И Боги, может быть, улыбнутся...

Я теряюсь в сонме чувств и подозрений:
Каждый предаст, каждый кинет.
В мозгу игрались тонны трений
И, казалось, что и Бог меня отринет.

Не ведая порока или зла,
Попался в тёмные чертоги я,
Там не было тепла, и не было прохлады,
Лишь стужа горькая, огонь геенны.

Всё было так ужасно, и чем-то всё ж прекрасно,
Учил молитвы Сатане, учился бить чем только можно.
Но был самым слабым из всех я чертей,
И меня гнобили все без особых целей.

Я стал сильнее и стал выше,
Ведь им не опустить меня ещё ниже.
Кому нечего терять, у того нечего и брать.
Теперь  я стал чертей в морозные пучины опускать.

Пришёл во свет, предстал собой,
Но не вернуть мне уж былой покой:
Отдал я что-то тёмным чертогам,
А что-то забрали к жарящим болотам.

Вот она, свобода, делай, что хочешь!
И больше за гордость свою ты не плачешь,
Но что за... фигня? Везде всё как копия.
Тут заговор, здесь интрига, у всех словно мания.

Также, как там, чуть-чуть лишь красивше,
Нет холода мрачного, нет пламени больше.
Но что это, там, высоко, на небе?
Сияют крылья, и очи горят, всё это в небе...

Не отвесть от тебя глаз, чернокрылый мой ангел,
В глазах водная сталь, в волосах жар геенны.
Наверное, вначале, я был недостаточно любезен,
Но разве извинения мои не намного исступленней?

Улыбалась ты мне, весело смеялась,
Душа моя, грешная, долго так радовалась,
Но увёл от меня печальный злой рок
Тебя, мой злой ангел, уличивший мой порок.

Влюблён был в тебя, чужая принцесса,
Тёмных огней владычица злобная,
Ты только скажи - смотрю из-под плинтуса
На очей твоих ясных дикость оковную.

Казалось, псом верным твоим я мог быть,
И для счастья вперёд не нужно мне плыть,
Но не вечной была твоя благодать,
От ворот поворот ты была вынуждена дать.

Поверила б, нет, но мне было больно,
Так, как ни с кем до этого, горько,
Я выл на луну, глядя на солнце, сжигая глаза,
Слыша, вспоминая предыдущих песен глупые голоса.

Привык, отпустил, и нет тепла на свету,
И нить своей жизни я дальше плету,
С радостью глядя на счастье других,
Куда им до мелочных бед и несчастий моих?

Но начало моей жалобы не в этом во всём,
А в том, что не нашёл я душевный покой:
Доверия нет моего для этих счастливчиков,
Что быстро и радостно забывают обидчиков,

Что так просто говорят мне об огне,
О чарующих песнях фениксов во мгле.
А в словах не огонь, а много воды:
Они сомнения мои не побьют, уж слишком тверды.

Так часто задаюсь вопросом:
Нужен ли кому такой монстр?
Я был бы стражем, был милым псом,
Или, может, и супом с котом.

Стоит кому лишь пальцем махнуть,
Сказать: "Ты нужен, я не могу без тебя...",
Но, понимаю, что всё ерунда,
И гордость моя не хочет тонуть,

Глядя на жалкие потуги мои
Хоть раз, объединившись, отведать любви.
Боги, наверное, весело усмехались,
А, может, и с презреньем мне ухмылялись.

Один берег, другой, между ними - лодка.
На вид неказиста, а размером лишь с ложку,
А в этой ложке - я. Пробиться туда
Никак не могу, впрочем, так же и сюда.

Скорей б уж мне утонуть, и сомненья захлебнутся.
Стану свободным, хоть и слабым вдвойне,
И Боги, может быть, улыбнутся,
Настолько глупому мне...