Исповедь убийцы

Я в детстве был злобный и гадкий.
На улице Марьинской жил.
Стрелял воробьёв из рогатки
И кошек в подвале душил.
Иные царапались больно.
Пытались меня покусать.
Но в целом, всё было прикольно
И пела в душе благодать.

Но вот я подрос. Даже очень.
И начал о бабах мечтать.
Весеннии, лунные ночи
В Калининском сквере гулять.
И небыло мне дуралею
Ещё восемнадцати лет,
Когда на безлюдной аллее
Увидел её силуэт.

В сиреневой шубке красивой
Бредёт весела и пьяна.
Своею походкой игривой,
Напомнила кошку она.
Ответить лишь сможет Двурогий,
Зачем он меня искусил.
Когда, преградивши дорогу,
У ней закурить попросил.

Не долго она трепыхалась
В умелых садистских руках.
Мгновенно обмякнув, осталась
В набухших апрельских снегах.
На маленьких чёрных ресничках
Блестела скупая слеза.
И только луну отражали
Её голубые глаза.

Я помню, как ноги дрожали,
Пока я дворами бежал.
И в скважину собственной двери
Ключами не сразу попал.
Отец матерился спросоня.
Дала подзатыльника мать.
Но было на сердце прикольно
И пела в душе благодать.

С тех пор много лет пролетело.
На пенсии рыбу ловлю.
И кошку по кличке Марцелла
Из миски паштетом кормлю.
Морщины лицо расписали.
Блестит на башке седина.
Вот только, всё чаще ночами
Являться мне стала она.

Стоит и глядит, не моргая.
В помаде размазанной рот.
Беззвучно его открывая,
Как будто с собою зовёт.
И глаз до утра не смыкая,
Лежу, отвернувшись к стене,
А тень, мне забыться мешая,
Тихонько стоит в стороне.

С рассветом бесследно растает.
Уйдёт вместе с сумраком прочь.
А я буду жить, наблюдая,
Как вновь приближается ночь.
Но чувствую я, уже скоро,
С собою она заберёт
И злая Марцелла-обжора
Мне мёртвому нос отгрызёт.