуда  неведомо  мне,
что  должно  причиной  считать,
рождение,  смерть  ли,
начало  во  мгле
укрыто  за  толщею  времени.

И  оттого  как  решится  вопрос,
Зависит 
на  смерть  и  бессмертие  спрос. 

                -650-
Не  люблю  правдоподобия,
только  истину  люблю.
Вралям  снадобья
из  правды 
ухмыляясь  подаю.

                -651-
Мы  не  хотим  взглянуть  пошире
и  на  алтарь  себя  отдать,
милей  себя  нам  в  целом  мире
не  отыскать…
Не  отыскать?
Коль  сыты,  не  тревожит  совесть…
Какая  разница  когда
построим  дом,  напишем  повесть…
Сегодня,  завтра,  никогда…

И  всем,  и  вечно  недовольно
и  веских  требуем  причин,
когда  в  порядке  «добровольном»
в  субботний  вписаны  почин.

Сермяжной  правды  нет  ли  в  этом,
ведь  время  лозунгов  прошло,
наука  властна  над  поэтом,
но  почему-то  ремесло
не  подчиняется  науке…

Не  потому  ль,  что  на  себе
замкнули  радости  и  муки
и  равнодушны  все  к  Земле.

                -652-
                Лёве  Еровенкову
Бахвалишься:
«Рабочий  человек!
С  тринадцати работаю  на  совесть,
а  в  сорок – философский  факультет
и  деньги  на  коньяк…» 
А  жизнь  скатилась  в  пропасть:
и  слёзы,
покаянье  на  словах,
и  дрожь  мучительно  не  отпускает  руки,
и  в  душу  лезут,
липкие  как  мухи,
измученные  женщины  в  штанах.

Бахвалишься,  рабочий  человек
 – преодолел,  познал…
Заслуженное  наслажденье…
Но  не  живёшь,  а  доживаешь  век,
выклянчивая  снисхожденье.


                -653-         
Нет  ничего  хитрее  женской  сути…
В  сражениях
с  мужскою  простотой
жена  раскладывает  тело  на  постой,
катается  в  постели  каплей  ртути…
                Но
времечко  пришло  варить  обед,
а  у  неё  и  сил  то  нет.

                -654-
              Удивительная  штука
              психология  людей…

Если  всё  нормально,  ну-ка,
кто  по  дому  веселей
ходит, 
ножкой  отвлекая
от  раздумий  муженька,
между  делом  утешая
белой  грудью  малыша?
Ну,  конечно  же,
Супруга…
Только  чуть  потянет  вьюга
и  колючий  холодок,
как  уже  не  видно  ног,
грудь  укрылась  под  халатом
и  угрюмо – хамоватым
стал  журчащий  голосок.      

                -655-
                Т. Ф.
                Не  веришь  слову,  верь  себе…

Когда  ты  говоришь:
«Мы,  наш  ребёнок,
Муж  и  жена…»,
мне  больно  это  слышать…
И  сердце  глухо,  и  душа  нема…

Есть  где-то,
далеко,
а  где  теперь  не  знаю,
но  есть  же,  есть
и  женщина,  и  мать,
подруга  юных  лет…

И  пусть  не  с  ней,
а  всё  ж  воспринимаю
её  одну  законною  супругой…

И  по  иному  чувствовать 
не  в  силах.


                -656-
Нынче  пьют  не  бедолаги,
Не  бездомные  бродяги,
Нынче  признаком  отваги
Строй  бутылок,  звон  стекла,
Философские  беседы,
Сокрушительность  сатиры,
Плотно – жирныё   обеды,
Рече –винная  река.

                -657-
                Похвала  качеству  спичек

Нам  дарит  маленькая  спичка
Уют  домашнего  тепла,
Огонь  походного  костра
И  даже  вредная  привычка
Была  бы  без  неё  пуста.

Так  что  зажгись,  о  невеличка,
о  бок  пустого  коробка.

                -658-
Я  стихами,  как  коврами,
занавесил  бы  Вам  стены
и,  раздвинув  их  словами,
мы  бы  вырвались  из  плена,
и  бродили  между  сосен,
по  лугам,  залитым  светом…

Только  Вам  простор  несносен
 – стены  портятся  при  этом.

                -659-
Смогу ль  когда-нибудь  Стихами
назвать  рифмованные  строки?
Годами,  днями  и  ночами
над  ними  бьюсь,  прессуя  в  блоки,
пытаясь  первых  вариантов
хотя бы  свежесть  сохранить
и  поэтических  атлантов
пустой  строкой  не  оскорбить.

                -660-
Мы  как-то  странно  выделяем
из  женщин  вообще  родную  мать…
Пороков  женских  в  ней  не  замечаем
и  нам  ей  нечего  прощать.
Приносим  ей  тепло  сердец  и  внуков,
заботы,  радости,  забытые  долги…
Распахиваем  в  детство  дверь 
без  стука
 – мы  здесь  свои…



                -661-
Когда,  застолье  открывая,
поднимет  тамада  бокал,
примолкнут  гости,  ожидая
невесте  с  женихом  похвал,
советов,  дружеских  напутствий,
весёлых  шуток  про  детей,
как  будто б  найденных  в  капусте,
и  пожеланья  долгих  дней,
последний  раз  окиньте  взором
беспечной  юности  года…
Да  не  послужат  вам  укором…
Весна  для  всех  всегда  Весна…

А  ныне  наступило  Лето
и,  что  разбужено  Весной,
пусть  вами  будет   обогрето
и  взращено,
и  пусть  мечтой,
надеждою  осветит  души,
наполнит  смехом  дом  и  сад,
где  с  первенцем  под  тенью  груши
дед  будет  резать  самосад…
И  пусть  взаимные  заботы
не  станут  в  тягость  вам
и  Вы,
не  потеряв  своей  свободы,
любви  останетесь  верны.

Когда,  застолье  начиная,
бокал  пригубит  тамада
и  горечь  водки,  обжигая,
напомнит  главные  слова:
«Пить  невозможно!  Горько!  Горько!»,
Жених,  Невесту  обними
и  сладко-сладко,  долго-долго
целуй  для  Жизни  и   Любви.

                -662-
Угрюмый  день
безмолвные  осины,
в  лугах  туман,
недвижима  река,
присела  лень
на  бурые  перины
и  пьёт  дурман
последнего  цветка.

                -663-
Над  судьбами  Века
задумавшись,  стоит
отдельные  судьбы  его
проследить.
Судьба  человека
страницею  века
достойной  иль  пошлой
не  может  не  быть.

Судьба  человека
– частица  ли,  частное,
всё-таки  общей
Судьбы  бытие,
часто  счастливая,
чаще  несчастная,
в  рамки  уложена,
брошена  вне…

Только  всегда  Она
есть  выражение
строчки  достойное,
кисти  мазка,
пусть  в  отражении,
пусть  в  преломлении
сердца,  души  и  сознанья
певца. 

                -664-
              «Дети  бегущие  от  грозы»

Поздний  ребёнок,
чадушко-чадо
горка  пелёнок
– много  ли  надо…
Много  ли  надо  ему
сосунку
—грудь  материнская,
баю – баю…
Много  ли  надо
Родителям,  деду
 – рос  бы  здоровым,
тянулся  бы  к  свету
и  не  боялся  бы
тьмы – темноты…
Много  ли  надо  ему
от  Страны?
Столько  же  сколько 
Стране  от  ребёнка
 – рос  бы  здоровым,
смеялся  бы  звонко
и  не  страшился  Грозы.


                -665-
Купола,  купола,  купола,
а  над  ними  ещё  купола,
а  над  ними  простор
синий  купол  простёр
и  звезда
светит  сквозь  облака.

Слиты  чудно  образ  и  мысль
и  душа  устремляется  ввысь,
где  на  тканный  ковёр
Мастер  Мира  узор
наложил…
Отзовись,  отзовись.

Образа,  образа,  образа,
а  над  ними  ещё  образа,
а  над  ними  шатёр
образ  неба  простёр
и  в  зените  сияет  звезда.

                -666-
Хитрым  и  злобным  умишком
копишь  обиды  и  боль,
обзавелась  сынишкой
и   муж  теперь  не король.

Может  мне  кажется  это,
просто  устала  без  сна
 – душное  лето
нам  подарила  весна.

