Рассказ Анны о посмертных приключениях

Однажды мой любимый кот, по имени Арбуз,
Пробрался как-то  на балкон, а там  петуньи цвели.
Мяукал  Мурзик,  звал к себе своих любимых муз.
А музы, там  внизу, его к себе,  так сладостно   звали
Кот  сделав быстро «кое-что»  свое,  в горошках с цветами
Решил  домой он между прутиков,  тихонечко  пролезть
Но прутья и цветы пролезть  вперед коту  не дали.
И бедный кот-охальник послал хозяйке весть.
Хозяйку разбудила, мяуканье любимца.
Она  спросонья бросилась Арбузика спасать
За шкирку ухватила кота- проходимца
А он вцепился в руку, чтоб по руке сбежать.
Хозяйка перевесила тела через перила.
И   в этот миг рванул  на верх по телу  кис.
Толкнул хозяйку, а та без равновесия висела.
И с этажа четвертого слетела  Анна вниз.

Очнулась  наша Анна уже  в реанимации
И тут себя увидела  в зеркальном потолке
Вокруг стояли медики и тихо, без овации
Собирали ее  тело в сложной операции. 
Мне вдруг стало страшно, я перевернулась.
И  мысли о смерти  пролетели сквозь  меня.
От  испуга и эмоций  с тела я рванулась
И сверху я увидела растерзанной себя.
И вот  парю  свободно я, по всей больнице.
Пролетаю  через  стены,  мотыльком.
Слышу разговоры людей в халатах белых.
Разговоры близких и родных за потолком.
Вот сидит подруга, в руках сигарета.
Я рукой коснулась за ее плечо,
А моя рука прошла, как лучик света
Через ее голову, груди и плечо.

Я весело болтала, со всеми говорила.
Но меня не видели к удивлению моему.
Летать мне  стало скучно и я тогда решила.
Возвратиться   к телу сшитому всему.
И тут я осознала,  что тело оставляю.
Что тело мое дышит искусственным путем.
А, я, тоесть душа, без тела уже  летаю.
Но с телом своим  связана серебреным шнуром.

Вдруг в дальнем коридоре, беседующих мило.
Увидела людей горбатых,  мелких  ростом.
Головы у них крупные, похожие на рыло.
В глазах больших и круглых, сверкает интеллект.
Один из тех пришельцев сказал мне словно робот.
Мы очень рады встрече, пришли мы за тобой.
Окончился срок жизни  покинуть надо землю
Оставь свое здесь тело и  полетим со мной.
И вдруг  окно больничное, становиться экраном.
Пейзажи  на экране чудесной красоты.
Там небо все зеленое, а солнце голубое.
Таких, как там пейзажей, нигде не видел ты.
Картинки проплывали, сменяясь друг за другом.
И я, вдруг им сказала: «Сюда не полечу».
Я не хочу в Австралию, я не хочу в Бермуды.
Я полечу, в Москву на мужа погляжу.

Шли разговоры длинные, но я не соглашалась
Тогда эти пришельцы родных мне привели.
Стоят все на лужайке, кажись, не опозналась.
Они мне улыбались, они были мои.
Стоит  Алешка - братик  в сереньком костюме,
Бормочет мне  и  машет  рученочкой  своей.
А мама папу обнимает, все  зовут меня с собой.
Но вижу мама не такая, да и папа тут другой.
Ведь папа с мамой  все ругались, когда Алешка умер их.
Они  не жили,  не встречались, Алешки смерть разбила их.

Вот тут они и прокололись и я, что было у меня сил.
Назад рванула в свое тело, в нем стало больно, мир не мил.
Я закричала со всей силы и стала рвать из с тела вон.
Я с телом нить  разорвала и угодила  к ним  в загон.
Все  закружили эти типы, сковали холодом меня.
Все ликовали и визжали, а в центре их стояла я.
И вот один из тех пришельцев, коснулся вдруг моей груди.
От прикосновенья  весь затрясся  и очень дико  закричал,
Видно  крестик мой на шее ему чем-то  помешал.

Все отступились от меня, Господь Иисус! – крикнула  я.
Ты помоги  мне,  и спаси, и грехи мои прости.
И тут  высокий Господин в одежде шитой  золотой,
Сказал: «Твари вон пошли» и оставить ей покой.
Не пугайся больше их – сказал красавец молодой,
Дай мне руку и угадай: «Кто  я,  думаешь, такой?»
Меня всю радость охватила, и  меня  вдруг осенило.
Вы, Иисус Христос!  Вы, Бог!  Кто еще помочь мне мог?
Тут красавец молодой, весь перекосился
Отшатнулся как от плети, и плащом закрылся.
Отошел  от этих слов, сказал с укоризной.
Никогда не повторяй  ты  мне имени Иисуса.

