Марина Цветаева Часть IV

Марина прощалась с Парижем,
И знала- уезжает навсегда..,
На чемоданах- давно сидела
И указания, на посадку, ждала..,
От поездки никто не отговаривал,
Да ни с кем и не общалась она.
С. Андронников проститься приехал,
Их встреча в кафе произошла…
Марина получила весточку от Али:
«Жизнью довольна,
Доверие оставляю при себе…»
Об окружении- ничего не написала,
Об аресте Анастасии- не сообщила,
Тайным агентом НКВД- была…
Если бы Марина знала
Об аресте Анастасии,
Поездка в Россию- не произошла…
И эмигрантские газеты
Об аресте сестры- не сообщили,
Видно и там, наши чекисты,
Нашли своего «казачка»…
Марина понимала,
Что дочь о многом умалчивает,
И не знала, что Ариадна
Тайным агентом НКВД была…
Поняла- когда в Россию вернулась,
Но было уже поздно
И жизнь, в России- приняла
Такой, какой она была…
Марина знала
О своей несовместимости с большевиками,
Но с сыном невозможно во Франции жить:
Он не получит образование,
А без него, на Западе,
Только землю
Лопатой будет рыть…
Гитлер был для нее
Крахом Германии,
Крахом Чехии, Европы,
Падающей перед ним.
Её несовместимость с современным миром,
Привела к тому,
Что «дышать ей стало нечем…»
Об этом говорят стихи…
«Отказываюсь выть
С акулами равнин.
Отказываюсь плыть-
Вниз- по течению спин…»
Марина чувствовала, что Сергей в опасности
И беда ходит рядом с ним..,
А её ждет: арест, тюрьма, лагерь,
Но отъезд ей был необходим…
В сентябре 1938 года,
Марина в отель «Уппола» перебралась,
И под фамилией Эфрон жила..,
Стука в дверь ожидала
И почти год- прождала…
11 июня 1939 года,
В 23 часа, с сыном, в отель прошла…
Письма под дверью не было,
А когда обернулась- письмо лежало,
Но шагов не слышала она…
Так, в 11-ть ночи,
Они узнала,
Что 12-го июня,
Судно из Гавра повезет…
Никто не провожал,
Да и неопределенность с отъездом,
Этого не позволяла…
По-старинному русскому обычаю-
Посидели на дорожку,
Перекрестились в пустой угол:
Там раньше икона была..,
Она, в хорошие руки,
Её отдала…
Поезд из Парижа
В Гавр помчался,
Их там
«Мария Ульянова» ждала
И, вместе с испанцами- эмигрантами,
В Ленинград- поплыла…
«Однажды утром, мы отправляемся,
Мозг полон пламенем,
Сердце огромно, от затаенной злобы
И желаний зла…»
«Той, где на монетах-
Молодость моя,
Той России- нету
Как и той меня…»
Георгий блаженствовал,
У него появилось много друзей.
Испанцы круглыми сутками
Пели, танцевали
И ему, с ними, было веселей.
На пристани, Марина
С Западом простилась,
С последней пядью
Французской земли..,
Закончился огромный период жизни
И предчувствие гибели
Ждало её впереди…
Среди веселящихся испанцев,
Одиночество
Особенно ощущала она:
«Еду совершенно одна,
Со своею душою…»
И не знала, что арестована сестра…
18 июня 1939 года,
«Мария Ульянова» пришвартовалась в порту,
На таможне: «Вытрясли все,
Перетрагивая каждую мелочь.
Отобрали, без церемоний, рисунки Георгия,
Только бумаги не тронули мои».
Была организованна экскурсия по Ленинграду,
Георгий, с испанцами, город изучал,
19 июня- в Москву приехали,
 О приезде Цветаевой никто не сообщал:
Муж был, провалившимся на Западе,
Советским агентом,
Дочь тайным агентом
НКВД была…
Как Куприна, вернувшегося в 1937 году,
Её не встречали,
Да и России, она не нужна…
Марина, с сыном, поселилась в Большеве,
На казенной даче НКВД,
Там уже Ариадна, с отцом- жили:
С Клепиниными дачу делили они.