Если  душою  преступим,
в  сердце  струну  оборвём,
в  осень  прохладную  вступим
наверняка  не  вдвоём.

                -667-
За  окном  не  воет  вьюга,
А  по  дому  бродит  скука,
Из-под  лобья,   из  угла
Смотрит  смертная  тоска.

Где  начало  не  сложилось,
Сколь  верёвочка  б  не  вилась,
А  придёт  и  ей  конец
И  остынет  жар  сердец.


                -668-
Вы  думаете:  поучаю…
Зачем?  Чему?
Вас  лично  вообще  не  знаю...
И  для  себя  пишу.

Стихи – миг  утверждений,
боль  раздумий,
подчёркнутая  мысль,
концентрат,
законсервированный 
вектор  направлений:
этот  вперёд,  этот  назад.

Читайте,
коль  желаете  конечно,
подумайте 
о  чем  написаны  они…
Потом  уж  можно 
спорить  бесконечно
и  ни  к чему  придти.
   
                -669-
На  пятом  десятке
Любви  лихорадка
Смешна.

Но  если  пол  века
Грызёт  человека
Тоска?

Смазывай  пятки,
Беги  без  оглядки…

Бежать  без  оглядки?
Куда?

                -670-
Поэт  и  баба
 – вот  так  пара,
удачней  не  придумать  право.
Он  варит  рифмы  и  обед,
Она  руками  водит…
Бред!

                -671-
Вот,  кажется,  свободный  и  беспечный
Идёшь,  не  ведая  кнута,  не  зная  пут,
Не  замечая  как, с  упругостью  конечной,
От  дома  к  сердцу  протянулся  жгут…
И,  возрастая,  сила  притяженья
Тоски  по  дому  тянет  нас  назад…
Мы  возвратимся – праздник  воскресенья,
Мы  оборвём – сорвёмся  в  ад.   



                -672-
Поэзия – пир  Звуков  и  Ума,
чувств  вакханалия,
разгул  души  мятежной…
В  кругу  друзей,
прозрачная  до  дна,
жизнь  кажется
глубокой  и  безбрежной.

Вне  круга,  публике,
истоки  не  видны,
не  внятен  голос
побуждений…
Случается,
суждения  верны
как  результат
случайных  совпадений.

Поэзия,  вакханочка  моя,
И  нежная,  и  добрая,  и  злая,
И  грубая,  и  пьяная,  блатная…
Поэзия – пир  звуков и  ума.

                -673-
Ты  счастлива?  Ответь!

С  тобой  остались  дети,
и  дом,  и  новый  муж
вошёл  в  него  так просто,
как  будто  жил  всегда…
Но  дочь  уже
не  бредит  биофаком
и  сын  не  космонавт…
Что  это?
Признак  роста,
иль  охлажденье  душ…

Как  сад,  побитый  градом,
встречает  голой  веткой
взгляд  и  руку,
так  мне  навстречу
голый  практицизм
из  детских  уст
идёт  и  больно  ранит.

Ты  счастлива?  Ответь!



                -674-
Всё  перепуталось,  смешалось,
Стихи  не  нравятся  уж  мне,
Их  вечный  стон,  как  оказалось
Противен  всем…  И,  вдруг,  во  сне
Открылся  путь,  стезя  иная,
Источник  чистый  смеха,  слёз,
Как  будто  туча  грозовая
Авгиев  вымыла  навоз.
И  чистотой  сияют  стены,
Лоснятся  крупы  лошадей…
Судьбы ли  это  перемены,
Или  весна в  душе моей?!.

                -675-
Весну  души, как  странно
будит  осень.
Все запахи,  цвета,
прозрачность  глубины
 – всё  осенью
душе  моей  приносит
живительные  силы  чистоты.
Восторженно,  с  любовью
принимаю
чудесный  дар  осеннего  огня
                И, 
как  пером  жар-птицы,  озаряю
листом  кленовым  сумеречность  дня.

                -676-
Алый  конь летит  с  Востока,
клочья  пены  в  космах  гривы,
красный  щит  подняв  высоко,
великан  глядит  спесиво.

И,  разбуженные  звоном
медно – кованного  дива,
дерева  вздохнут  со  стоном
и  потянутся  лениво,
и,  построенные  в  рати,
встретят  всадника  учтиво,
после  пира  не  полати
отнесут…  Уймись,  Ярило.

                -677-
Мне  кажется,
язык  изобрели
две  бабы у костра
в  глухой  пещере,
не  поделив  ребро
и  мужика…
А  когда
Поэты  подоспели
осталось  только
рифмовать  слова.

                -678-
                Товарищам  по  судьбе

Ночная  Дева,  глаз  сощурив,
на  Землю  смотрит  свысока,
а  та,  головушку  понурив,
закутанная  в  облака,
всё  плачет  тихими  слезами.

Холодной  Деве  не  понять,
как  сына  долгими  ночами,
тревожась,  поджидает  мать.
   
                -679-
Бывают  минуты,
В  которых  вопросы,
Бывают  минуты,
В  которых  ответы,
Бывают  минуты,
В  которые  просто
Живём  мы  на  свете,
Как  малые  дети…

Бывают,  бывают,  бывают
Минуты,  в  которые  просто
Живём  мы  на  свете.

Кто  может  спросить
И  кто  должен  ответить?
Кто  может  скопить
И  кто  должен  посеять?
Но,  кто-то  не может
Жать  и  не  сеять,
А  кто-то  живёт,
Никогда  не  потеет
И  счастлив  минутой,
Беспечен,  как  дети,
Как  малые  дети 
на  солнечном  свете.

                -680-
В  тумане  сером  и  сыром
Свеча  берёзовая  тает:
Фитиль  коптит,
Воск  оплавляет,
Бесшумно  искры  рассыпает
Вокруг  оранжевым листом.

Ловлю  в  раскрытые  ладони
Огни  летящие.
О,  плут,
Кто  миражи  твои  разгонит,
Не  гаснут  искры  и  не  жгут.


                -681-
Как  часто  мыслями,
в  тревоге,
я  обращаюсь,  дети,  к  вам…
Дверь приоткрою, 
на  пороге
стою  задумчив…
Что  же  дам,
и  что  скажу,  и что  отвечу?
Вопрос  известен
«Как  нам  жить?
Как  в  эту  кучу  человечью
без  отвращения  ступить?»

Ответ  и  знаю,  и  не  знаю…
Находит  каждый  свой  ответ,
а  я  спокойно  принимаю
и  мир  людей,
и  белый свет.

Всему  отыщутся  причины
и  установится  предел…
Я  с  высоты  своей  кручины
внимательно  всё  разглядел.

                -682-
Как  самому  судить
кто  Ты/?/,
когда  всё  делается  просто,
без  злого  умысла,  без  форса,
словно  течение  воды.

                -683-
Не  спрашивай  откуда  я  иду,
Спроси: «Куда?»
Мне  кажется,
что  всё  уже  я  видел,
когда-то  знал,
уже  когда-то  слышал…
Иду  туда
откуда  я  иду.

                -684-
Когда-то  Мир
описан  был  словами
и,  вот,  теперь
пасьянс  колодой  слов
в  случайных  сочетаньях
открывает
каким  предстанет Он
нашествию  веков.


                -685-
Берёзовая  роща,
тропиночка – тропа,
берёзовая  роща,
синие  глаза,
белая  рубашка,
волосы  до  плеч,
мальчик – замарашка
в  землянике  весь.

Берёзовая  роща,
синяя  тропа,
берёзовая  роща,
белёсые  глаза,
белая  рубашка,
седина  до  плеч,
старче – старикашка
в  изморози  весь.

                -686-
Кто-то  вдруг  задумался
 – складочка  на  лбу,
Кто-то  вдруг  задумался
 – борозда в  мозгу…
Так  можно  подумать,
что  умнее  всех,
тоже  весь  в  морщинах,
земляной  орех.

                -687-
Я  стихов  не  любил,
Не  читал,  не  учил,
Кроме  пушкинских  сказок  не  знал,

Но,  судьбы  ли  сюрприз,
Или  чей-то  каприз,
Мне  коленкой  под  зад  наподдал

И  открылось  мне,
Что  словами  в  беде
Можно  боль  расковать,  раскричать,

Я  увидел,  что  крик,
Словно  сердца  родник,
Может  алую  кровь  расплескать

И  сиреной  во  мгле, 
Маяком  на  скале
Обозначить  проклятое  место,

Чтобы  рифы  судьбы
Обошли  корабли
И  не  сели  на  мели  злодейства.