Вдруг   по телу моему пробежали  дрожь и зной
Значит он из тех  пришельцев,  из компании одной.
И я снова повторила: « Помилуй Господи, спаси »   
Наш   красавец молодой, тихо вздрогнул и сказал:
«Дайже руку мне дитя, сбрось свой  крестик, не носи ».
Но тут историю с крестом  кто-то вдруг мне показал.
Я увидела, как в церкви священник  в нем  меня крестил.
И крестик  был мой непростой, его дедушка носил
Крестик был нам талисманом, когда жили  все мы, с мамой.
Я медлила, не снимала, к нему  руку прижимала.

Ну снимай его скорее!  красавец грозно  прокричал,
Нет, не  делай это дочка, мамин голос, вдруг сказал.
Голос  мамин был знакомый, как в детстве  ласково звучал.
Моя мама была  рядом, меня дедушка встречал.
Здравствуй внучка  – молодец, что не сняла с шеи  крест.
Сатану Христовым Именем, ты прогонишь со всех мест.
Наш красавец серым  стал, Иисус Христос его достал.
И , улетел из этих мест, он не вынес Божий крест.

Вместе с дедом прилетел мой Ангел – Хранитель.
И сквозь земную атмосферу, что кишмя бесами кишит.
Подхватив меня под  руки, мы мгновенно взмыли ввысь.
А там везде летают бесы, там, у бесов жизнь кипит.
Вдруг черной тучей окружили злые бесы в небе нас
И все детские грехи,  нам предъявили напоказ.
Что я в церковь не ходила, комсомолкой им служила,
Что я Бога отрицала, и постов не признавала.

Что ленивой была очень, каждый день переедала.
Воровала со сноровкой мясо, сало, лук с морковкой
Что махорку я курила, и спиртное тоже пила.
Все мне здесь пересчитали, обо мне все бесы знали.
В разговоры дед вмешался, поднял крест свой золотой
Прочь с дороги!  толпе той, сказал Ангел грозно мой.
Злые бесы завизжали, но улететь не помешали.
И оставив, бесов злых летим мы в местах иных.

Вновь нам бесы путь закрыли, обвинения предъявили.
Встали плотною стеною, что же будет здесь со мною?
Вдруг раздвинулась стена, вышел к нам сам Сатана.
Он красив был и наряден, но разговор вел беспощаден.
Прокрутил он Анны жизнь, всю, за  несколько минут.
Худо нашей Анне стало, жизнь  грехов ей намотала.
Свою увидела гордыню, свою ненависть, эгоизм,
Как немилосердною была и как ничтожество жила.

И   как грызла она  мужа, под ним стояла крови лужа.
Доставала всем печенки, что не купили  ей варенки.
И как бабушку и деда никогда не слушала.
Как кошке хлеба не давала, когда сама кушала.
Как не любила критики, как злопамятной была.
Не помогала никому, сама себе  всегда  жила.
Тут  бесы вырвали ее из цепких рук спасителей.
И крест ей деда не помог, и  силы Ангела-Хранителя.

Анну бесы облепили, ее щипали, душили, били.
Она угасающим сознанием  Матерь Божью позвала.
Помоги мне Матерь Божья,  она в уме произнесла.
Вдруг голова освободилась,  она  молилась и молилась.
Бесы кольцо свое разжали, вокруг вертелись и визжали.
И Анна  начала крестится и Божьей Матери молиться.
Для бесов это был огонь, сам Сатана, как рыжий конь,
Бежал подальше от молитвы, как враг разбитый, с поля битвы.

  Но, пролетев пути немного, всех  ждала новая подвоха.
  Всех  снова бесы окружили, меня в убийстве обвинили.
  И подняв к верху руки  в крови, стою я с бесом, в этой роли.
  Смотри сама,  кого  ты убила, и чью ты душу загубила.
  Ты в 18 лет абортам, своего мальчишку удавила.
  Потом  осталась ты бесплодной, и сидишь теперь без дел.
С  другими блудом заниматься, превратился твой удел. 
  И показали бесы сцену, ей,  из мужских и женских тел.

