Мечта её жизни

В свои шесть лет Марийка  стала домашней сиротой после смерти  бабушки. Пятидесятивосьмилетняя Марья Кузьмовна,   очень избитая перипетиями жизни, казалась внучке абсолютно старой. Слепая последние  восемь лет и  передвигающаяся только по избе и с помощью костылей, её бабушка скончалась, как говорили взрослые, от порока сердца. А Марийка всё думала, «что это за порог такой, о который разбилось  сердце» её первого и главного учителя в жизни.
Бабушка была худой, высокой, суровой по характеру. Но как же она боготворила свою,  не первую уже,  внучку. И та ей отвечала взаимностью. Взаимностью до такой степени, что однажды на ухо бабушке  прошептала свою заветную мечту.  Если случится так, что она — бабушка —  умрёт, внучка возьмёт на память от её нательной рубашки перламутровую пуговицу неземной красоты. А когда это случилось, как всегда в таком деле бывает — неожиданно,  Марийка и про пуговицу забыла. Много позже, уже будучи взрослой женщиной, она поделилась с матерью этой своей детской мечтой, на что та — мудрая женщина, горько вздохнув ответила: «Да разве в пуговице счастье? Она готова была жизнь свою за  тебя отдать».
В первом классе Марийка была лучшей ученицей по знанию наизусть стихов Фета, Тютчева, Пушкина, Некрасова. Всё это поэтическое богатство передала ей  бабушка, «нулевого», как тогда говорили, года рождения. Получив образование - два года в церковно-приходской школе, Марья Кузьмовна  была кладезем русской поэзии. Соседские старухи вытирали уголки глаз кончиком головного платка, когда слушали дочку Меркиных, которая  с безысходным трагизмом в голосе вещала: «Но, пошёл же, ради Бога! Небо, ельник и песок — невесёлая дорога... Эй, садись ко мне, дружок!»
«Вот паразитка, до слёз за душу хватает!», — это была высшая похвала, которую слышала маленькая высоколобая белобрысая девочка с крысиными хвостиками за плечами. Свои хвостики-косички  она плела сама, и ни кому не давала прикасаться к ним. Этого доверия заслуживала только бабушка, которая и научила её искусству плетения кос в неполные пять лет, не смотря на свою полную слепоту. Но бабушки не было, а теперь полноправной хозяйкой  своих косичек была маленькая Марийка. Уже школьницей, долго размышляя о своём горе  — реденьких волосах, она в конце концов успокоила себя. «Многие люди живут и радуются жизни, а у самих —  то ноги нет, то руки, или зрение слабое, а у неё все части тела на месте. Подумаешь — волосёнки редкие!.. Проживём!» На этой счастливой мысли и засыпала.
В то время, когда ещё в школу не ходила, а так хотелось,  сидя дома одна, с пристрастием рассматривала свое отражение в зеркале. И пришла к неутешительному выводу: «Я не красивая, я не некрасивая, я никакая». И с этой мыслью жила следующие почти тридцать лет, пока не повстречала того единственного, который  пробудил в ней королеву-красавицу, да так и носит на руках.
Каким новым, загадочным и таинственным для неё было первое посещение первого класса, но не первого сентября.  Семья перебиралась для жительства с маминой родины на папину. И она, родина, оказалась так далеко... Сначала  неделю ехали  поездом. Потом четыре дня на пароходе «Комсомолец» пересекли Байкал с юга на север. И ещё   на речном трамвае до папиной деревни. Вот на  четыре дня и опоздала Марийка в школу. Другой бы радовался на её месте, но только не она. Как хотелось ей в школу ещё год назад, об этом помнило только её тело и потом долго вспоминала мама: «Марийка у нас росла послушной, только один раз устроила истерику, упала на пол и билась головой и ногами, когда узнала, что её в школу не берут  по причине того, что месяца не хватает до полных семи лет».
...Все уже проучились целых три дня. А Марийка пришла в школу, держась за мамину руку, только во вторник, на четвёртый день учёбы. Зато в абсолютно новой, сшитой мамиными золотыми руками, форме, с новым портфелем и главное (о, чудо! и зависть всех девчонок  школы-десятилетки) газовым бантом в косе. Косу по такому торжественному случаю, не смотря на слабые сопротивления — всё-таки какой день был! - заплела ей мама. Правда случился казус. Перелезая через жерди, служившие  ограждением колхозного  поля от нашествия колхозного же стада коров, и зацепившись за одну из них, испачкала грязью, ну совсем чуть-чуть, на складочке, белый, как сахар-рафинад, фартук. И это была ещё одна неприятность, кроме той, что позже всех в школу идёт.
Какими высокими, прямо черными  вздыбленными лошадьми, показались парты, когда, всё также держась за мамину руку, вошла она в класс вместе с учительницей. Имея необычное имя, сопровождающее потом Марийку  всю жизнь как синоним педагога высшей пробы, учительница Серафима Ильинична влюбила в себя новую ученицу с первого взгляда.  Марийке досталось самое лучшее место в классе — первая парта.  С этого места можно было  любоваться красивой учительницей, изучать  её манеры общения, походку, умение стоять перед классной доской, писать на ней. Всё-всё потом дома копировала-имитировала. И так весь учебный год.
После первого урока мама пошла домой и Марийка за ней, собрав немудрёные пожитки. Каково же было её удивление, что ещё будут уроки. Но совсем не огорчилась, что мама уходит. Ведь она оставалась с такой учительницей!  А вечером во дворе её встретил отец и спросил: «Ну, как, дочка, понравилось тебе учиться?» Марийка, встав в позу Зои Космодемьянской, о подвиге которой в свои семь лет уже знала из талантливых рассказов отца, ответила: «Очень понравилось! Я буду учительницей» И с того дня с нетерпением считала, сколько лет, а потом месяцев и дней ей осталось до исполнения своей  заветной мечты...

14.04.2013