Эпитафия романтизму, или Не дарите даме камелий! 6

  Теперь  найдём  жёсткие  параллели, они  видны  хорошо. Русский  Д’Артаньян, Александр  Белов, тоже  на  девятнадцатом  году  жизни, также  беден, хотя  он  не  единственный  сын  родителей, а  один  из  девятнадцати  их  детей. В  кабаке  он  также  встревает  в  драку, но  не  задирая  без  причины  не  понравившегося  человека, а  пытаясь  разнять  дерущихся. Вместо  Рошфора  и  Ришелье  имеются  Лядащев  и  Бестужев, с  помощью  которых  карьера  юноши  славно  идёт  в  гору, а  также  блестяще  устраивается  женитьба  на  богатой  родовитой  наследнице, да  ещё  и  по  любви. Благополучно  устраивается  также  и  Алексей  Корсак, этот  аналог  Портоса –– хорошая  жена, хороший  дом, хорошие  дети, «что  ещё  нужно  джигиту, чтоб  достойно  встретить  старость». Есть  и  типаж  Арамиса, Никита  Оленев, только  без  заоблачных  амбиций  и  раскалённого  честолюбия, из-за  которого  героя  носит  из  крайности  в  крайность. Никита  также  любит  интриги, женщин, роль  серого  кардинала, но  он  не  служит  своей  выбранной  роли, а  спокойно  наслаждается  ею, как  хорошим  вином. Атос  отсутствует, и  неспроста. Это  полностью  отрицательный  персонаж, и  вот  почему.
1. Я  обвиняю  Атоса  в  неоправданно  завышенной  собственной  значимости:  женитьба  на  Анне де Бейль  была  лишь  удовлетворением  сиюминутной  прихоти  и  желанием  насолить  своей  родне, которая  не  без  оснований  была  против, таковы  традиции.
2. Я  обвиняю  Атоса  в  преступной  халатности, вызванной  самозабвенным  самолюбованием – разглашении  секретной  информации  непроверенному  человеку. Речь  идёт  о  фамильном  яде  семейства  де Ла Фер, которым  была  отравлена  Констанция.
3. Я  обвиняю  Атоса  в  осознанном  осквернении  чести  его  рода, выразившемся  в  собственноручно  исполненной  расправе  над  женой. Если  уж  дворянин  и  волен  быть  судьёй  в  своём  поместье, то  ремесло  палача  на  себя  он  брать  не  вправе. Да  и  вспомните, сколь  «почётна»  должность  палача.
4. Я  обвиняю  Атоса  в  преступном, именно  так, фарисействе, следствием  чего  является  тот  формальный  приговор, который  он  вынес  своей  жене, не  пожелав  узнать  обстоятельства, при  которых  она  получила  клеймо. Сестра  католического  священника  не  обязана  быть  ему  кровной  родственницей, она  могла  быть  перешедшей  в  католичество  женщиной  любого  вероисповедания, а  клеймили  не  только  преступниц, но  и  протестанток. Уточню  также, что  все  претензии  Атоса  к  жене  основаны  лишь  на  наличии  клейма, во  всём  остальном  она  его  более  чем  устраивала  согласно  его  же  словам.
5. Я  обвиняю  Атоса  в  сознательном  оскорблении  его  древнего  рода, которое  приняло  форму  бегства  в  мушкетёры. Королю  и  Родине  он  мог  бы  принести  пользу, оставаясь  тем  вельможей, которым  он  должен  был  быть, это  место  ему  было  определено. Такой  поступок – саботаж  чистой  воды, и  ничего  более. Кроме  того, позиционируя  себя  врагом  кардинала, единственного  патриота  Франции  при  дворе, он  автоматически  поддерживает  чужеземных  интервентов. А  суицидальное  поведение  Атоса-мушкетёра  есть  ни  много  ни  мало  оскорбление  Бога, давшего  ему  жизнь.