Везде любовники стояли, от боли, мук они кричали.
Тут их насиловали,  били, тут  все рекою слезы  лили.
Под аркой бесы и бесовицы, в чем мать родила их, метались.   
И всей компанией безумной, животным сексом занимались.
Тела любовников срослись,  вопреки всем земным законам,
Сотни голов и рук и ног, торчат из тел чудо-драконов.
  И тут бесиха улыбаясь, говорит Анне наслаждаясь.
Сейчас с телами  ты срастешься, и от них  не оторвешься. 

Но прежде чем это получишь, ты князя нашего помучишь
Вдруг  на том месте, где она, стоял раздетый Сатана.
Иди ко мне моя красавица, тебе со мною все понравится.
И будет наш  экстаз хорош, утрем с тобой мы всем тут  нос.
И сжав от крестика цепочку, что дед ей  дал,  в своей руке.
От Сатаны она  рванулась, цепочка  сильно  натянулась               
Не промедлив секунды время, бьет  Сатану крестом у темя
Цепочка тянет  к деду в руки, и тут закончились все муки.

Летели долго, и молчали, путь трудный был и все устали.
Вдруг вдалеке все засверкало, и Царство Божье там  предстало.
Все  с неба на землю спустились и долго Господу молились.
Потом пошли все на поклон, что будет с Анной,  решит Он.
Приятно пахнут здесь всегда, цветы и травы и вода.
Стоят деревья – исполины, а вот земной наш куст рябины.
Листья летают и кружатся, и прямо в руки нам ложатся.
А  воздух чистый и пьянящий, и запах райских трав, манящий.
На речке лилии цветут, злотые рыбки там и тут.
Растут роскошные сады, хватает чистой всем воды.
Поют здесь птички и летают, нас своим  пением развлекают.
Царят  покой и тишина, вот она  райская страна.
Дед рассказал мне, наконец, как большевики его пытали
Но не отрекся я от Бога, плодов те  пытки  им не дали.
Меня  распяли на кресте, и  приняв мученика смерть
Еще на бренной той земле, святую благость дали мне.

И вот закончив наслаждаться, мы идем Богу представляться.
Святых людей здесь много шло, и не святых много было.
Мы подошли  к горе Голгоф, к вершине лестница вела.
Там Бог живет, на ней всегда, теперь мы все идем туда.
Мы стали в гору подниматься, там жарко, некуда деваться,
С горы Голгоф вниз лился свет, столь ослепительный и чистый,
Что вверх смотреть я не могла, и по ступенькам еле шла.
Вот на площадку мы  взобрались, и мои силы растерялись,

Как дед и Ангел не старались, идти вверх  ноги отказались.
Мы встали рядом и молились, а из горы вниз песни лились.
Когда умолк ангельски хор, и в тишине небесных гор,
Мы  четко слышим всего три слова, «ОНА НЕ ГОТОВА».
Мы сошли с Голгофы вниз, немного сели отдохнули.
И обсудив, мои грехи  узнала я  ----   дела плохи.
В раю дано шесть дней пробыть, потом  в аду я буду жить.
Избежав  адского огня, ждать буду Божьего Суда.

     Шагаем мы по земле райской, вокруг то горы, то низины.
И даже дух мне захватило,  великолепие картины.
На склоне церковь показалась, и дом, где дедушка мой жил.
Встречают  нас, мой брат Алешка и бабуля рядом с ним.
Все были очень молодыми, все были в возрасте Христа.
Нас накормили, напоили, дали для отдыха места.
Здесь нету дня и нету ночи, живая вечность колет очи.
Олени тигры, как  коты, хотят,  чтоб их погладил ты.

Ходила в церковь и молилась душа моя вся посветлела.
Я вся искрилась, молодела, все мои  боли ушли из тела.
Там была школа, нас учили, передавать из уст в уста.
Что на земле мы должны жить по конам нашего Христа.
Бог для всех нас дал свободу, дал нам право выбирать.
Но очень важно в земной жизни бесам в лапы не попасть.
Здесь с утра уходят в церковь, молиться, чтобы  на земле.
Помог Христос людям понять, что десять заповедей Бога

Должны все строго соблюдать  и никогда не нарушать.
Иначе в рай не попадут, придется ад им обживать.
Потом мы с братиком Алешкой, побывали у родных.
Одна прабабушка, живет уже  две тыщи лет земных.
Она тут ждет из ада мужа,  он для  меня пра-пра-пра- дед.
Ты ведь завтра в ад идешь, может, там его найдешь?
Все приметы рассказала,  пра-пра-деда описала,
Мой  прадед  был  моряком, и людей грабил прямиком.

