В домне-городе

Клонит. Морит. Рвёт череп заржавленным эхом.
Проткнут взор, кипячёный безжалостным солнцем.
И конвейер-асфальт, и плавильня-толпа,
Монотонно шагающим скрежетом-смехом
В домне-городе медленно оловом льётся.

Потемнело, хоть окрест расплавленно-ярко
А домов утюги адом стен подступают.
Под брусчаткой — истерика
Кровью харкает, щерится,
Вьётся ломанной лапой, гранитом раздавленной.
Жарко!
Город-домну терзают то звери, то змеи.
Красным скрежетом лают, внутривенно сливаясь
В чёрный рой пчёл-углей, растекаясь каналами
Пропечённый асфальт растворив, чертыхаясь.

Меня строками рвёт в проводов замыкании!
По колодцам дворов неизвестных шатаясь
Сбитым планером, в ржавых стенах озираюсь.
Притупилось дыхание!
Кто-то дышит не в такт, с ритма домны сбиваясь.

Кто-то с крыши, дворовый сквозняк разгребая,
Шаг за шагом, по острому краю ступает.
Шаг за шагом. От жара теряю сознание.
«Ты — слепец? Ты — беглец?»
Глядя вверх, повторяю.

В окнах — жжение лучей растворённого солнца.
В окнах — отблески плавленных стёкол.
Запечённые лица и ветра осколки,
Опалённые раны, ушибы, отёки,
Рокот кровли горящей, скольжения клёкот.

Рвётся плоть! В явь с горячки придя суматошно,
В охлаждающей плавленный двор неба рвоте,
«Я — Господь!» - Кто-то с крыши орал мне истошно
В диком танце — коротком преступном полёте.

10.2014