У каждой семьи
Было по две комнаты,
Гостиная и кухня- общие,
На две семьи,
А уборная- во дворе стояла…
Марина снова
В коммунальную квартиру попала
И слежка была «на высоте».
Клепинины жили под фамилией Львовы,
Сергей, Ариадна, Георгий-
Андреевыми стали,
А Марина- без паспорта жила…
Два месяца с ним протянули
И наконец, получила паспорт и она…
Денежных затруднений семья не имела,
Сергей зарплату в НКВД получал,
Марина была не из лучших соседок
И часто взрывалась по пустякам…
После получения паспорта-
Работу стала искать,
Позвонила Б. Пастернаку, просила приехать,
Он испугался и не стал приезжать…
Но все же они встретились
У сестры Сергея,
Встреча напряженной была..,
Узнала, что в России всё изменилось
И Ариадну «подлой дочерью» - обозвала…
В ночь с 27 на 28 августа 1939 года,
Ариадну арестовали,
Бесцеремонные люди
Вторглись в её жизнь.
Арест дочери -
Стал первой катастрофой
На Большевской даче,
Худшее- ожидало впереди…
Сергей стал писать письма
На имя Лаврентия Берия,
Свою голову, за честность дочери,
«На плаху клал…»,
Но к тому времени,
Его голова уже ничего не стоила,
Он все понял
И соседи слышали,
Как, по ночам- рыдал…
Все ждали следующих арестов
И понимали, что это начало конца,
«Мышеловка захлопнулась»…
10 октября Сергея арестовали..,
А когда уводили,
Марина широким крестом
Его осенила
И больше не увидела- никогда…
«Всеми пытками не исторгли!
И да будет известно- там:
Доктора узнают нас в морге
По не в меру большим сердцам…»
Трудно понять,
Почему Марину не арестовали?
Сергея, дочь, « подельников»,
Спрашивали о ней.
Они рассказывали
О несовместимости её взглядов…
С советской идеологией,
О том, что она была монархисткой,
Но занималась только стихами
И никакой политической, антисоветской деятельности
Не было за ней.
Говорила о том, что в «тюрьму» вернулась
И никакое творчество невозможно для неё…
В стихах- Белую армию восхваляла
И Императора своего…
Что все её интересы
Сосредотачивались на литературе,
Она резко выраженной
Индивидуалистской была,
Несоциальный человек по природе…
Защищала белоэмигрантов,
Строй в СССР и коммунизм-
Чуждым называла…
В общем, «не наш человек» была…
Для советского правосудия
И этого было достаточно,
Чтобы возбудить дело
Против нее,
Подключить к общему делу мужа,
Как сообщницу,
Но видно время 1937 года,
Для неё, прошло…
Она получила советский паспорт,
Деятели культуры и искусства
Возвращались в страну,
А на Западе, Марина- поэт известный…
Возможно, это повлияло
И она «не загремела» лет на 10-ть,
Без права переписки.
Куда-нибудь на Колыму…
Марина часто
Лаврентию Павловичу писала,
Напоминала ему о себе,
Доказывала ошибочность ареста близких,
Взывала к справедливости..,
Но её ни разу не арестовали
И даже, как свидетельницу,
Не вызвали в НКВД…
В большом Большевском доме,
Марина с сыном, фактически,
Остались одни.
Наступила осень-
Собирали хворост, грибы
И словно в Чехии-оказалась,
В молодые годы свои…
Сходила на таможню
И просила выдать теплые вещи,
Но багаж на Ариадну адресован был…
Дочь- арестована, багаж не выдали
И лишь год спустя,
В июле 1940 года,
После вынесенного приговора,
Марина багаж получила:
О конфискации имущества в приговоре,
Ничего не говорилось,
И букву закона НКВД соблюла…
7 ноября 1939 года,
В День революции, Клепининых арестовали,
Марина ещё три дня прождала,
Оставаться одним,
В холодном чужом доме,
Становилось невыносимо и страшно
И к Елизавете Яковлевне переехала семья…
Елизавета Яковлевна
Одной комнатой располагала,
Она и Ариадну, по приезду,
Приняла к себе,
Не побоялась взять
Марину с сыном,
Немногие бы отважились
В это страшное время,
Принять бывших эмигрантов,
У которых родные сидели в тюрьме…
Марина везде искала работу,
Пришлось заново
Литературную карьеру начинать,
Для официальной советской литературы,
М. Цветаева давно не существовала,
Но была известна старшему поколению,
Которое не спешило вымирать.