После занятия  разбоем, пила вся шайка та,  запоем.
Добычу  раз не поделили и моего мужа в драке убили.
Мужа  крепко я любила, и без его жить не смогла.
Я сама себя убила, и скоро мужа догнала.
За свои грехи земные, оказались с ним в аду
Бесы били  нас пытали, пока сами не уставали.
Но  в назначенное время  в ад пришел Христос- Спаситель,
Спас крещеных,  из  некрещеных, кто уверовал Ему.

От Христа муж, отказался, и еще  в аду остался.
Передай, что здесь в раю, жду, его я и люблю.
И вот пришел последний день  и на лицо всех пала тень,
Мы все плакала, прощались, мы все друг к другу привязались.
В  ад несет  меня Хранитель, в последний раз мне Небожитель,
Показал церковь и  долину, всю эту райскую картину.
Мы долго в небесах летели и вдруг внизу мелькнули ели.
Потом мы мягко приземлились и на земле с ним  очутились,

Здесь было холодно и мрачно, и пахло тут не очень смачно,
Держись здесь крепче за меня, сказал Хранитель для меня
Мы на границе стоим  той, где забирают бесы душ, с нерешенною судьбой.
Еще Ангел подсказал; что подмогу, дает в аду молитва к Богу.
А еще, моя   родная, там Божья Матерь  помогает.
И вот бреду я  в той пустыне, где счастья нет даже в помине.
В груди моей  одна тоска, тело стало все гнилое  и худое, как доска.
Я шла вперед, но не шли ноги, кругом пустыня нет  подмоги.

Не знаю, сколько дней, ночей, не закрывала я очей,
Не ела я,  совсем не спала, и вот без сил на землю упала.
Я поднялась, иду вперед, а под ногами скользкий лед.
Иду я дальше на авось и вижу озеро промерзшее насквозь.
Во льду лежат тела людей, там тыщи мертвых, кто злодей?
Кто заморозил там людей, и где живет тот лиходей?         
Я подошла к одному телу, легонько тронула плечо,

Тебя, что места не хватает? Ложись на лед—не горячо.
Меня не тронь, уйди подальше, здесь все правдива, нету фальша.
       С трудом, подняв босые ноги, ушла я прочь с этой дороги.
Бродила очень много  дней, нигде не встретила людей.
Давно не ела, не умывалась, и  чуть живою оставалась.
И вот  без сил и как в бреду я по пескам  с трудом  иду, 
Вдали  барачные  строения, как будто выросли в  мгновение.
Но в них меня не запустили, там  люди очень злыми были.
Иди отсюда, мест здесь нет, везде звучал один ответ.

Я даже Господу молилась, но дверь нигде не отворилась.
Тут я к бараку прислонилась, и спящей наземь опустилась.
Над головой моей взревел гудок могучий и свирепый.
С бараков пулей все летели, на них начальники глядели,
Начальники на  всех, кричали и  по колонам расставляли.
Кто опоздал, до смерти били, и тут же  кровушку с них  пили.
Я  не успела, и подняться, как вдруг начальник подошел,
Огрел дубиной по плечу, я пулей строится, лечу.

И вот несут бедняг нас  ноги,  всех на строительство дороги.
Начальство жадное и злое, еды питья нам не дают.
Но, когда сами приезжают, всегда кого-нибудь  съедают.
И вот гудок всем извещает, конец работы наступает,
Всех нас построили в колонны, ведут в барачные загоны.
В бараки птицы прилетают, кружат над нами и летают.
И на барачников из неба, они бросают куски хлеба
У тех, кто съест хлеба того, светлеет тело вдруг его.

Веселым, ходит и поет, начальство даже их не жрет.
Когда дорогу мы построим, работников  несметна рать,
Вся на другой конец уходит и начинает разбирать.
И все меняется местами, когда дорогу вновь сдадим.
Живем в аду всегда с работой, причем не пьем и не едим.
А  командиры - душееды, кусками мясо рвут из  нас.
Люди ссорятся, дерутся, пока друг друга не нажрутся.
Здесь,  диких много душеедов, живут они все, как волки.
Ночью по улицам шныряют  и одиноких душ съедают.
Но вот однажды птица с неба, кусочек сбросила мне хлеба.

