Тим. гл. 22. 8. по Колин Маккалоу

22.8.

Не мог Тим внешне быть спокойным,
В лице играла гамма чувств,
Старался выглядеть достойным,
И показать, что он — «не пуст».

Он пристально смотрел на Мэри,
И стало очевидно ей,
Что он словам её поверил,
Истории про папу всей.

Его способность к пониманью,
Зависит, кто ведёт рассказ,
Тогда он всё своё вниманье
Включить старается на Вас.

Он пропускал отдельны(е) мысли,
Но суть улавливал всегда,
Его нюансы и не грызли,
А правда лишь была одна.

— Мне, Тим, живётся очень трудно,
Когда забочусь о двоих,
Казалось всё так беспробудно,
Что нас касалось всех троих.

Хотелось много раз безумно,
Остаться только лишь с тобой,
Но это было б неразумно,
Поступок этот был плохой.

Мне становилось даже стыдно,
Подумать я могла и так,
И в то же время мне обидно,
Что ты, Тим, стал нам с папой враг.

Жизнь очень сложная ведь штука,
Как хочешь, не всегда живёшь,
Она — сложнейшая наука,
И не всегда её поймёшь.

Мириться надо с тяжким горем,
Случившимся в твоей семье,
Поймёшь всё — вместе переборем,
Но если ты поможешь мне.

Ты знаешь, он какой хороший,
Какой он добрый человек,
Он на земле — посланец божий,
Он славно прожил весь свой век.

Взрастил тебя и свою Дони,
Всегда он опекал тебя,
Лишь ты один «сидел на троне»,
С тобой возился он, любя.

Внушал тебе, что — не ребёнок,
Работу для тебя нашёл,
Не рос ты, как слепой котёнок,
А взрослым ты путём пошёл.

Сидели вместе Вы в «Сисайде»,
Среди всех взрослых там мужчин,
Он не стеснялся глянуть правде,
Что у него такой вот сын.

Он приобщил тебя к компании,
Чтоб набирался ты ума,
Тебя готовил он заранее,
Чтоб жизнь познал бы ты сполна.

Он был тебе и верным другом,
Он был чудесный семьянин,
Ему должны воздать услугу,
Чтоб он остался не один.

Создать ему уют, вниманье,
Вернуть ему хотя бы часть,
Хотя бы долю состраданья,
Чтоб сгладить всю его уча;сть.
   
Хочу я, Тим, чтоб ты отныне
Себя вёл с папой и со мной,
Прилично так, «не как на мине,
Взрываться», как не сын родной.

Его расстраивать не должен
И замыкаться вдруг в себе,
Вдвоём с тобой мы много можем
Переломив в его судьбе.

Хочу, чтоб с ним бы ты был весел,
Болтал и пел, смеялся так,
Чтоб папа головы не «весил»,
Чтоб папа не был тебе враг.

Когда ты с папой, чтоб был счастлив,
Держал весь в тайне разговор,
Во всей бы жизни был участлив
И не вступал бы с папой в спор.

Тебе понять всё, знаю, трудно,
Но не уйду я никуда,
Я чувствую уже подспудно,
Достигла твоего ума.

Не всё поня;л ещё, возможно,
Пока я буду здесь, с тобой,
Понять всё сразу тебе сложно,
Но должен дать всему отбой.

В глазах смешались горе, радость,
И взгляд его померк потом,
Нашёл во всём свою он слабость,
Уткнувшись ей в колена лбом.

Притихла Мэри вся от счастья,
Вела с ним тихий разговор,
Ей «излечить» далось ненастье,
Был долгий Тима уговор.

Конечно, утешала нежно,
Его гладя; по волосам,
А он, склонившись безмятежно,
Касаться дал к своим чарам.

Поднял он голову поспешно,
Улыбкой «осветил» ей взгляд,
Но всё казалось безуспешно,
Как будто действовал в нём яд.

Потерянное выраженье
Явилось на его лице,
И пелена вдруг отчужденья
Подёрнула глаза — в конце.

Он был отвергнутым влюблённым,
Печальным был его весь вид,
Он взглядом всем своим бездонным
Не мог понять своих обид.

22.9.

— Меня зовут все на работе
С насмешкой, Недоумком-Тим,
Но, Мэри, я сейчас в заботе…
Мой ум заня;т сейчас одним: