Ермак Тимофеевич

Ермак Тимофеевич (Родился на Дону, станица Качалинская. Погиб, присоединяя Сибирь — 6 августа 1585 г.)
                Не  забыт Ермак, ты потомками,
                Гимн тебе пою строчкой звонкою.

         Взятие  Казани.
    (былинное стихосложение)
Призадумался Иван Грозный- царь,
Как за иго лет наказать татар.
Да покончить бы с их неволею,
Укрепить бы Русь ещё более.
И решил он взять Казань приступом.
Войска двинулись грозным выступом.
А весна пришла слишком ранняя,
Пораскисло вдрызг  поле бранное.
Пушки мощные по увязли в грязь 
Город взять войска не могли за раз.
Волга матушка разлилась в сто крат,
И не взял Иван да Казань-то град.
Во второй поход собирался он.
И стоял в Москве колокольный звон.
Войска двинулись грозным выступом,
Взять Казань татар с хода приступом.
Долго ль, коротко продвигалися,
На татар   в лесах натыкалися.
И пришла зима, зима лютая.
В лапти  Русь зимой ты обутая.
Мёрзли воины во лесах, как пни,
Биться крепко все не могли они.
Подошли к стене, Казань городу.
Приподняли вверх свои бороды.
А татары им улыбаются
И, позоря Русь, насмехаются.
Силы нет былой—утомлённые,
Вьюгой снежною  занесённые.
И пошли войска на попятную,
А Казань стоит, как заклятая.
Пришло лето, год—пятьдесят второй.
Снова царь зовёт собираться в строй.
Уж как в этот раз грозно двинулись.
На Казань татар да накинулись.
Но стоит Казань, стены крепкие.
Руки русские, руки цепкие,
Лезут вверх они, всё по стеночке.
Русь стрелой разят прямо в темечко.
Кипятком, смолой поливают всех,
Приступ города не даёт успех.
Да татарский князь, князь Япанчи Аз,
Конным полчищем нападал не раз.
Третий месяц царь взять не может град,
Каждый день Казань бьёт с утра в набат.
И летит набат по над Волгою,
Обещает быть битве долгою.
Услыхал  набат наш донской казак,
Поднял  вверх кулак, подал грозный знак:
"Тихо братцы, слышь, то Казань берут.
Мы охотимся, промышляем тут.
Царь стоит у стен уж который год,
И не может он отворить ворот".
Тут сказал Ермак Тимофеевич:
"Казаки мои, разумеете!
Ещё будем мы, коль охотится,
И за нами царь да погонится.
Заточит он вас в подземельный грот,
 И вы заживо ощутите гроб.
А во мне петлёй захлестнёт он пыл,
И забудут все, что Ермак-то был.
Да не лучше ль нам в ноги кланяться,
С царём Грозным быть, миром сладиться".
Зычным голосом огласил поля,
Пылью конницы поднялась земля.
Казаки спешат  к атаману в строй,
С Ермаком идти был готов любой.
И пошли они под Казань к царю,
Там и встретили у шатра зарю.
Солнце красное занималося,
Войско царское поднималося.
Грозный царь Иван у шатра сидит
Думу думает, на Казань глядит.
Подошёл к нему тут Ермак лихой:
"Ты возьми нас царь на татарский бой".
На колени стал, клонил голову:
"Ты прости нас царь,"—молвил Грозному.
"А не ты ль, Ермак, корабли мои
Разбивал с братвой да в лихие дни?"
Отвечал Ермак: мол не мечены,
По ошибке царь, изувечены.
А ещё сказал Тимофеевич:
"Драться так, как мы, не умеете.
Мы хитры, быстры и как черти злы.
Коли в бой идём, как один— орлы.
Проломлю Казань трёмя сотнями,
Казаки мои не измотаны.
Догорит свеча—и Казань моя!"
"Ну а коль не так—голова твоя
Улетит в кусты на съедение,—
Говорит тут царь своё мнение—
Поле Арское нас с утра зовёт,
И с тобою в бой Курбский князь пойдёт.
Там татарский князь да Япанчи Аз
Конным полчищем ждёт давно уж нас".
Помолилися, покрестилися,
Казаки с царём в битве слилися.
Кони быстрые понеслись стрелой,
 Грудь на грудь идут, завязался бой.
Стонет полюшко,  стонет Арское
И лежат тела всё боярские.
Как вскричал Ермак на всё полюшко:
"Отстоим казак нашу долюшку,
Сокрушай, громи, порезвимся, брат,
Отправляй татар в преисподней ад."
И пошли косить как травиночку,
Залетел Ермак в серединочку,
Рубит, колет, бьёт, а вокруг кольцо,
Подоспел к нему тут Иван Кольцо
И как молния, развалил тот круг,
С Ермаком они бьют татар как мух.
Леву сторону рубит Курбский— князь,
И упал тут дух у Япанчи Аз.
С поля Арского понеслись они,
У коней хвосты уж едва видны.
Вороньё на кровь там слеталося,
Битва новая занималося.
И залез Ермак на высокий дуб,
Заприметил он деревянный сруб
В Казань- городе, то казна как есть,
Казна с порохом, её надо снесть.
Казаков позвал атаман лихой
И велел донцам подготовить бой.
Перво-наперво вырыть скрытый ров
И начали рыть в тишине без слов.
Рыли ночи, дни поспешаючи,
Войска царские отвлекаючи
Создавали шум да пустой набег,
Чтобы рыли ров скрытно без помех.
И настал тот час, когда вырыли,
Тех, кто рыл, копал—всех повывели
И поставили бочки с порохом,
Чтоб казна рвалась вместе с городом,
Чтоб проход в стене в сто шагов зиял.
И тогда Ермак казаку сказал:
"Зажигай свечу да на боченьке,
Сотвори казак буйну ноченьку".
А свеча горит да слегка коптит,
 Грозный царь Иван да в шатре сидит.
Остаётся миг,—догорит свеча—
И пойдут рубить казаки с плеча.
Вдруг в тиши ночной так бабахнуло,
Что казна, стена и не ахнули,
Разлетелися, словно дым в степи,
Ну, Господь, прости, казаков пусти.
И рванулися сотни первыми,
В этот миг царю были верными.
Вслед пошли в пролом войска царские,
А Казань несёт жертвы адские.
Всюду паника, крик и плачь и стон
Казаки  сплеча прославляют Дон.
Да за три часа взял Казань Ермак,
Ну а царь ему дал свой царский знак:
Именна медаль да из золота
Ко груди его там приколота.
Шубу с плеч своих соболиную
Скинул царь в тот миг да единую:
"На носи Ермак, заслужил её
И от ныне ты будешь князь ещё.
Закреплю тебе славный Тихий Дон,
Защищай его как родимый дом".
Тут Ермак царю в пояс кланялся,
С казаками в путь он отправился.
Всё на Тихий Дон—узаконенный
Царской грамотой да иконою.


Берегли они землю кровушкой,
Буйной, русою да головушкой.
Кровью, потом, эх вся пропитана,
Мы кормилицей— ей воспитаны.
Гоже ль нам отдать плоть отцовскую,
Землю-кровушку да дедовскую.
Коли ты казак, не бывать тому!
 Корни крепкие на святом Дону.
Зелень новая поднялась стеной,
Край казачий мой, край донской, степной
Расцветай, живи— сотни, сотни лет,
Излучай, любви христианской, свет!
            ***