                -688-
Я  прошлое  ищу  на  акварелях,
А  нынешнее  в  темперы  мазках,
И  слышу  прошлое  за  звуками  свирели,
А  нынешнее  в трубных  голосах…
Ко  мне  доходит  прошлое  сквозь  призму,
Лучи  рассеянные  линзой  не  ловлю
И  собираю  в  розовую  тризну
Сиреневую  смерть,  добытую  в  бою.

                -689-
               Похвала  энтропии  и  Планку
 
Рождаясь,
Порождаем  Хаос,
Неразбериху  дум  и  дел,
И
Умираем,
Возвращаясь 
В  закономерность  и  предел.

                -690-
Прости  меня,  мама,  прости,
К тебе  я  спешу,  я  лечу…
И  коротки  нынче  пути,
Да,  только,  лежат  через  мглу.

Я  знаю,  ты  веришь  и  ждёшь,
И  я  не  забуду,  приду,
И  всё  же  слезой  обожжёшь
Холодную  руку  свою.

Прости  меня,  мама,  прости,
К  тебе  я  спешу,  я  лечу…
Хватило  бы  жизни  пройти
Коротким  путём  через мглу.

                -691-
Малиновым  погоном  на  закате
Легла  граница – полоса  земли…
Для  тех,  других,
Как  будто  на параде,
Она  встаёт  знамёнами  зари.

Не  думайте,
Что  так  было  извечно,
Не  забывайте,
По  Земле кружа,
Знамёна,  обагрённые  картечью,
Заходят  и  восходят  как заря.



                -692-
                По  следам  Бодлера
«1»
О,  женщины!
Коварство  имя  вам.
Любя  себя
и  чуточку  друг  друга,
растащите  мужчину  по  кускам
(иль  по  кустам?).
Пусть  не  себе,
зато  и  не  подругам.

                Заметка  на  полях:
    «Ну,  по  кускам…
Нам  нужен  целый
И  лучше  чёрный
А  не  белый.»

Девочки.      Подпись: Кривцов.

                -693-
«2»
Какая  боль  тебя  терзала,
когда  случайного  меня
привычно,  нежно  обнимала
твоя  холодная  рука?

Какие  строились  надежды,
какие  рушились  мечты,
когда  последние  одежды,
как  листья,  сбрасывала  ты?

Хотя не  верила  и  знала,
что  я  случайный  и  чужой,
и  всё  ж  привычно  обнимала
привычно – ласковой  рукой.

А  боль  твою  я  сам  придумал,
иль,  может  быть,  носил  в  себе
и  ненароком  перепутал,
случайно  приписав  тебе.

                -694-
Мне  Беляев  урок  преподал:
Я  ему  как-то  что-то  читал,
а  он  с  третьей  строки
вдруг  продолжил  стихи
так,  как  я  уже  их  написал.
                И, 
разгаданной  пошлостью  строк,
преподнёс  мне  Беляев  урок…
Я  с тех  пор   не  скулю  «О,  приди…»,
а  молю: «Вдохнови.  Вдохнови…»



                -695-
«3»
Кто  погряз  в  миазмах  общежитий,
пропитался  запахом  казарм,
в  том  уют  домашних  чаепитий
застревает  в  горле,  словно спазм,
тот  и  благодарен,  и  растерян,
женских  рук  и  жаждет,  и бежит,
для  того  навеки  уж  потерян
мир  любви,  он  им  не  дорожит.

                -696-
«4»
Чуть  смазанная  рябью  листопада
в  зеркале  осенних  стылых  вод
голая  для  ветра  и  для взгляда
надо  мною  рощица  плывёт.

На  охапке  листьев  под  осиной
я  слежу  как  тает  в  глубине,
протянувшись  ниточкой  гусиной,
Счастье,  не  дарованное  мне.

                -697-
«5»
В  малахитовой  оправе
Утонул  топаз…
Это  лужицы  в  отаве
Стекленеет  глаз,
Как  ресницы,
Вскинув  прутья,
По  краям стоят  кусты
И  листок  серее  ртути
Виснет  капелькой  слезы.

                -698-
                Жужлиной
«6»
Ты,  Валентина,  не  права,
Ты  не  сегодня  проиграла…
Ты  проиграла  Жизнь  когда
Такие  дивные  рога
Супругу  наставляла.

Пометка на  полях:
«Фи!  Стих  сей
не  богат,
наверно,  Вовик,
сам  рогат.»
Валя.  Подпись:  Кривцов.



                -699-
                «Общага» – проходной двор
Вы  все  приходите сюда
по  пустословить  и  напиться…
И,  всё  же,  я  вам рад,  друзья,
без  вас  и  келья  бы  моя
была  мрачней  гробницы.

                -700-
                «облако  в  штанах»
В  тренировочных  костюмах
стайка  юношей  бежит
 – совокупным  потным  духом
облако  в  штанах  спешит.

                -701-
                К  случайной  попутчице
«7»
Подарила  бы  мне  ночку,
я  б  тебе свою  отдал,
убаюкал  бы  как  дочку, 
как  любимую обнял.

Мы  бы  тихо  ворковали
и  смеялись  от  души,
а  под  утро  подсчитали
наши  слёзы  и  гроши.

И,  наверное  б,  расстались,
ты  босая,  я  босяк,
поцелуем  рассчитались
за  подаренный  пустяк.

                -702-
Дети  вошли,
разбежались  глазёнки
 –стены  в гирляндах  стихов…
Макулатура?  Берите,  девчонки,
всё  на  оплату  долгов.

Вот,  хорошо  бы,  её  килограммы
штопали  ворот,  латали  штаны,
да  и  носки  уже  драны-предранны…
Это  ли  мне  не  подарок  судьбы.

Всё,  до  листочка,  берите,  ребята,
и  уходите  скорей,
Я  передумать  могу…
Виновато
топчутся  дети  в  проёме  дверей…



                -703-
Ликуй,  пока Судьба  добра,
терзайся  коль  сурова,
рыдай,  когда  слепа  и  зла…

Бесчувственное  слово
лишь  порожденье  наших  чувств,
как  отзвук  бурь  и  битв  гремевших,
родник  искусственный  искусств,
не  напоивший,  не согревший.

Зачем  мы  пестуем  его…
Верны  и  верим  слову,
как  будто,  прозвучав,  оно
даёт  нам  прочную  основу.

                -704-
Маленький  Феб,
Солнечный  луч,
Гуленьки,
Гули,  ага…

Русые  девочки,  русые  мальчики,
Русые  папы  и  мамы,
Русые  дедушки,  русые бабушки
 – русые  люди  славяне.

Добрые  девочки,  добрые  мальчики,
Добрые  папы  и  мамы,
Добрые  дедушки,  добрые  бабушки
 – добрые  люди  славяне.

Звонкие  девочки,  звонкие  мальчики,
Звонкие  папы и  мамы,
Звонкие  дедушки,  звонкие  бабушки
 – звонкие  люди  славяне.

Осыпью  смех
Катится  с  круч,
Светом
Полна  голова.

                -705-
Космачёву, читающему  Высоцкого

Мы  стихи  признаём,
Если  детство  они  возвращают,
если  мысли  и  звук
Пробуждают  в  нас  память  души…
Мы  им  сердце  в  наём
Отдаём,
Если  сердцу  они  обещают
Радость  жизни,
А  мук  отдаленье,
Прощая  на  время  грехи.


                -706-
Ты  зачем-то  пришла
и  с  пирушки  мужской
сорвала  мужика,
потащила  домой.
              «»

Приходят  женщины,
уводят
растерянных  мужчин…
Кто  нынче  воеводит,
кто  нынче  господин?

Как  будто  так  и  надо,
напористо,  без  слёз,
берут,  как  по  наряду,
тащить  семейный воз.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Скрипят  в  ночи  телеги…
Оставленный  стакан
блестит  как  глаз  калеки
 –надежда  и  обман.