Хлеб был теплым, пахнул сладко,  и я весь съела, без остатка.
Каждый день птица летала, и мне хлебушек бросала.
Стала  жизнь моя меняться, больше силы появляться.
Прояснилась голова, а тело стало светло - бело.
Душееды  тел не любят и владельцев тел не губят.
Когда другою стала я  убежала от меня  вдруг  напарница моя.

Мой напарник был худой, очень слабый, но не злой.
Не большая голова, с большими, свислыми ушами.
«Лопоухим» его звала  и в аду  там помогала   
Хлебом  я его  кормила  мы работали с ним мило.
Душееды захотели лопоухого  сожрать я смогла им помешать
Избив меня  до полусмерти, съести  тело не могли.
Тело светлым  белым  было, его бросили они.
Когда в пустыне я очнулась, меня скушать не давал.

Диких  волков - душеедов,  Лопоухий палкой гнал.
В лагерь больше не пошли в пустыне место мы нашли.
И так мотаясь, по пустыне до моря синего дошли.
Птица белая с небес всегда  хлебом нас кормила.
Здесь не бил нас душеед, мы вперед  шли тихо мило.
Далеко  на берегу, мы много увидели людей,
Подошли к ним, а  нас встретил   душеед-злодей.
С Лопоухим нас схватили, по нас палки походили.

Так мы стали  помогать в море дамбу с камня класть.
Вот построим эту дамбу  постараемся сбежать
Но случилось так опять, дамбу надо разбирать.
Уходить будем, я  решила, и Лопоухому внушила.
И вот по дну моря вдвоем, под водою мы  идем.
Сверху птица помогает, крестом путь нам освещает.
Долго шли мы с ним  по дну, и вдруг услышали волну.
Но нас силы оставляли, очень сильно мы устали

И  вот  головы   над водой,  мы  видим берег дорогой.
Но волна накрыла нас, я захлебнулась и упала.
Когда в сознание пришла,   своего друга не нашла.
Я  пришла в огромный город, в отеле комнату сняла.
Но где же друг мой Лопоухий, очень я его ждала.
Его по городу искала, ко мне мужчины приставали.
Как будто я их уже знала, и меня они все знали.
Иду я вечером в отель, меня мужчина с розой ждет.

В кафе  на ужин пригласил,   меня за руку берет.
О море мы с ним говорили,   он ласкал мои глаза.
От  него я отвернулась,  старухой сделала себя.
И тут мой спутник закричал: «Так это ты, я так и знал!».
Лопоухенький, бесценный, я сказала   мила,
Сколько времени  прошла, где тебя носило.
Мы вскочили и обнялись, даже стулья все распались.
Еще  долго мы сидели, и друг на друга  все глядели.

Потом  закрыв свои глаза,  он  Лопоухим стал.
Город был большой, красивый, но в нем не было добра.
Здесь друг друга не любили, равнодушно люди жили.
И сердцем  учуяла она, что здесь хозяин Сатана.
Но если есть хозяин зла, значит, есть он и у добра.
В свой отель они вернулись, там посылка ей  пришла,
Она  шкатулку развязала, почерк Ангела узнала,
В ней лежал белый хлебец, на хлебце изображена

Матерь Божья и  малец, повезло нам, наконец.
Бросив город-рай в аду, мы собрались на ходу.
И по берегу морскому, мы тихонько ушли из  дому.
С  Лопоухим мы вдвоем, от душегубов с плена рвем.
Вдруг провалился Лопоухий в песок зыбкий, по колено.
Был он слабый и не прыткий, и я стала помогать.
Но откуда было знать, сама по грудь в песок влетела,
Слышу, он щекочет тела, я шевельнуться не посмела.

Стал меня мой друг спасать, в песке зыбком  очень смела.
Вдруг  провалился сам в песок, лишь голова с него  торчит.
Он ничего сказать не может, и лишь по-своему мычит.
Я, Матерь  Божью позвала, спаси, прошу, я чуть жива.
Потом я вспомнила вдруг Бога и с неба к нам пришла подмога.
Хранитель  Ангел прилетел, он из песка меня, достал.
А Лопоухий  в это время, в песок ушел, лишь видно темя.
Но откопал его Хранитель, передо мною  он  лежал.