«Друг не ищи меня!
Другая мода!
Меня не помнят
Даже старики..»
А вот эти «старики»
Марину помнили,
Тайно собирали
Изданные её стихи,
Читали, передавали, обменивались..,
Но большинство советских писателей,
С которыми она ранее
Была знакома,
При встрече, с ужасом, смотрели на неё…
Они боялись
Даже с ней соприкасаться,
Чтобы не испортить репутацию свою:
Получали дачи, ордена, медали:
За верность партии, Правительству
И беспокоились, конечно, за семью…
Орденоносцам: П. Антокольскому, А. Фадееву, Н. Асееву,
Встреча с «женой арестованного белогвардейца»,
Была ни к чему…
1-го февраля 1939 года,
Вышел Указ о награждении орденами
172 советских писателей страной:
«За выдающиеся успехи в развитии
Советской художественной литературы…»
Так что помощи от них,
Марина не получила никакой…
И как парадокс,
1-го февраля 1939 года,
Жена Осипа Мандельштама,
Отправленную посылку получила:
«За смертью адресата…»-
Пришла обратно домой.
Осип умер от тифа во Владивостоке
И был захоронен в общей яме
И, не известно, «где зарыли-
В Шар земной…»
Общее Собрание советских писателей,
В знак благодарности, приветствие приняло,
«Отцу народов»- было посвящено:
«…Отдаем себе отчет,
Как много нужно сделать,
Помогая делу коммунизма,
Которому Вы посвятили жизнь…»,
Так гласило оно…
Проходило освобождение
Западной Белоруссии и Украины,
Очередной разгром литераторов был,
Сталинские премии утверждались,
Но каждый из награжденных,
С чувством собственного страха- жил:
Прислушивался к проезжавшим автомобилям,
Скрипу тормозов, лязгу лифтов,
Звону подковок, шуму в подъезде,
Стука в дверь, трели звонков…
Марине не было места
В советской литературе,
Обеспечить сына, своим долгом,
Считала она…
Носила передачи дочери, мужу
И снова к Б. Пастернаку обратилась она.
Говорили, что Борис опасался ревности
Второй жены,
Но в страшной, трагической ситуации,
Он руку помощи
Марине протянул:
Обратился к А. Фадееву, на счет Марины,
Но А. Фадеев (Булыга)- «руки - не протянул»…
Борис свел Марину с В. Гольцевым,
Он книги, с национального языка на русский,
Переводить Марине предложил.
Марина с грузинского Важа Пшавела переводила,
Французский перевод
Калмыцкого эпоса «Джангар»- редактировала,
Малоизвестных авторов переводила
И небольшая зарплата
Давала возможность-жить.
В декабре 1939 года- переехали в Голицыно,
Там «Дом отдыха»
Литературного Фонда был.
Поселили на соседней зимней даче:
Жить, в Доме отдыха-
Фонд не разрешил…
Марина была мастером
Эпистолярного жанра
И к Л.П. Берии, не раз, обращалась она:
Защищала дочь, мужа,
Пыталась вытащить из заключения,
Но положительных результатов
Не получила- никогда…
Марина раздражала советских писателей:
Её поэтический метод
Был им чужд.
В их понятии
«Она всё на свете перепутала
И нечего мол воду,
В советской литературе, мутить…»
В тридцатые годы, прошлого столетия,
«Упадочная» поэзия конца XIX-го ,
Перестала существовать.