                -707-
Хорошо  бы  уснуть  на  подушке
у  тёплой,  могучей  груди,
привалившись  к  весёлой  подружке,
среди  бури,  кипящей в  ночи;
Хорошо  бы  укрыться  теплее
и  коленки  обоим  поджать,
и  пускай  себе  буря  звереет,
и  соседские  ставни  визжат…

Только  нету  подушки,
подружки,
одеяла…
И  даже  кровать
не  кровать,  а  брезент  раскладушки,
на  которой  лишь  ночь  коротать,
холодея  от  дум  и  от бури,
цепенея  от  ритмов  и  рифм,
постигая  небесной  лазури
торжествующей  радости  гимн.

 
                -708-
                Аркаше  Овчинникову

Поэты  рождаются  в  смерти,
кто  жив,  тот  ещё  не  поэт.
Душою  завихренной  смерчем,
оставив  завихренный  след,
о  чём бы  они  не  писали,
за  радостью  скрытая  боль,
с  пробитою  грудью  скакали
из  прошлого  в  будущий  бой.

Хотите  мне  верьте,  не  верьте,
кто  жив,  то  ещё  не  поэт,
Поэты  рождаются  в  смерти,
другого  пути  у  них  нет.

                -709-
«В  этой  жизни  умереть не  трудно».
«А»  сказал,  сказать  обязан  «Б».
Приговор.  Не  встреченное  утро.
Что?  Судьба  или  приказ  Судьбе?

Были  поступавшие  иначе.
Ты же,  спор  решая  на  курке,
с  Солнышком   поговорил  на  даче
и  ожог  оставил  на  виске.

                -710-
Владея  Миром  и  Свободой
Поэт – бездомный,  шалый  кот
приют  ночной  оплатит  одой
и  дальше  меж  сердец  бредёт
через  частицы  чьих-то  судеб,
смешав  и радости  и боль,
предвосхищая  то,  что  будет,
забыв  сегодняшний  пароль,
порой  лишь  чувству  доверяя
и  логике  построчных  слов,
без  злого  умысла  лишает

Он  для  кого-то  прокажённый…
Он  просветлённый  для  себя,
и  бескорыстный,  и  свободный.
как  в  небе  утреннем  звезда.


                -711-
Вчера  вперёд,
сегодня  вверх,
вчера  с  мечом,
сегодня  с  миром
лазутчики  голодных  орд,
герои,  созданные  мифом,
колонизаторы  Земли
и  пионеры  во  вселенной
неугомонный  дух  несли
от  колыбели  жизни  бренной.

И  угасающий  очаг,
родник  иссякший
оживали,
а  где  победный  реял  флаг
рабы  в  пустынях  умирали.

И  ныне  нет  уже  рабов,
но  есть  безмолвные  планеты…
В  цепях  невидимых  оков
гравитации  и  света
пришельцев  ждущие  миры,
храня  нетронутыми  недра,
принять  готовы  корабли
и  трюмы  их  наполнить  щедро.

И  вот  уж послана  стрела
за  мыслью  дерзкого  набега,
и  на  прощанье  мать-Земля
желает  сыновьям  успеха.

                -712-
Кочуя  меж  планет,
припомните  Россию,
век  девятнадцатый,
кибитку,
санный  путь…
Там  кто-то  говорил себе:
«Осилю!»,
а  кто-то  умолял:
«Не  позабудь…»,
летели  тройки  в  звоне  бубенцовом,
тащилось  время  медленно,  как  воз,
гуляли  вольно  мысли по  просторам
меж  прошлого  и  будущего  грёз.

                -713-
Поэты,
Вам  бывало  страшно,
Когда  в  бессонницу,  порой,
Вы  замирали  над  строкой,
До  вас  написанной  однажды?
                «»
Вам  не  казалась  жизнь
Кружением  без  цели
В  однообразии   находок  и  утрат,
Где  на  гробы  похожи  колыбели
И  всё  предрешено  спиралями  цитат?

                -714-
Наш  век  лишь  кажется  бегущим.
Всмотритесь  пристальней,
он  вовсе  не  спешит.
Такой  же  он,
каким  был  предыдущий:
и  не  застыл,  и  вихрем не  кружит.

Но  иногда,
как  в  мельтешенье  снега
в  бегущем  свете  фар,
вдруг  что-то  налетит,
или, 
прислушайтесь,
как  перекаты  эха
размеренных  шагов
по  плитам  пирамид.

                -715-
Выхожу  на  просторы  полей
и  смотрю  в глубину, в  вышину,
                и
как будто бы  глубже,  полней
ощущаю  вокруг  тишину.

Только  дальний  сиреневый  звон,
только  шорох  летящих  саней
набегают,  тревожа  их  сон
бубенцами  небесных  коней.


                -716-
Стихи,  как  бабочки,
наколоты  на  стены.
Кто  нужен  им,
кому  они  нужны?
На  фотокарточке
не  видны  перемены
и  так  же  я  любим,
как  и  в  былые  дни.
                Но,
пусто  вкруг  меня,
душа  живёт  собою,
натружен  как  ладонь,
упрямо  бьётся  мозг,
вне  времени  паря,
как  птица  над  зарёю,
в  бушующий  огонь
бросая  мысли  воск.

                -717-
Жалею,  что  поздно  родился,
что  мало  отпущено  жить,
за  Русь  с  татарвою  не  бился,
в  цепях не  пришлось  походить,
в  окоп  под  Москвой  не  вжимался,
не  строил  Магнитку  и БАМ,
и  в  первой  ракете  не  мчался,
и  не  обниму марсиан.
                Но,
всё,  что  пришлось  мне  на  долю,
размеренный  труд  и  мечту,
рассею  по  русскому  полю
и  злаком  надежды  взращу.

                -718-
Мысль  дерзкую
подбросит  Миру гений,
непризнанным  уйдёт…
Рождаясь  вновь
у  дерзких  поколений,
мысль,  буйно  торжествуя,
расцветёт.

Кому  была  нужна?
Кому  был  нужен  гений?
Что  мучило  его,
когда  врубался  в  пласт?
Всему  нужда
своё  отпустит  время,
сторицею  давно
забытому   воздаст.


                -719-
Вас  приглашает  маска
На  вечный  маскарад,
Закружит там  не  ласка,
Не  искромётный  взгляд,
Не  вспененным  шампанским
Потеющий  бокал,
А  лицемерьем  адским
Закружит  карнавал.

                -720-
Есть  женщины,
Которых  красота
Таится  где-то
В  глубине  лица,
За  хлопотами
Белокрылых  рук
Укрылись
И  надежда,  и  испуг.

С  такою  мне
Однажды  привелось
Бродить  под  серебром
Небесных  рос,
Над  россыпью
Сверкающих  снегов,
По  осыпи
Неосторожных  слов.

                -721-
На  грани  света и  огня
Ночные  бабочки  трепещут
И  волны  сумеречно  плещут
О  грань  волшебного  цветка.

                -722-
Не  нахожу  себя
В  служеньи  ОДНОМУ…
И  кажется,  что  жизнь
Меня  дурачит..
Что  это  значит?
Всё  проходит  мимо:
Ничто в  страданиях  не  мило
И  радости ни в  чём  не  нахожу.

Но  есть  одно,
За  что  душой  цепляюсь
 –за  ласку
И  признательность детей,
Они  отрада  для  очей
И  перед  ними  я  смиряюсь.


                -723-
У  меня  есть  друг  чудесный,
он  живёт  в  лесу
и  встречает  звонкой  песней
каждую  Весну.

Не  ручной,  не  боязливый
рядом  на  суку
ковыряет  терпеливо
твёрдую  кору.

У  него  учусь  веселью
и  душевному  теплу,
бесконечному  терпенью,
вдохновенному  труду.


                -724-
Предупреждаю  Вас:
«Неправедно  живёте:
всё
хапаете,
тащите,
гребёте
вокруг  себя,
как куры  на  навозе…
Предупреждаю  Вас,
шипы  не  только  в  розе».

                -725-
В  закономерностях
Чудесен  Мир и  ясен,
В  случайностях
Чудно разнообразен,
В  закономерностях
Доступен  для  ума,
В  случайностях
Коварно  скрыта  мгла.

                -726-
Говорят,  я  опустился,
в  институте  в  кирзачах
не  смущаясь  появился
и  что  дело  моё  «швах».

