Мозговые хроники 2. Свет

Свет. Яркий свет застилает пеленой мои глаза. Обволакивает, проникает внутрь черепа, его лучи рвут кровеносную систему, просвечивают мой мозг. Мозг накаляется, накапливая свет, он сам становится источником света. Внутри него открывается дыра. Это дыра в пространстве и времени. Эта дыра охватывает меня, и меня уже нет в этом мире, далее она охватывает этот мир, теперь и его тоже нет. Есть только эта дыра, рожденная моим мозгом, моей мыслью, моим желанием. Я хочу, чтобы этот мир был уничтожен, и моя мысль уничтожает его, пожирает его. Гнев? Месть! За жестокость и бессмысленность. Смерть оправданная. И я стучу молотком, стучу прямо там, где раньше был мир. Приговор приведен в исполнение.
Это ложь. Мир не умер. Мир существует. В желтом свете фонаря жмется девушка, темные руки затягивают ее за пределы света. Затягивают и насилуют. На фоне кирпичной стены заброшенного завода разрушенной страны мужик затягивает себе жгутом руку. Облегчение. Нет, страх. И боль. Дети, испуганные, голодные, дети зажаты в углу пьяным отцом, сзади него лежит избитая до полусмерти мать, самое святое в жизни, самое неприкосновенное. Гнев? Месть! Стрелять в эту мразь, стрелять пока он не сдохнет, стрелять после того, как он сдохнет. Изуродовать его, извалять его тело в грязи, скормить свиньям, собакам, кому угодно. Ночь и дождь, усталость, пустота, хотел бы я уничтожить этот мир. Нет, только эту планету. Сжечь за то, что она не может самоустроиться. Нет, только человечество, за то, что оно не может устроиться. Мысль яснее, ненависти меньше. Запал погас.
Люди ходят, бегают по своим делишкам, а мне дела не нашлось. В сердце не нашлось дела. Среди желудочков, отстукивающих мой ритм, среди извилин, расстилающихся по мозгу, среди позвонков, вытягивающихся и формирующих хребет и осанку. Не нашлось дела. Я только смотрю, Кортасаровский человек-наблюдатель. И мне больно видеть то, что я вижу. У любой проблемы есть решение. В моем случае – выколоть глаза. Кормежка пустой надеждой. Ты рвешься вверх, а внутри все так же пусто. И в конце жизнь давит тебя как мошку. И никто не слышит треск твоей скорлупы, потому что ты лишь крупица в необъятной вселенной. Тебя не слышат, а даже если бы и слышали, не стали бы слушать. Потому что. Просто потому что. Потому что ты плохо говоришь. Ты тихо говоришь, голос у тебя неприятный, и притом он ничего не стоит. Незачем тебя слушать.
Паутина лжи разрослась. Пауки дивятся. Ненависть растет, она всегда растет. Ты вынимаешь затычку, и она с характерным звуком выходит из тебя. Но она не исчезает, просто растет вне тебя. А потом, откормившись на других, возвращается к тебе. Контроль над собой удел спокойных, но нет мне веры спокойным, ибо как можно быть спокойным, живя в этом карнавале масок, в этой родине лицемерия. Бросьте мне спасательный круг, не надо мне бросать красивых слов. Я тоже так умею. И с растущей ложью на своих плечах я старею, не успев повзрослеть. Мне приходится стареть. Меня заставляет стареть что-то темное, грядущее, расползающееся, обволакивающее и сдавливающее. Это время. От него столько всего умерло, и умрет еще больше. Цепями времени я скован. И это цепи человеческого времени, не вселенского. Вселенское время это пустота, дающая тебе жить. Человеческому времени ты служишь. Использованный ты ползешь в свой угол, где тебя ждет только одна спичка в коробке, надежда согреться, и одна твоя выдавленная слеза, надежда отмыться, оттереться от этого мира.
Убей себя, тебе не придется мучиться. Так говорят сильные и озлобленные. И слабые клюют на это. И они не мучаются. Но я не хочу. Я хочу сломить в себе эту палку, мешающую крутится колесам моей жизни. Я хочу войти в этот мир, а не смотреть на него, но войти по своим правилам. Я хочу уничтожить этот мир, но теперь по-другому. Я хочу, чтобы фонарь светил везде, и своим светом сжег ту мразь, владельца темных рук. Я хочу чтобы, яд вытек из руки того мужика, чтобы на голову ему упал кирпич, и его осенило. Пусть он будет вторым Ньютоном, даже если и только в своей жизни. Я хочу, чтобы тот пьяный выиграл в лотерею миллион долларов и неожиданно умер. Нет, все не то. Эта система не складывается с той, что в моей голове. Грани не совпадают. Извини Марио, но наша принцесса в другом замке.
Может это расстройство. Может просто надо сходить к психологу, к психиатру, к психотерапевту. В общем к тому, к кому ходят. Сходить к нему, убедиться что ненавидишь его, что ненавидишь его голос, что он не поможет, просто потому что он враг.
А может просто нужно подчиниться и случайным образом выбрать путь для себя. Просто тихо идти рядом со всеми. Все лучше, чем просто сидеть и смотреть. То же самоубийство, просто растянутое на 40-50 лет. Да даже меньше. С тем, что вокруг происходит, много не проживем. Да и незачем.
Толпа идет и верит в светлое будущее, они выбирают, они так думают. Они маршируют под звуки дудки и барабана. Стук их каблуков по асфальту больно похож на ритм их сердец. Быстрый, бойкий. Забавно, что такой же ритм у загнанного напуганного зверя. Этому зверю нечего терять, этим людям тоже. Так и живем.
Когда возникает мысль о праве. Тварь я дрожащая или право имею… Право смывается вместе с фекалиями в туалет, там оно принимает свой реальный вид. Люди красиво думают и придумывают. Много красивых слов. Много отличных идей. А хороших рук нет. Первому человеку дали связь с иным, совершенным измерением, где все прекрасно. И еще ему дали кривые изуродованные руки. Он ими может только загребать к себе, отталкивать от себя и копать себе могилу, что является сложной комбинацией первых двух. Такие мы.
Бесконечный поток сознания. Нет. Бесконечный поток бессознательности. Маленькие молнии, лучи света несутся куда-то в бесконечность. Они пролетают прямо между нами и тем, что мы видим. Но мы в нашем ощущении реальности не видим этого. Мы не видим, но кормимся этой бессознательностью. Эти потоки цепляются за наши головы, маленькие ошметки оседают на черепе, въедаются в кости, сливаются с мозгом. Мы открываем рот, вдыхаем носом, и ядовитые пары врываются в наше тело. Я вижу эти потоки света, проносящиеся между людей. Я их вижу. Я их ненавижу. Я встаю на пути этого потока и смотрю прямо в него.
Свет. Яркий свет застилает пеленой мои глаза. Обволакивает, проникает внутрь черепа, его лучи рвут кровеносную систему, просвечивают мой мозг. Мозг накаляется, накапливая свет, он сам становится источником света. Внутри него открывается дыра. Это дыра в пространстве и времени. Эта дыра охватывает меня, и меня уже нет в этом мире, далее она охватывает этот мир, теперь и его тоже нет. Есть только эта дыра, рожденная моим мозгом, моей мыслью, моим желанием. Я хочу, чтобы этот мир был уничтожен, и моя мысль уничтожает его, пожирает его. Гнев? Месть! За жестокость и бессмысленность. Смерть оправданная. И я стучу молотком, стучу прямо там, где раньше был мир. Приговор приведен в исполнение.