Он был живой, он чуть дышал  и  бесчувственно мычал.
Я очень Ангела прошу, унеси его отсюда, я  немного подожду.
Он без сил  совсем остался, когда в песке со мной копался,
Прошу  уноси его быстрее, чтобы живым мой друг остался.
И вот сижу теперь одна, я без яды  воды три дня .
И молюсь  Господу одна , чтобы быстрей забрал меня.
Перебрала свою  я  жизнь, врагов простила всех  уже.
И все спокойнее и тише, мне становилось на душе.

И вот мой Ангел прилетел, меня над городом пронес.
И что же вижу внизу я, под нами каменный утес.
Ржавеют остовы машин, лежат бутылки и пакеты,
Фигуры женщин и мужчин  ищут в мусоре  обеды.
Вода мазутом вся покрыта, канализации дрянь.
И не лазурна бухта эта, все это видела я где-то
Мы на край ада прилетели, в монастырь какай-то сели.
И вот привел Ангел  Хранитель меня в церковную обитель.

Церковь пещерною была, везде горели свечи мило.
Ко мне мужчина приближался, но откуда он здесь взялся?
Это действительно мой муж, Георгий, Анна – мы закричали.
Потом смотрели  друг на друга и потрясенные молчали. 
Откуда Жорка, ты здесь взялся? Придя в себя, спросила я.
Мой самолет, взлетев, разбился, и в катастрофе умер я.
Летел в Россию там  мой сын, Александр двенадцать лет.
Его  мама умерла,  и  вот меня там тоже нет.

Ты меня Аннушка прости, детей, ведь не было у нас.
А Сашку сильно я любил, вот как тебя люблю сейчас.
Так это ты меня прости, ревя, сказала ему я.
Сама я больше виновата, и безответственнее я.
Ты расскажи, про смерть свою и был ли ты уже  в раю.
Взрыв самолета,  я очнулся, компания бесов, цап меня.
Мытарства даже не пройдя, приговорен был загодя.
Спустили бесы меня в ад, теперь я даже тому рад.

В аду работал с незнакомкой, она в аду меня спасла.
Она хлебцом меня кормила и Лопоухеньким звала.
Потом из ада мы сбежали, ей дед и Ангел помогали.
Ты , Лопоухий! Ты Георгий! Мы сильно друг друга обняли..
Мне показал Георгий келью, где живет он изначально.
Там голоса мужчин и женщин пели тихо и печально.
Святый Боже, Святый Бессмертный, помилуй нас.
Потом Ангел нам сказал, объявлю сюрприз для вас.

Тебе Анна возвращаться, домой на родину  придется.
В свое тело, в свою жизнь, и дело там тебе найдется.
Тут за тебя молился  дед, и это Божий был ответ,
Жизнь твоя будет другая, а той жизни скажешь нет.
«Ну что же Анна ты молчишь?», спросил меня  Хранитель,
Еще от Господа награда ты ведь маму видеть рада.
С мамой крепко мы обнялись, мы с ней плакали, смеялись.
Но пришло время собираться и мы стали все прощаться.

Попрощалась с мужем  я, и прошу у Ангела,
Полетим еще раз в ад, хочу  прадеда разыскать,
Хранитель Ангел, будто знал, сразу деда отыскал.
Сидит дед на берегу, сам как черная вода, и не рыжа борода.
«Олаф», я  тихо позвала его  единственный  глаз установился на меня.
Окаменевшими губами он тихо «Хельга»-- прошептал.
«Я не Хельга, я  твоя внучка», но, вдруг  без памяти упал  он.
Закрыв, единственный свой  глаз,  погрузился в тяжкий сон.

     Я возвратилась в свое тело, здесь было холодно, тесно
Мысль нехорошая влетела, зачем мне надо это тело.
И, еше долго я лежала, так как смерть меня застала.
Аппараты отключились работать сердце стала,
Сама стала  я дышать и все  быстро вспоминать.
В больнице был переполох, кто мог предвидеть, предсказать.
Что чрез полгода я очнусь и с силой к жизни потянусь.
Врачи друг друга поздравляли, но сей истории, не знали.

Потом врачей я попросила чтоб мне  священника позвали.
Ему все это рассказала, про жизнь свою в этом  аду.
А он велел все описать , чтоб это  люди  могли знать.
Теперь  я в церкви постоянно, молюсь за тех, к кому приду
Нашла Георгия  сына,  взяла к себе,   усыновила.
Наш сын окончил семинарию и стал священником в селе
Потом женился и две внучки появились у меня