Но,  как  помнится,
я  в  детстве
чаще  валенки  носил,
потому ль,  что  по  наследству,
потому  ли,  что  любил?

А  сегодня  и  сам  вижу,
что  «явленье  в  сапогах»
не  прибавило  престижа…
В  самом деле  дело  «швах».



                -727-
Мне  говорят:
«Всё  путано  и мелко,
стихи  больны,
лечиться  надо  Вам.
Глубокий  сон,
весёлая  сиделка
свой  оптимизм
передадут  стихам».

                «»

В  отличие  от  физики
в  стихах
какие  мысли  бы
не  приходили,
все,  кажется,
давно  известны  были…
Нет  в  чувствах  нового.

А  есть  ли  в  небесах?

                -728-
Остановка  в  пути – не  потеря,
остановка – лишь  отдых  в  пути.
Так  зачем  же  стонать
и,  бледнея,
проклинать  помешавших  идти.

Можно,  просто,  на  время
забыться,
ведь  забыться  не  значит  забыть,
только  надо  с  дороги  не  сбиться
и  надежду  в  душе  сохранить. 

                -729-
Мне  песен  напеть  не  дано,
Не  чувствую  ритма  и  строя…
Иной  раз  нахлынет  такое…
Возьмусь  за  смычёк  и  перо
И  тут  же  бросаю,  немея,
У  песен  особый  настрой,
А  я  со  своею  тоской
Только  канючить  умею

                -730-
               Почему  нет  ГОСТа  на стихи,
               многим  жилось  бы  легче…

Не  причиню  вам  больше  зла,
Ничем  теперь  вам  не  опасен,
Последний  путь  мой  тих  и  ясен
В  приют  под  вывеской  «Земля».



                -731-
С  диким  рёвом
рать  степная
прёт  на  стены  крепостей,
за  собою  оставляя
пыль  и  пепел  пустырей.

И  обрушенные  своды
погребают  на  века
лучезарные  народы,
мысли,  чувства  и  дела.

Но,  приходит
             ТЕРПЕЛИВЫЙ
 на  пожарища  судьбы
и  отводит  кропотливо
русло  времени  реки.
                И,
как  феникс,
жизнь  из  пепла
вновь  чудесно  восстаёт…

Что  истлело,  что  окрепло,
что  унёс  водоворот?

                -732-
Когда то  женщины  Руси,
глаза  убитым  закрывая,
мужей  и  братьев  подбирая,
как  тени  скорбные  брели
в  полях  сражений  под  Москвою,
а  нынче  в  пойме  за  рекою
не  пляшут  факелов  огни…
Иные  там  крадутся  тени…
В  пугливой  тишине  ночной
под  удивлённою  Луной,
в  иной  мольбе  склонив колени,
крадут  капусту  и  морковь
и,  обдирая  руки  в  кровь,
не  зная  устали  и лени,
торопятся  набить  мешки
и  обратить  их  в  кошельки.

                -733
Есть  в  детях  доброта…
Как  мудрость  стариков
она  прощает  все
обиды  и  измены…
Как  будто  на  себе
изведав  перемены
изменчивой  судьбы
без  розовых  очков
на  Мир  глядит  она.


                -734-
                «Павшие  и  живые»
                На  Таганке

Не  требуя  денег
И славы,
Не  тужась
Себя  пережить
Всегда  он  был
Против  облавы
И  волком
Старался  не  быть,
Прошёл  он
Высокою  синью
Своей  журавлиной  тропой,
Увидел  оттуда
Россию
И  в  сердце  оставил
Такой.
А  что  на  Земле
Не  сложилось,
рождало  мятеж,  звало  в  бой,
суровой  строкой  отложилось
как  сердца  и  разума  боль.

                -735-
Мы  с  тобою,  тёзка,
одногодки…
Жаль  что  умер  ты,  а  я  живу…
Ты  бы  мог
добраться  до  Чукотки,
а  угас  как  будто  от  чахотки,
нахлебавшись  хляби  на ветру.

На  Чукотке  ты  бы  развернулся,
там  и  снег  гитарами  звенит
и  никто б  тебе  не  подвернулся,
за  спиной  никто б  не  замахнулся,
не  прошепелявил: «Ты  убит…»

Ты  убит
рокочущей  гитарой,
мятежом  пылающей  душой,
откидной  казарменною  нарой,
фрачной  отутюженною  парой
и  своей  жар-птицею мечтой.

                -736-
Мой  шутовской  подарок  удивит
тебя  не  грозною  фигурой,
не  пустотой,  что  изнутри  глядит,
а  человеческой  натурой,
упрямо  ищущей  во  времени  следы
трёх  неизвестных  формулы  борьбы


                -737-
Кто  пулями  отмечен,
встаньте  в  строй!

Я  вам  не  буду  делать  переклички,
и  не  узнаю  каждого  в  лицо,
и  посвящу  вам  только  пол  странички,
слезами  не  закапаю  её.

Я  лишь  отмечу:
эти  были,
вот  это  сделано,
а это  ещё  нет…

Крестом  отмечу  на  дорожной  пыли
где  пуля  встретила,
где  камень  пущен  вслед…

Чтоб  ещё  раз,
теперь  уж  вместе  с  вами,
осмыслить  жизнь,
увидеть  свой  предел,
нащупать  между  плотными  рядами
клочок  земли,  оставленный  в  надел

                -738-
Как  многоногий  спрут
овеществлённый  труд
заполнил  магазин,
выставку  картин,
залы  музыкальные,
«астории»  зеркальные…

Всё  находит спрос,
всё  находит  сбыт
– так  в  наши  души  врос
овеществлённый  быт.
                -739-
Всё  правильно,  ребята,
и  угол,  и  атака…
Но,   если  скорость  набирать,
крылом  придётся  рисовать
всё  тот  же  правильный  овал…
Его  сам  Бог  предначертал.
                -740-
Вы  были  молоды,  когда
в  «сороковые – роковые»
углы  чертили  и  прямые,
когда,  законы  внеземные
презрев,
кровавая  заря
из  ночи  Запада  взлетела
и,  в  пламя  падая,  звенела
стихом  пророческим
звезда.

                -741-
На  синем  платье  жемчуга,
как  в  небе  журавли,
тепло  заморское  сюда,
на  Север, принесли.

На  стёклах  искрится  мороз,
топчусь  перед  витриной,
замёрзли  руки,  щёки,  нос
но  слышу  журавлиный
весёлый  крик,  весенний  цвет
в душе,  перед глазами
снопами  льётся  белый  свет
двумя  прожекторами
на  небеса,  на  журавлей,
что,  словно  жемчуга,
тепло  полуденных  морей
несут  в  полночные  края.

                -742-
Я  б  лепесточки  роз
по  снегу  разбросал,
как  будто  маки  рос-
-сыпью  в  ромашки  врисовал,
как  будто  скатерть  бабушки
разбросил  на  столе,
а  то  потеют  лапушки
в  полуденной  жаре,
дурманом  дурят  голову
себе  и  всем  вокруг…
Зимой,  хотелось  смолоду,
увидеть  росный  луг.

                -743-
                В  детскую  тетрадь
Чешуйки  лука  так  похожи 
на  крылья  толстопузого  жука…
                Но,
почему-то  лук  летать  не  может
и  не  летит  зелёная  стрела.

                -744-
Маршак  однажды  лишь
Поднялся
До  высоты  глубин
Когда  он  с  мамами  считался…
Философ – арлекин
Он  чаще  в  баснях  рифмовал
Житейские  пороки,
Но  и  зато  не  обивал
Редакционные  пороги.


                -745-
На  двери  ночи  прейскурант…
Заходишь,  заплати:
За  эту – жизнь,
За  ту – брильянт,
Ну  а  за  эту – три…

Всего  лишь три  рубля  за  ночь
и  никаких  проблем…
Да  вот  беда
флажки  дилемм
развешены…
Невмочь…
«Нет»  или  «Да»
себе  не  лги,
признайся,  ведь  не  прочь
покрасоваться  ты…

И  потому  и  «Да»  и  «Нет»
нам  строят  козьи  рожи  вслед.
 
