История - поэма

Вознесен я пик истории.
Впереди и вокруг - обрыв.
Все четыре крутые стороны,
как одна, ко мне недобры.

Мне бы крылья. О возвращении
зря мечтать на своих на двух.
Глянешь вниз - в голове кружение.
Изымает пространство дух.

Как ни странно, я жив пока еще,
только тела не уберечь.
Не настало ли время каяться
и тщеславные книги жечь.

Здесь один на один со всеми я.
Среди неба - как в шалаше.
И один только путь к спасению -
только вверх и только душе.
***

История внушает стыд и жалость,
пока она еще не улежалась.
Покуда к ней протягивают руки
событий незадачливые внуки.

Чем дальше от событий, тем виднее,
кто прав был, кто нес чушь и ахинею.
Пусть ложь справляет бал покамест там,
но время все расставит по местам.
***

Тяжело сейчас историкам
монографии писать.
Правды крохотную толику
от забвения спасать.

Раньше до самозабвения
воротили горы лжи.
Нынче из под наслоения
правду вынь да положи.

Ну а вдруг решит история
в путь обратный взять билет
и периода застойного
скажет - не было и нет.

И устроят все ученые
перестройке страшный суд.
Скажут - только заключенные
экономику спасут.

Скажут с этой демократией
всюду только нелады.
Если жить хотите. братие,
набирайте в рот воды.

Самым модным новым термином
станет "переперестрой".
Та зачем, историк-стерва, нам,
скажут - капал на застой?

И на лад иной настроены -
дать писакам по зубам -
в дни застоя - скажут - строили
Усть-Илимск, Ангарск и БАМ.

Поздновато будет каяться
и оправдываться зря,
и одна дорога - маяться
по колымским лагерям.

Добывать Отчизне золото
и давать стране угля,
не пером, киркой да молотом,
пайку черствого деля.

Тут подумать надо - стоит ли
правду матку нам спасать?
Тяжело сейчас историкам
монографии писать.
***

Наверно нет истории древнее,
чем та, что на пергаментном листе,
в которой кровожадные евреи
распяли Иисуса на кресте.

И с той поры, об этом знает каждый,
антисемитам жаль его до слез.
Но странно то, что им совсем неважно,
что был евреем сам Иисус Христос.

А если покопаться в старых книгах,
узнать возможно в шелесте страниц,
что взять Россию злым татарам в иго
помог ... международный сионизм.

И атаман разбойный Стенька Разин?
Кто знает, что под именем его
срывался всем известный Сенька Райзман -
на всю Россию каторжники вор?

А если поднапрячь потуже зренье,
то будет видно всем издалека,
что эти вездесущие евреи
проникли даже в аппарат Це Ка.

Они там расплодились, словно мыши.
Они изгрызли этот аппарат.
А имена - Раиса или Миша
вам разве ни о чем не говорят?

Нужна одним евреям перестройка,
ведь наш их не устраивает строй.
Издав Указ о водке и настойке, 
евреи нам устроили застой.

Давно пора бы их о стенку лбом бы,
всех умников,туды их рассюды.
Ведь кто ж придумал атомную бомбу?
Конечно же проклятые жиды.

С улыбкою печальной брадобрея
бредет по миру старый вечный жид.
Ах боже, если б не было евреев,
ну до чего ж вам скучно было б жить.
***

Где-то на краю Семиречия,
а, быть может, и Синегория,
географией засекречена,
странная страна Аллегория.

Прячут в ней детишки и взрослые,
поступая очень неискренно,
мысли те, что не произносятся
вслух, а иногда даже мысленно.

Но случилась с нею авария -
лопнула страна Аллегория.
Разрешили всем разговаривать
обо всех, кто всех объегоривал

И чехвостить стали мы матерно
всех, кому вперед пришлось нас вести,
всех кто объедал нас, обманывал
в пору ущемления гласности.

Но кто открыть позволил нам ротики
думает - пускай позабавятся,
может от обилия критики
колбасы на полках прибавится.

И тем, кто нас считает баранами,
думается - поздно ли, рано ли,
помычите малость, поблеете,
но о том потом пожалеете.

Это просто фантасмагория.
Пошутила видно, история.
Не было эпохи, в которую
не нужна была аллегория
 
Так что не страдаю от горя.
Встреча ждет нас, думаю, скорая
со страной укромной, которую
называют все Аллегория.
***

Мне помнятся в медтехникум экзамены.
Пусть с той поры прошло немало лет,
но до сих пор стоит перед глазами он -
до косточки изученный скелет.

Привел экзаменаторов в восторги я.
Мне виделось, что я уже дантист.
Но дальше был экзамен по истории,
не дав к заветной цели мне дойти.
***

Потом я поступал в консерваторию.
Мне с детства был Карузо не чета.
Привел экзаменаторов в восторги я,
поскольку даже ноты мог читать.

Какую  я пропел им ораторию.
Звучал мой голос, серебром звеня.
Но дальше был экзамен по истории.
И вот Большой театр - без меня.

Плевать на оратории и арии
всерьез и окончательно решив,
в духовную пошел я семинарию,
при этом семь заветов изучив.

Поверг я в изумленье консисторию.
Не выдал бог, черт думаю, не съест.
Гляжу - второй экзамен по истории -
13-й билет. 20-й съезд.
***

Раньше было конъюнктурно
славить батюшку царя.
Нынче это некультурно,
очень мягко говоря.

Да не та теперь культура,
чтоб латынью говорить.
Нынче стало конъюнктурным
на царей помои длить (1983 год)

Молодой товарищ Ленин
всюду страсти накалял,
что проклятый царь на Лене
сто рабочих расстрелял.

Времена иными стали.
Не растрачивая пыл,
миллионами их Сталин
в той же Лене утопил.

Молодой товарищ Сосо
из тбилисского рая
на три года был отослан
в Туруханские края.

Тот же Сосо успокоил,
царский культ свой основав,
всех, кто в царские покои
морду свинскую совал.

При кровавом этом Сосо
нашей славы был зенит.
Кто на Сосо смотрит косо,
тотчас он того казнит.

Царь Никита от зенита
покатил страну в овраг.
Потому что царь Никита
кукурузный был маньяк.

Он решил себя прославить,
честолюбием горя,
уличив в делах кровавых
предыдущего царя.

А потом в делах державы
стал печально знаменит,
страстно требовавший славы,
пятизвездный Леонид.

На престоле взгромождаясь
до кончины, не на час,
каждый метил, утверждаясь,
во второго Ильича.

А потом цари чудили -
два их было или три -
приходили-уходили
похоронные цари.

Каждый был из них оратор,
но их переговорил
наш великий реформатор
перестройщик Михаил.

Шли в атаку мы свиньею,
а теперь идем в каре.
Новый царь нас перестроил,
с водкой малость прогорев.

С ним опять близки мы к цели.
Только ногу сломит черт
в том, кто взвинчивает цены -
гласность или хозрасчет.

Видно, нашему народу
ныне, присно, как и встарь,
нужен больше, чем свобода,
на горбу сидящий царь.
*** 

Немытая и несчастливая,
пускай не мне ее судить,
Россия - баба похотливая,
которой нужен муж-садист.

Тираны троны ее заняли
и ублажает монархизм
ее потребность в истязаниях,
ее извечный мазохизм.

Не в силах досыта поесть никак,
но в доску пьяная всегда,
заснуть не может без наездника.
Ее настырная нужда

в грязи валяться и от похоти
ногами небо подпирать,
чтобы любой мерзавец, походя,
мог эту бабу отодрать.
***