мечтатель и рыночная любовь глава 16

ГЛАВА 16.       РЫБАЛКА

Что-то редко в этот вечер
Рыбки просятся в уху.
Но зато заката свечи
К рыбакам, как на духу.
Рыбаков  всего здесь двое:
Наш поэт и Михаил –
С ним Борис всегда спокоен
И рыбачить с ним любил,
Потому, что с  юных  лет
Озарил их дружбы свет.

Миша был рыбак от Бога –
И удачлив, и вынослив.
Знал уловок в ловле много.
И шутил и до, и после…
До того, как клюнет рыбка,
Шепчет тайные слова,
Чтоб поэт сиял в улыбке,
Говоря: «Ну, голова.
Миша, с детства ты колдун?».
А  в  ответ: «… тебе типун…».

Если рыбка – меньше пальца,
Миша крикнет: «Помогай,
Тут плотва побольше зайца.
Мне подса;чек подавай…».
Но, когда обман стал ясен,
Оба рады – ну, как дети:
Хохот, шутки в стиле басен –
Неудача счастьем светит.
И, закинув рыбку в пруд,
Оба шутят пять минут.

Под уху в тот вечер было…
«Крекс-брекс», –  Миша прошептал.
И бутылку вмиг открыл он –
Вроде фокус показал.
Пар ухи – призывный запах.
Рюмок звон – друзей мечта.
Счастья зверь на мягких лапах
К ним крадётся – красота. 
Всё иное позабыто.
У костра – всего досыта.

Как  и что в уху поймали,
Мы пропустим – суть не в этом.
Лучше знать, в какие дали
Поведут стихи поэта.
После рюмочки не первой
Голос таинств зазвучал.
Напрягите ваши нервы.
Лодки – к музе. Здесь – причал.
В свете дивного заката
Речь поэта торовата.

– Слушай, Миша, новый стих –
Дар души,  а  может, свыше.
Прекрати жевать на миг.
Стих –  мечта  всегда. Ну, тише:

«Заря, заря ты алая,
Воспета всеми ты,
Как и любовь страдалая,
Как яркие цветы.

Мой взгляд в другую сторону –
С  неменьшей  высотой.
Ни к соловью, ни к ворону –
Любуюсь красотой

Я облака закатного.
Оно светилу мило.
Как знамя люда ратного,
Раскрасило светило:

В нём щёки девы алые
При первом поцелуе.
Там мы, там дети малые.
Там в красках аллилуйя.

Там лес, моря и горы.
Хатёнки и дворцы.
Там плачет кто-то хворый.
И там… дорог концы.

И  в  жар, и в дым вулкана
Ныряет солнца луч,
И состраданья рана,
И алчность бурых туч.

Смотрю на это диво,
Шепчу  в раздумье: пусть…
Пусть в таинстве игривом
Закат  нам  дарит…  грусть».

Треск костра совсем затих –
Тишина рукоплескала.
Тронул души славный стих.
Жаль, таких мгновений мало.
Ночи тёплой покрывало
Рыбаков накрыло нежно.
– Слушай, Борь, что с Ирой стало? –
Михаил спросил небрежно. 
  – Всё в порядке, – был ответ.
  Жаль, её здесь рядом нет.
 
  – А чего ж  слегка  ты в грусти?
  Или показалось мне?
  – Так… давай вопрос опустим.
  Лей, а то я  как  во сне.
  Первый тост –  за чудный вечер!
  Глянь, какая красота!
  Ночь,  как милая,  за плечи
  Обняла. Прочь, суета! 
  Тост  был принят вдохновенно.
  Дальше  шло попеременно:
 
  Пили за любовь, за  дружбу.
  А за что другое пить?
  За работу или службу?
  Но не здесь – другая нить.
  За удачную рыбалку,
  За здоровых много лет.
  Вот за это пить не жалко,
  Вот за это – спору нет…
  Но лукавая луна 
  Шепчет: «Выпито до дна».

  Что ж,  теперь  пора к Морфею –
  Он гостей принять готов.
  Позовёт на помощь фею –
  Повелительницу  снов.
  – Миша, ты пока не спишь
  И ведёшь себя похвально,
  Навевает ночи  тишь
  Стих немного аномальный.
  В нём, не знаю почему,
  Грустно сердцу моему:

  «Одинокая ночь…
  Отчего  мне невмочь
  Ожидание встречи с тобой?

  Бой начну сам с собой,
  С непокорной судьбой
  И  лечу в  небеса  за  звездой.

  Одинокая ночь,
  Не гоню тебя прочь –
  Ты мгновений безумных полёт.
 
  И  мучения в  них,
  И божественный стих.
  Я – огонь,  я – слезинка,  я – лёд.

  Кто мне сможет помочь,
  Одинокая ночь?»

  Как на Мишу, так на нас,
  Стих  подействовал минорно.
  Их от грусти спальник спас
  И наркотик ночи чёрной.
  Пусть поспят чуть-чуть друзья –
  Утром клёв повеселей.
  Нам же к ним сейчас нельзя,
  Ибо будет клич: «Налей!»
  Мы ж устойчивый народ –
  Не промочим водкой рот.