                -746-
Маленький  Феб  поселился
в  комнате  хмурой  моей,
звоном  серебряным  влился
в  гул  набегающих  дней,
Плачет  он  или  смеётся,
ест  ли,  сидит  на  горшке
гляну  и  сердце  зайдётся,
словно  весна  на  дворе.

                -747-
Богата  Жизнь
И,  всё-таки,  скудна,
скупа  на  расточительную  щедрость,
ничто  в  избытке  не  даёт  она
и  не  прощает  нам  бездумную  небрежность.

                -748-
Не  терпит  словоблудия  душа,
насилию  ума  всё  протестует,
как  ни  была  бы  рифма  хороша,
стихи  без  правды  чувств  не  существуют.

                -749-
Пышнотелые  розы
Потеют  в  жару,
Краснея,
Дурманом  исходят…
Их   взять  бы  в  мороз
Разбросать  на  снегу
Кровавыми  пятнами  боя.


                -750-
Мужчина  должен  жить  один,
сам  принимать  решения,
и  женщин  через  магазин
скупать  для  украшения.

Купил,  поставил,
как  торшер  включил,
пускай  горит…
От  случая  до  случая
и светит,  и  молчит.

Вот  было б  райское  житьё
в  торшерном  полусвете:
сиди  читай,  пиши  письмо,
прими  друзей,  сходи  в  кино…
А  так  всё  в  кои  веки.


Работу  можно  бы  тогда
на  много  сократить,
пока  не  припечёт  нужда,
спокойно  можно  жить.

Вот  было  б  райское  житьё
в  пещерном  полумраке:
жевали  б  мох,
ловили  блох
без  суеты  и  драки.


Мужчина  должен  быть  один
в  ответе  за  решения
и  пыль  библейскую  гардин
стряхнуть  как  наваждение.

                -751-
Ужель  средь  тысячи  стихов
не  сыщется  таких,
чтоб  можно  было  без  сватов
в  журнал  сосватать  их.

О,  если б  цензор  пропустил
хотя  б  одно  из  них,
я  б  рубль  добытый
от  души  потратил  на  двоих.

Полтинник,   спрятав  за  щекой,
понёс  бы  на  базар
и  там,  как  муха  в старину,
купил  бы  самовар…
Созвал  гостей – друзей  своих
и  с  ними  выпил  на  троих.

                -752-
Любил  я  в  детстве
песенки  блатные
о  крошке  Мери
и  французских  моряках,
о  Мурке,  купленных  ЧК,
и  в  мокром  деле,
ослепших  в ярости,
скрестившихся  ножах.

Но,  никогда
не  напевал  такие,
в  которых  рифмой
выпестован  мат…
Стихи,  как  Жизнь,
могли  быть  и блатными…
Скабрёзность,
уж  простите,  виноват,
запретным  плодом
жажды  не  будила,   
смущаюсь  я,
когда  блудят  они…
Не  то  чтобы
мне  кажутся  плохими,
а,  просто,
не  приемлю как  стихи.
   
                -753-
Мои  учителя,
сердечный  Вам  привет!
В  седой  пыли
вы  вечно молодые
рядами  с  полок
смотрите  немые,
хотя  на  всё  имеете  ответ.

В  сомнениях
я  обращался  к  Вам
и  находил  совет  и  утешенье…
Вы  ль  излучали
яркий  свет  прозренья,
или  во  мне  он  зарождался  сам?

Теперь
всё  реже к  Вам  я  прихожу…
Вы  юности  моей  воспоминанье,
переоценок  радость  и  страданье…
За  это  прошлое  я  Вас  благодарю.



                -754-
Младенцы,
право,  мудрецы,
в  них  жизнь  течёт  сама
неторопливо…
Иди  за  ней
спокойно,  терпеливо:
корми,  стирай
и  слушай  бубенцы…
И  всё  пройдёт:
усталость  мышц  и  духа,
наладятся
покой,  уют  и  ритм,
и  в  лепете
уловит  тайну  рифм
на  чудеса  настроенное  ухо.

                -755-
Для  самого  себя
я  «чёрный  человек»,
таинственный,
нежданный  незнакомец,
в  душе  моей
есть  потайной  колодец
живой  воды
– отпущенный  мне  век.
 
Когда  иссякнет  он
не  чувствую,
не  знаю,
ничто  не  предвещает  мне
конца
и  волею  небесного  отца
живу,  беспечно  жажду  утоляя.

                -756-
Сестрой  таланта  краткость
не  так  давно  слыла,
слывёт  ныне  лояльность
и  кисти,  и  пера.
Что  в  круге  зодиака
идей  не  обрело,
то,  просто,  муть  и  враки,
и  пошло,  и  слабо.

                -757-
  Художник  мечтал  о  Свободе
и  в  лицах  её  рисовал,
потом  обнаглел  и  в  задоре
по  буквам  её  написал.
   И  стала  уже  не  искусством,
Политикой  стала  она
и  мигом  похлёбки  капустной
отведали  оба  сполна.



                -758-
Когда-то  был  свободен  я,
беспечен,  счастлив,  молод…
Пурга кипела  и тайга
стонала  в  лютый  холод.

Но,  был  тогда  во  мне  задор
и,  звоном  отзываясь,
сосна  ложилась  под  топор,
напору  покоряясь.

Не  только  я,  мы  были  все
смешливый,  удалой  народ:
рядком  присядем  на  сосне,
как  галки,  каждый  врёт

и  о  семье,  и  о  былом,
о  жёнке  молодой,
о том,  что  есть  хороший  дом
в  Москве,  иль  под  Москвой.

А  на  сегодня  мы  семья
 – бригада  лесорубов…
Кого  тоска,  кого  нужда
загнала  в  эти срубы.

На  Ангаре,  в  Ярках,  житьё
не  скажешь  что  плохое:
в  избе  тепло,  в  лесу – зверьё
и  многое  другое.

Душою  был  свободен  я,
беспечен,  счастлив,  молод…
Казалось,  что  поёт  пурга,
смеётся  матушка – тайга,
не  вечен  лютый  холод.

                -759-
На  ветровом  стекле  Земли
Планетный  хоровод,
как  будто  корабли – миры
огни  сигнальные  зажгли
и  двинулись  в  поход.

И  мы  за  ними  поспешать
Должны  по  морю  тьмы,
боясь  отстать,  боясь  догнать,
стремясь  хотя  бы  угадать,
что  ждёт  нас  впереди.

                -760-
Неразличимой  вереницей
проходят  дни?
Знать  улетели  синей  птицей
твои  мечты.



                -761-
Хорошим  мужикам
на  жёнок  не  везёт
как  будто  бы  Судьба
их  проверяет:
кто выдержит,
того  она  признает
и  за  собой
к  вершине  поведёт
в  заоблачную  даль,
где  духу  одиночества
лишь  место,
и,  если  он
не  устрашится  бездны,
к  лазури  поднебесной
вознесёт.

Как  раз  наоборот,
хорошим  мужикам
везёт,
а  не  везёт  лядащим,
беспечным  и  гулящим.

                -762-
За  что  я  зол  на  целый  свет?
Неужто  потому,
Что  женщину  одну,  свою,
никак  не  подберу,
или  за  то,  что вижу  мир
сквозь  языки  огня,
или  за  то,  что  мне  сатир
открыл  глубины  чёрных  дыр
и  заманил  туда?

                -763-
Загадочность  русской  души
не  в  том  ли,
что  если  уж надо,
идёт  через  лень  и  преграды
на  главные  рубежи.

                -764-
Учат  самбо  хулиганы,
мучаются  граждане…
Постовыми  при  наганах
все  углы  загажены…
Но  покоя  нет  в  помине,
обитает  в  душах  страх,
все  живут  как  в  карантине
на  диванах  и  печах.



                -765-
                Вы  говорите:
                «Счастье – это  счастье!»
                По  моему  всё  это  ерунда.
                Счастливым  можно  быть
                Только  в  ненастье…
                Альтернатива – вечная  борьба.
 
Не  мною  рождено
и  не  со  мной  умрёт:
счастливым  будет  тот,
кто  по  земле  идёт,
впечатывая  шаг
в  цемент  ещё  горячий,
кто  неприлично  наг,
кто  неприлично  зрячий.