6. Я  обвиняю  Атоса  в  преступном  растлении  наивного  и  неопытного  по  юности  своей  Д;Артаньяна, как  то:  спаивании  молодого  гасконца, пропаганде  маргинального  образа  жизни, навязывании  деструктивных  моделей  поведения. Так, «воспитание»  Атоса  сводится  к  бессмысленному  бретёрству, беспробудному  пьянству, саботированию  любой  созидательной  деятельности, отказу  от  семейных  традиций  и  духовных  ценностей. Благодаря  своему  импозантному  приятелю, охочему  до  разного  инферно («Я  не  буду  заниматься  поисками  снаряжения, я  ничего  не  стану  для  этого  делать, а  потом  затею  ссору  с  гвардейцами, чтоб  меня  убили», да  уж, и  этих  ребят  за  собой  в  преисподнюю, то-то  там  рады  будут!) Д;Артаньян  быстренько  забывает  собственных  родителей, которые  полностью  выложились  на  благо  сына – ни  одного  письма  домой  он  так  и  не  послал, губит  на  корню  свою  блестящую  карьеру, отказываясь  от  фантастического  по  своей  щедрости  и  великодушию  предложения  кардинала, превращается  в  унылого  циника, который, не  заботясь  о  продолжении  рода, разменивается  на  проституток  и  прозябает  в  нищете, живя  за  счёт  трактирщицы-простолюдинки. Если  бы  Атос  и  впрямь  желал  добра  Д;Артаньяну, он  бы  тут  же  велел  бежать  к  Великому Герцогу Ришелье, извиняться  и  принимать  приглашение. Нет, Атос  искренне  рад  ошибке  друга, пусть  себе  остаётся  в  безвестности, а  там, глядишь, или  на  войне  убьют, или  справедливо  разъярённая  миледи  снова  убийц  подошлёт. Я  уж  не  говорю  о  гнусном  оскорблении  женщин  вообще, перечитайте  внимательно  мысли, которые  он  вдалбливает  в  голову  юноши. Ему  никто  не  давал  и  не  даст  права  говорить  такие  гадости, а  в  случае  с  женой – сам  виноват, не  справился  с  ситуацией. Кроме  того, ни  за  что  не  поверю, что  он  не  пользовался  в  Париже  успехом, судя  по  хвалебным  словам  автора, -  как  раз  наоборот. Считая  жену  мёртвой, мушкетёр  Атос  вполне  мог  найти  себе  достойную  половину  и  счастливо  жениться, а  с  точки  зрения  продолжения  рода  и  уважения  к  Богу – просто  обязан.
7. Я  обвиняю  Атоса  в  организации  убийства  по  предварительному  сговору  и  вовлечении  в  это  тяжкое  преступление  его  троих  друзей  и  психологически  зависимого  от  него  простолюдина. Полистайте  ради  интереса  любой  уголовный  кодекс. То, что  герои  живут  в  другую  эпоху  и  носят  одежду  другого  фасона  и  покроя, ничего  не  меняет  в  сути  происходящего – знатные  дворяне  ведут  себя  как  герои  блатной  песенки  А. Розенбаума «Гоп-стоп, мы  подошли  из-за  угла». Но  если  от  представителей  отбросов  общества, отмороженных  уголовников, которые  с  детства  вращались  в  соответствующей  среде, можно   было  ожидать  такого  поведения, то  ничего  не  извиняет  элиту  общества, упавшую  до  их  уровня. Кому  многое  дано – с  того  много  и  спросится.
8. Я  обвиняю  Атоса  в  гнусном  садизме, недостойном  дворянина  и  человека  глумлении  над  человеческим  достоинством. Обратите  внимание, как  изощрённо  он  издевается  над  слугой, который  предан  ему  всем  своим  существом. Вы  бы  согласились  подвергнуться  такой  «дрессировке»? Честный  Гримо  своевременно  предупреждает  мушкетёров  на  пикнике, что  их  подслушивает  кардинал, спасая  их  судьбы  и  карьеры, а  «добрый»  господин  вместо  благодарности  приказывает  ему  съесть  письмо, которое  их  компрометирует. Омерзительная  сцена, и  только.
9. Я  обвиняю  Атоса  в  косвенном, а  затем  прямом  убийстве  собственного  сына – Мордаунта. Сыночек, правда, тоже  отличился, испачкав  руки  в  крови  помазанника  Божия, чем  и  заслужил  свою  бесславную  смерть, но  по  всему  видать, как  мало  его  судьбой  интересовался  родной  папаша. И  от  кого  несчастному  отверженному  достались  такие  деструктивные  гены? Вряд  ли  от  матери, которая  спаслась  из  петли, стала  настоящей  Миледи, честно  и  преданно  служила  Франции, будучи  лучшим  агентом  Ришелье, которому  даже  не  пожаловалась  на  гнусный  поступок  Д;Артаньяна. Полагаю, узнай  герцог  о  таком  «подвиге»  гасконца, заколол  бы  его  шпагой  лично, без  всякой  Бастилии. Да  и  Атосу  миледи  мстить  не  стремилась, значит, простила  и  любила, а  это  о  многом  говорит.
