Тому, кто не вернулся из боя!

               
               
                Воинам-"афганцам" посвящается . . .
    
                ТОМУ, КТО НЕ ВЕРНУЛСЯ ИЗ БОЯ!
                               
     Ты ушел, чтобы никогда не вернуться. Ушел улыбаясь, лишь на пороге обернулся, а где-то, в горах просыпалось солнце и проснувшись, обняло тебя сзади, теплыми и ласковыми лучами. Но я обиделась тогда - этот золотистый свет слепил мне глаза, мешая видеть, того, кого я любила больше всех на свете.
     Ты ушел, в последний раз во дворе подбросив меня вверх, к самому солнцу и я летала, счастливая оттого, что ты есть. В твоих родных глазах я всегда видела себя и в моем детском сознании никак не укладывалось это чудо, ведь глаза не зеркало. Ты смеялся, ты громко смеялся, когда я говорила тебе об этом, ласково называя меня мишкой.
     Ты ушел, высокий и смелый, как и твое имя, которое ты гордо носил.
      Я помню, я все помню. Это за тобой я пряталась, когда мама искала меня по всему дому; это с тобой я считала по ночам звезды, а они смеялись надо мной, насмешливо взирая сверху. Они тогда знали, что ты уйдешь, но молчали, словно в укор, через года напоминать о тебе.
  Ушел на подвиг, а я даже не поняла это. Сурово сжатые губы бабушки, мамины глаза полные слез- все избегали меня, а я …я не понимала. Думала ты вернешься с работы, но больше я тебя не видела.
  А знаешь, как я тебя называю? Ни папой и даже не дада, а просто «да»-отец. Я долго ждала тебя «да», ох как долго. Каждый день, когда стрелки часов приближались к шести, я замирала в ожидании твоих шагов, но ты не приходил, зато приходили твои письма, длинные и странные.
  Ты писал, что там, где ты- война, жара и горы, издали похожие на наши. И люди еще смуглые, и они вас не любят-тебя и таких же как ты, оказавшихся на этой войне. А я удивлялась, не понимала, как тебя не любить? В своем детском воображении я тысячу раз оказывалась рядом с тобой, хотела рассказать тем людям, что ты самый лучший!
  А еще «да», после тебя появилась карта. Кабул, Кандагар, Джелалабад-эти слова мне ни о чем не говорили, но там бы ты и оттого они были родные. Ты почему-то не писал, что там страх и кровь, но я поняла это потом, когда сама прошла через другую войну. Ты просто шутил, строил планы, хотел вернуться, но … не вернулся. 
    Молчание, ожидание и дни, торопливо складывающиеся в месяцы.
    Молитвы, надежда и черное письмо, … внезапно.
  "...будь терпелива нана. Та, которая меня родила, вырастила, ночами не спавшая из-за меня-мужайся...Не плачь нана, ничто не стоит твоих слез, и даже я, до сих пор хранимый твоими молитвами. Но сегодня ночью я ухожу, туда, откуда не возвращаются...Я знаю..Я видел.
… Не плачь нана, прости. Прости за эту боль, что причиняю тебе, ради чистой и светлой моей любви к тебе, прости… Но это долг, честь, приказ наконец, но так надо родная, пойми … Я знаю, ты поймешь, ты всегда меня понимала..."
  Те страшные строки расплывались, убегали, заполняли собой ставшей за мгновенье маленькую комнату. А та, что их читала обреченно раскачивалась:
- Покорна, ...покорна твоей воле Всевышний…
  И она от меня ушла «да». Тихо, незаметно, в тот же день, когда пришло твое письмо. Оттуда не возвращаются, ты же сам так сказал.
 «Да», ты меня слышишь? Я знаю, что слышишь! У меня никого не осталось и мне одиноко, как той звезде, которая, тускло мерцает одна, в темном небе. Но ты говорил, что имя ее- Надежда, и не гаснет она, потому что, Верит. Так пусть, память моя о тебе будет той звездой, которая никогда не гаснет в моей жизни, какие грозовые тучи и бури не проносились по ней, ибо подвиг твой для меня бессмертен, а память о тебе-навечно!