                Вы  говорите:
                «Счастье – это  мир».
                По  моему  всё  это  ерунда.
                Счастливым  может  быть
                лишь  тот,  кто  не  смирил
                кипенье  чувств,
                в  ком  Жизнь – всегда  Борьба.

                -766-
Спокойно,  плавно,  широко
текут  торжественные  звуки…
Вдруг  оборвутся…  Вздох  старухи
фаготом  всхлипнет…  И  легко
фейерверком  брызнут
балалайка,
частушки,
топот,
перепляс…
И,  вдруг, гудок  /Который  час?/,
звук  отходящей  электрички…
И  всплеск  трубы  как  пламя  спички…
И  шёпот  скрипок…  Угадай -ка,
Что  будет дальше…  Свет  погас.
Чуть  вздрогнул  занавес…  И  снова
поток  могучий…
Что  же  Слово,
как  в  городской  черте  река,
в  гранит  одело  берега   
и  вольность  судит  так  сурово.



                -767-
Поэтическая  лодка
ткнулась  в  берег.  Вот  беда?
Дерзко-рыжая  молодка
приманила  рыбака.

Успокоенные  воды
не  зовут,  не  манят  в  даль,
звёзд  немые  хороводы
убаюкали  печаль.

Преют  брошенные  сети,
на  костре  бурлит  уха,
вяжет  ласковые  плети
дева  в  кудрях  чудака.

                -768-
Наверняка  уже  писали,
хотя,  кто  знает,
может  нет,
как  звёзды  весело  плясали,
жемчужный  рассыпая  свет,
как  кошмы  снежные  срывались
беззвучной  россыпью  комет
и  ели  строго  выпрямлялись
телами  стройными  ракет,
как  в  тёмносинии  глубины
вперялся  взор,  ища  ответ,
зачем  в  мозаику  картины
души  впечатываем  след.
 
                -769-
                И.С.
Зиме,  метелям  и  страданьям
конец,  конец…
И  вновь  в  тебе
Весны  рассвет:  в  душе,  в  лице,
в  надеждах  тайных  и  желаньях
проснулась  жизнь…
В  её  заре
Ты,  вся  объятая  сияньем,
сама  как  пламя  на  ветру
рвёшь  чёрной  ночи  пелену
в  блаженной  радости  слиянья.

                -770-
Как  время  /а  м.б.  переход
в  другую  языковую  структуру/
меняет  смысл  фраз:

«Не Боги горшки  обжигают»,
Другой  им  назначен  удел,
Они  лишь  дела  замышляют,
а  мастер  доводит  до  дел.



                -771-
Мы  –  Мужики,
мы  быта  не  хотим,
хотим  мы  жить
и  в  этой  жизни  строить.
Семейные  изгнанники,
мы  сами  же  бежим,
чтоб  только  быть, 
чтобы  чего-то  стоить,
чтоб  цену нам
определил  бы  друг,
чтоб  враг  признал  её
и  удостоил
своим  вниманием,
мы  разрываем  круг
домашних  паутин
и  строим,  строим,  строим.
А  женщины,
устав  нас  побеждать,
перестают
нам  сыновей  рожать…
И  к  старости
мы  с  грустью  сознаём,
что  сами  разорвали
связь  времён.
                -772-
Други,  откупорьте
пробку  Луну,
глотните
ночного  вина  синеву,
пусть  звёзды
ударят  шипучкою  в  нос,
а  вы  им  задайте
крамольный  вопрос:

«Кто  мы  в  этом  мире:
Герои  Судьбы,
иль  судьбы  геройскими
делаем  мы;
для  дома  ли  служим
рабочим  скотом,
иль  звёздное  счастье
приносим  мы  в  дом;
и  мало  иль  много
от  жизни  хотим,
себя  ли  мы  любим,
иль  дарим  другим?»

Ну,  хватит,
Закупорьте  пробку  Луну,
оставьте  пригубить
другим  синеву.
Пусть  звёзды
призывно  мерцают  в  вине,
пусть  истина  вечно
таится  на  дне.   



                -773-
Неудачники,   словно  дачники,
люди  временные,
неудачами  нашпигованные,
как  беременные.
Как  бы  им  разрешиться
от  бремени
и  зажить  бы  счастливо
вне  времени?..

                -774-
Морозы  в марте
так  некстати,
уж в  подсознании  весна
и  руки  тянутся к  лопате
наметить  русло  ручейка,
а  тут  мороз,
да  и  такой,
каких  зимою  не  бывало,
но  только пахнущий
травой
и  солнцем,
сбросившим  забрало.

Воспринимается  мороз
как  шатка  матушки  Природы,
хотя  и  щиплется  до  слёз,
но,  ведь,  без  слёз
какие  роды.

                -775-
                Шабашка..
                Володе  Попову
Есть  у  нас,  у  мужиков,
для  души  отрада
и  спасенье  от  долгов
для  жены – услада.

Месяц  есть  у  нас  в  году,
когда  мы – Мужчины
/от  свободы  как  в  чаду/
оглашаем  Целину
смехом  беспричинным.

Возвратившись,
как  купцы 
опростав  карманы,
погуляем  от  души
/на  остатки – на  гроши/
и  залижем  раны.

А  потом  лелеем  год
на  диванном  ложе
бесшабашный  хоровод
назло  постной  роже.



                -776-
                Читаю  Огнева
                «Становление  таланта»

В.Ф. Огнев,
ты  не  прав,
что,  толкуя  Блока,
на  аптеку
смотришь  с  прав-
ильного  бока.

Хочешь  ты,
чтоб  выход  был
/вот  ведь свет,  дорога/…
Только
свет  мертвяще  стыл,
по  каналу  труп  проплыл
медленно  и  строго…

                -777-
               Жизнь  богата  в  проявленьях,
               как  тоска  не  глубока,
               а  растопятся  сомненья
               как  весенние  снега.
                Портвейн
 
Тоска  в  семнадцать  лет
понятна,
в  тридцать  три   –   смешна,
в  сорок  пять
чуть-чуть  опасна,
в  шестьдесят
чуть-чуть  глупа.

                -778-
По  дороге  на  работу
трындучихи  верещат,
разряжаются  словами
словно  искрами  трещат:
обменяются  и  снами,
и  домашними  делами,
словом,  выпустят  заряд,
а  потом,  застыв  глазами,
будто  перед  образами,
перед  зеркалом  сидят…

Дела  нет,  не  их  забота,
отсидят,  зевая,  срок
и  вприпрыжку  за  ворота
скок – по – скок.


                -779-
       Рите  и  Маргарите  Леонтьевым
 
Незабудки – маргаритки,
распускаетесь  на  срок
и  беспечно,  и  открыто,
и  лукаво  как  цветок.

Привечаете  и  шмеля,
и  зануду  комара,
на  ладони  у Емели
разгоритесь  как  заря.

Вам  бы  жить  под  летним  зноем,
только  сказка  коротка,
колдовство  мороза  злое
вновь  упрячет под  снега.

Не  горюйте,  всё  уходит
и  приходит  в  свой  черёд
– время  семечко  уронит

 
                -780-
Ожерелья  ожиренья
для  души  и  живота,
беспробудность  отупенья
для  забвения  ума
 – всё  в  ходу  для  утоленья
жадной  похоти  цветка,
всё  в  ходу  для  устрашенья
вольной  прихоти  меча.

                -781-
                Продолжаю  спор
                с  Огневым
 
Как  будто  всё  не  то
и  как  бы  все  не  те…
Читаю,  думаю – не  понимаю,
тягучий,  словно  в  полусне,
спор  бесконечный  продолжаю:
В  науке,
в  жизни
и  в  стихах
единоверцев  защищая,
идя  на  риск,
смертельный  страх
ума  и  сердца  заглушаю…

Но  нет  побед,  бесплоден  спор,
всяк  по  себе  другого  судит
и  бесконечности  простор
своею  меркою  обузит.


                -782-
Живу,  как  дерево  живёт,
земные  соки  пью,
высвобождая  кислород,
азот  в  себе  коплю.
Казалось  бы
инертный  газ,
на  самом  деле – яд
и  безразличием  как  раз
убьёт  цветущий  сад.

                -783-
 Красивые,  как  правило,  несчастны:
боясь  разбить  ограненный  кристалл,
к  любой  беде  активно  безучастны
покуда  час  расплаты  не  настал.

