Принесут меня из драки

Принесут меня из драки.
Кинут на полу крыльца.
Кровь дворовые собаки
Слижут с моего лица.
Хлопцы постучатся в двери
И махнут через забор.
Ты в окне мелькнёшь. Проверишь,
Кто стучался - свой, иль вор.

Закричишь, меня заметив,
С кровью, спекшейся в кудрях.
На лице твоём осветит
Месяц горе, боль и страх.
За атласную рубаху
Втащишь через сени в дом.
На скамьи резную плаху
Тело взвалится бревном.
Мягкой грудью и щекою
Ты к груди моей прильнёшь.
Слезы, вытерши рукою,
За священником пошлёшь
Прибежавшую соседку.
Посымаешь сапоги.
"Святый Боже, святый крепкий -
Скажешь тихо - помоги!"

Я вздохну. Ты рассупонишь
Яркий, завитой кушак.
И нечаянно уронишь
Взгляд на сбитый мой кулак.
В воду чугунка макая,
Белый, в вышивке, рушник,
Смоешь кровь. Она стекая
Набежит под половик.
Бурой ссадиной проступит,
Прилипая к башмакам.
Любопытно к ней подступит
Рыжий, толстый таракан.

К ранам приложив рогожку,
Сняв суконные порты,
И рубаху, понемножку,
Сымешь. Смоешь с бороды
И лица остаток крови.
В чистое уж облачишь.
И поправив изголовье,
Тихо всхлипнув, замолчишь.

Я же, застонав, открою
Очи. Попрошу попить.
Ты водою ключевою
Станешь губы мне мочить.

Встрепенёшься, вдруг, услышав
Тихий говор на дворе.
Фитилёк в лампаде выше
Вздёрнешь. Ярче чтоб горел.
Осенив себя знаменьем.
До калитки поспешишь.
И наперсный крест, в каменьях,
Облобзавши, задрожишь.

Батюшка пройдёт ворота,
Двор крестя и дверь в сенях.
Лики у святых, в киотах,
Скорбно глянут на меня.
Он войдёт, ко мне склонится.
Молвит: "Здесь я, сыне мой".
Дух мой, что готов был взвиться,
В тело вновь влетит - домой.

И собрав остаток силы:
"Грешен, батюшка, - скажу-
Изменял жене любимой.
Баб чужих, для куражу,
Соблазнял, где приведётся.
На чужое падок был.
На духу сказать придётся -
Крал! Людей со злости бил.
Дерзок был, и глуп порою.
Водку пил в Великий пост.
И теперь вот пьян, не скрою,
Хоть и ждёт меня погост.
Языком трепал по пьянке
То, о чём должон молчать.
Был я падок до гулянки,
Мастер матом покричать.
Трусоват был пред начальством.
Груб с родными и женой.
Славен чванством и нахальством.
Грешен. Грешен! Боже мой!
Нет душе моей прощенья.
Вон, за мной уже пришли!"

В печке слышится шипенье.
Домового чёрт смешит.

"Святый батюшка, скорее,
Дай же Крест мне облобзать!
Ад я ныне же узрею.
Больше нечего сказать".

Добрый батюшка отпустит
Мне грехи. Но в час Суда,
Вспомнив их, меня не пустят
В Рай, наверно, никогда.
Но мне точно полегчает.
Лишь душа взметнётся в синь.
Вверх! К Тому, Кто всё прощает!

И я выдохну: "Аминь!"