Сверстники Марины
Были вычеркнуты из литературы,
А те, кто имел
Своё представление о Мире,
Были «кастрированы»
Или, потихоньку-стали «вымирать»…
Марина много трудилась:
Три поэмы В. Пшавела,
Две баллады о Робин Гуде
И болгарских поэтов свыше 2000 строк- перевела
И «раздавить» М. Цветаеву в литературе,
Власть уже не могла…
7 июня 1940 года,
Марина переехала в Москву,
Получила свой багаж на таможне,
Часть вещей
У Елизаветы Яковлевны оставила
И передачи носила в тюрьму…
Союз писателей помог снять,
Комнату в двухкомнатной квартире,
Сборник стихов подготовила,
В издании- не была уверена:
Последний её сборник
Вышел 18 лет назад…
В новый сборник-
Стихи из «После России» и «Ремесла»- включила
И все прошлые стихи
Пересмотрела она,
Но как А. Белый и Б. Пастернак,
Она их не переписывала
И к реценденту К. Зелинскому-
Направлена была.
На шести страницах, Зеленский
Над Мариной издевался,
Все 30 лет труда- перечеркнул.
Марина была поражена
Его вероломством:
Он, в Голицыно,
Её стихи- боготворил…
Они прогуливались по парку,
Он внимательно слушал
Её стихи, был восхищен…
Такое предательство с ней
Произошло впервые: «Господи,
Во что-же СССР превращен?»
Марина, конечно, не жила
В безлюдном мире,
Были и люди, помогавшие ей:
Б. Пастернак, В. Гольцев, А. Рябинина,
Одиночество приучило всего бояться,
Но появилась возможность
Остаться со своим Гением
И посидеть наедине, за письменным столом…
Этот подвиг она совершила
В Советском Союзе:
Осталось семь завершенных
И четыре незавершенных стиха.
Да и о чем могла писать Марина:
Славить СССР- душа не хотела,
А подделываться- не её роль была…
Стала неухоженной, замкнутой женщиной,
Жизнь беспощадной к ней была:
Устала, постарела,
Стала похожей на деревенскую старуху…
Остались: стройность, серебряные запястья,
Летящая походка и зеленые глаза…
В январе 1941 года,
Бутырская тюрьма
Одежду для Ариадны запросила
И теплые вещи для дочери принесла…
Это означало, что по этапу
Дочь уходила…
В феврале 1941 года,
Бутырская тюрьма
Запросила вещи и для Сергея,
Но теплых вещей- не приняла..,
А 22 июня 1941 года,
Началась война…
Марина войну встретила с ужасом,
Немецкие войска
Упорно продвигались вперед,
По радио звучали
Победные песни и марши:
«Такие победные песни,
А Немец идёт и идёт…»
С начала войны,
Марина «потеряла голову»
И всё в эвакуацию рвалась:
Пыталась спасти сына,
В итоге, на свою смерть
И Георгия- собралась…
Началась эвакуация советских писателей,
Георгий был против
Покидать Москву,
Б. Пастернак тоже отговаривал от эвакуации,
Но Марина решила покинуть столицу
И не прислушивалась ни к кому…
Борис помог
Связать и уложить вещи,
Даже веревка была принесена…
Пошутил: «Веревка прочная,
На ней повеситься можно…»
Пророческими оказались слова:
31 августа 1941 года, на этой веревке,
Повесится в Елабуге она…
8 августа, Борис посадил Марину
На пароход, в Химкинском порту,
В Чистополе- сойти не захотела,
17 августа приехала в Елабугу
И осталась- на елабужском берегу…
Где четверо суток,
Они находились- неизвестно…
21 августа, у Большаковых, поселилась она,
Уходила из дома, искала работу,
Но Елабуга эвакуированными переполнена была…
Питались в столовой,
Дома ничего не готовила,
Хотя продуктов достаточно привезла…
Работы не было, Литфонд- в Чистополе
И Марина поехала туда…
Попросилась посудомойкой в столовую Литфонда,
С 29-го на 30- е августа,
Сутки отработала она.
31 августа хозяйка с Георгием,
Пошли на субботник аэродром чистить,
Хозяин с внуком ушел на рыбалку,
Марина в доме осталась одна…
После субботника, Анастасия Ивановна
Домой вернулась,
В сенях на стул наткнулась,
Голову подняла,
Повесившуюся Марину увидела
Милицию, скорую -вызвала,
Но через два часа приехала она…
Тело Марины увезли в больницу,
А из больницы- на кладбище повезли,
Как безродную, бездомную- похоронили,
Могила затерялась и её уже- не найти…