                -784-
 На  свадьбе  дочери  своей
сижу,  незримый,  меж  гостей,
смотрю  на  дочь,  на  жениха
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 
И  вслушиваюсь  в  разговор…
И  грусть,  и  совести  укор,
и  тени  милого  лица
терзают  душу беглеца…

Житейской  мудрости  резон
их  не  глубок,  но  не  лишён
житейской  правды:
без  отца
сидит  на  свадьбе  дочь  моя.

                -785-
Если  Матушка – Природа
одарила  хоть  немного,
не  ленись,
костёр  таланта
будет  ярко,  непрестанно
и  светить,  и  греть
пока
не  закончатся  дрова.

Бить  баклуши
может,  право,  только  тот
в  ком  нету дара
иль  Природа  умерла,
кто  себе  на  пропитанье
получает  подаянье
бескорыстного  ума.


                -786-
Системе
рабочие  пчёлы  нужны,
Поэт,
упаси  Бог,  не  нужен,
поэты  сварливы,
не  чуют  земли
и  кое – кто  с  бесами  дружен.

/А  бес  для  системы
— структурный  порок,
взрыв  негэнтропии,
нацеленный  впрок./

Пойми  же,  Система,
Стремясь  к  простоте,
Ты  яму  могильную  роешь  себе.

                -787-
От  мужчин,
признаем  честно,
не  осталось  ничего…
Дружбе  в  душах  слишком  тесно,
для  любви — в  сердцах  темно.

Редко  встретишь  дар  бесценный
 – верность  сердца  и  руки,
чаще  пошлостью  надменной
круто  выпячены лбы,
редко  ум  с  душою  дружен,
чаще  с временем  в  ладу…
                Но
 Стервятник  тоже  нежен…  На  беду.

                -788-
                Нико  Пиросмани
Прости,  Нико,
невежество  моё…
Тебя  открыл  мне
чей-то  добрый  гений,
быть  может  это  был
Дидро,  Ватто,
иль  Красный  Конь
грядущих  поколений…

Быть  может  это  был
я  сам,  когда
в  реальный  мир
смотрел  как  в отраженье,
где  прятала  Земля
в  глубинах  откровенье
и  гасли  звёзды
 – символы Судьбы.



                -789-
        Бхартрихари  «Шатакатриям»
                Около  650 г. н.э.
 
Когда – нибудь
Поэтов  отсекут
от  толп  людских
и  в  храм  перенесут,
смешают  всех:
ушедших,  настоящих,
все  имена  сотрут…
Среди  лампад  чадящих
там  будут  царствовать
Природа  красоты
                и   
Истины  холодные  миры.

                -790-
 Чем  женщина  искусней  в  увлечении,
тем  оглушительней  бывает  отрезвление.

О,  Бог,  кого  подсунул  ты,
казалось,  дивной  красоты,
мною  не  виданной  досель,
бежала  лёгкая  газель.
Ты  натянул  бессмертный  лук
и  вот,  о  боже,  я  супруг,
но  не  газели  молодой,
лосихи  злобной  и  глухой.

                -791-
                Свиблово.  Чермянка.
Вдоль  речки  маленькой
брожу  по  бережку,
ищу  друзей  и  истину  ищу…
        Бежит  вода,
несёт  весенний  хлам,
на  круче
белый  высветился  храм…
        Но  нету  истины
ни  в  Храме,  ни  в  воде,
и  в  хламе  нет,
и  нет  её  во  мне…
        Скорей  к  друзьям,
затеять  старый  спор:
где  истина  таится  до  сих  пор…
        Хотя  зачем?
        Я  знаю  их  ответ:
Последней  Истины
ни  в  чём  отдельном  нет.
Есть  только  Правда,
правда  слов  и  дел…
        Но,  тут  я  пас,
судить  не  мой  удел.


                -792-
                Скажи,  душа,
                ужель  подачке  рада,
                ответь-ка,  мозг,
                кто  в  этом  виноват…
 
Я,  как  все  нищие,
немыслимо  богат,
мне  все  дают,
не  требуя  возврата,
но  в  час,  когда
нахмурится  Расплата,
всем  поделиться  с вами
буду  рад…
Ведь  я  не  растранжирил  подаяний,
всё  сохранил  в  эфире  излияний.

                -793-
Раскрепощенья  миг
опасен  и  тяжёл:
Опала  цепь,
куда  идти,  что  делать?
Пока  свободы  выбора
лишён,   
Свобода – цель,
всё  прочее – помеха.
Но,  коль,  Свобода
у  тебя  в  руках,
в ногах,
в  уме,  в  душе  и  в  сердце
замри
 – свободен  первый  шаг,
второй
 – рожденье  новой  цепи.
 
                -794-
Есть  озеро  детства
и  город  мечты,
найти б  только  средство
связать  воедино
босое  наследство,
громаду  стены
и  цветы…

Цветам  луговым
под  асфальтом
и  душно,  и  тесно,
и  больно.


                -795-
«Есть  город,
который  я  вижу  во  сне»,
он  словно  корабль
на  зелёной  волне,
иль  белая  стая
гусей – лебедей
над  морем  безбрежным
лесов  и  полей,
а  то,  будто  Китеж
сквозь толщу  воды,
он  видится  мне
в  глубине  синевы
и  я,  пролетая
подзвёздным  путём,
ищу  в  белом  городе
белый  свой  дом.

                -796-
Кто  привык  всего  бояться
и  живет всегда  с  оглядкой,
для  того  и  жизнь  не  в  радость,
не  сумеет  насладиться
                он
ни  хлебом,  ни  икрою.

                -797-
               Эпиграф  к  «Предисловию»

Чтоб  сомненья  не  смущали,
доверительно  вначале
сообщаю: «Сей  портрет
не  поэта.  Вовсе нет…
Сей  портрет  не  автора,
а  меня – редактора.
     Если  мы  с  ним  и  похожи,
то  не  даром  и  не  рожей,
общее  у  всех  у  нас
– жизнь  без  всяческих  прикрас.

                -798-
                Веселову  сердитому

Эх,  мяч,
бесчувственный  скакун…
Хотя,  прости,  бранюсь  от  злости…
Ты  спутал  голову  мою
с  мячом
и  напросился в  гости.
А  результат:  разбитые  очки,
синяк  под  глазом  и  губа  раздулась…
Но  ты  не  виноват,  я  был  бы  дураком,
Когда б  решил,  что  жизнь  перевернулась.


                -799-
Когда  гражданский  долг  обяжет
одеть  солдатскую  шинель,
на  сборы  все  тебе  оставив
одну лишь  ночь,
не  ошалей,
не  мельтеши,  не  торопись
познать  все  радости  земные,
от  вечных  клятв  остерегись…
Ошибки  в  клятвах – роковые.
    Чтобы  надёжно,  по-мужски,
исполнить  долг  перед  страной,
не  размагничивай  души,
хватая  всё,  что  под  рукой…
    Побудь  часок-другой  с  отцом.
сестрой  и  матерью,  потом
пройдись  с  подружкою  своей
в  зарю  берёзовых  аллей,
любовных  лас  не  избегай,
но  и  не  требуй  обещаний
и  сам  их  тоже  не  давай,
не  оставляя  боль  страданий,
простись  спокойно,  чтоб  потом
тебя  и  ей себя  не  мучить
/минута  счастья  кувырком
до  гроба  сторицею  учит/.
    И  было б  лучше  в  эту  ночь
побыть  наедине  с  собой
и,  вспоминая,  превозмочь
сомнений  груз…
Когда  зарёй  нагрянет  день,
допить   бокал,
рюкзак  небрежно  взять  на  плечи
и… мать  обнять.
«Ну,  пошагал…»
Шагай,  мой милый  человечек.

                -800-
Всем  чего-то  не  хватает:
сверлят,  пилят,  стены  бьют,
раздвигают,  надставляют,
воруют,  просто  так  берут,
несут,  несут
в  дома,  в  квартиры,
в  сады,  на  дачи,  в  гаражи…
    Бессмысленная  трата  силы
ума,  и  сердца,  и  души?
    А,  может  быть 
не  всё  так  просто
и  в  мельтешении  частных  дел
идеи  копятся  для  роста,
переступая,  как  барьер,
экономический  предел.

Конец  четвёртой  тетради