10.  Я  обвиняю  Атоса  в  деструктивном  воспитании  собственного  бастарда, Рауля  де  Бражелона. Несчастный  юноша  даже  зачат  был  при  неделикатных  обстоятельствах, когда  Атос  был   «под  мухой»  и  не  понял, что  ставит  рога  своему  ближайшему  другу, Арамису; из-за  чего  в  глазах общества  Рауль  является  лишь  фактическим  сыном  графа  де Ла Фер. Любопытно, кстати, почему  это  Атос  бросил  королевскую  службу, не  смотря  на  благоволение  Людовика ;;;;, удалился  к  себе  в  богатое  имение? Не  иначе  как  оскорблённая  им  родня  вымерла  или  успокоилась  после  истории  с  женитьбой. Сперва  Атос  не  даёт  Раулю  общаться  с  любимой  девушкой, всемерно  способствуя  этим  фиксации  юноши  на  фетише  и  ликвидации  способности  реагировать  на  живых  людей, а  заодно  помогая  девушке  забыть  образ  из  прошлого. Любой  психолог  подтвердит, что  будь  у  молодых  людей  возможность  общаться, они  бы  остались  добрыми  друзьями  без  всяких  взаимных  огорчений. На  то  и  рассчитывал  умница  Людовик-Солнце, когда  отказал  в  разрешении  о  женитьбе  на  год. Затем, вместо  простого  пояснения, мол, не  твоя  суженая, найдёшь  себе  со  временем  свою, Атос, методично  увеличивая  моральную  травму  сына, превращает  перспективного  юношу  в  мрачного  мизантропа, который  совершает  утончённое  самоубийство  с  целью  ранить  этим  как  можно  больше  людей, и  цели  этой  успешно  добивается. Страна  лишилась  ценного  государственного  деятеля, талантливого  придворного, репутация  короля, вынужденного  начинать  с  нуля (и, кстати, опять  вынувшего  из  безвестности  Д;Артаньяна  с  целью  сделать  того  маршалом – мечта  юности  гасконца), попачкана  нехорошей  историей (простите, разве  Луиза  была  обязана  любить  Рауля, который  из  почтения  к  отцу  предпочитал  не  видеться  с  ней, и  не  вольна  была  выбрать  того, кто  ей  нравился? К  слову, она  неплохой  выбор  сделала…) древний  род  де Ла Фер  загублен  полностью, ничего  не  исправить, все  друзья  и  знакомые  серьёзно  травмированы  трагичной  новостью, Д;Артаньян вообще  фрустрирован, и  неслабо. Также  сильно  фрустрирована  полюбившая  Рауля  английская  дворянка…Отличная  работа, но  во  славу  кого? Кому  это  всё  доставит  радость? К  слову, самого  Атоса  Бог  упорно  не  желал  прибирать  к  себе, и  ему  пришлось  уморить  себя  голодом, да  и  тогда  он  ушёл  со  своим  калекой  Раулем  в  какое-то  непонятное  место  в  глубине  космоса. Уж  не  в  созвездие  ли  Змеи, откуда, по  поверьям  древних  иранцев, на  Землю  ползёт  древнее  зло? Очень  по  тексту  похоже.

   Воистину, таким  не  место  среди  нас. У  нас  нет  места  и  трагедии  Констанции, потому  что  принято  уважать  объекты  любви. Кстати, как  раз  любви, а  не  похоти, как  у  Д;Артаньяна, вся  «любовь»  которого  к  супруге  человека, который  позволяет  ему  бесплатно  жить  под  своей  крышей, замешана  на  отсутствии  интима. Позволь  ему  Констанция  добраться  до  тела, как  её  тут  же  ожидала  бы  судьба  Кэти. Самоотверженной Кэти, которую  герой  использует, словно  салфетку, не  подарив  ни  единой  страстной  ночи  за  ценнейшую  информацию, – а  ведь  девушка  подписала  себе  приговор, предав  свою  госпожу. Полагаю, перепих  с  запуганной  девушкой  за  стенкой  в  спальню  миледи, перед  стыковкой  с  самой  мадам  Винтер, в  счёт  не  идёт, насколько  порядочны  такие  действия, думаю, читатели  решат  сами. Скажу  сразу:  мерзостная  подлая  интрига  у  Дюма  преподносится  как  нечто  вполне  нормальное; к  слову, каяться  в  этом  грехе  Д'Артаньян  и  не  подумал. А  когда  лишившаяся  всего  в  жизни  девушка  просит  спасти  её, ведь  виноват  в  произошедшем  этот  образец  «доблести  и  чести», тот  ничтоже  сумнящеся  сваливает  хлопоты  на  Арамиса  и  тут  же  забывает  про  Кэти. Навсегда. Но, останься  Констанция  жива, какая-либо  грязная  история  получилась  бы  неминуемо, от  «вежливых»  упрёков  обманутого  мужа  до  суицидальной  истории  соблазнённой  молодой  женщины. Однако, аналог  Кэти, правда, со  счастливой  развязкой, есть  итальянка  Мария. 

   А  вот  Миледи  у  нас  в  «Гардемаринах»  есть. Их  там  хватает, женщин  своеобразных, интересных. Сколько  всего, не  скажу. Считайте  сами. Матушка-игуменья, Анна  Бестужева, Государыня  Императрица, княгиня  Черторыжская  видны  сразу. Следует  записать  также  Мелетрису  Репнинскую. Это  потому, что, вопреки  стараниям  Дюма, Миледи  есть  персонаж  положительный. Вспомним  её  биографию. Не  для  неё  оказался  монастырь, в  котором  она  пыталась  по  юности  найти  покой. Не  вышло, некий  придурок  воспользовался  её  неопытностью  и  то  ли  соблазнил, то  ли  изнасиловал, после  чего  с  ясными  глазами  заявил, что  это  она  его  совратила. Затем  он  же  сделал  ещё  более  грандиозную  гадость – украл  священные  сосуды, попался  на  продаже (ну  и  зачем  такое  делать, когда  монахи  имели  право  отпускать  грехи  населению, прекрасный  источник  честного  дохода), Анна  идёт  за  решётку  как  сообщница. Пришлось  запудрить  мозги  сыну  тюремщика  и  бежать. Но  этот  лиходей  добрался  до  неё  и  на  свободе, вынудив  шантажом  к  сожительству, при  этом  называя  своей  сестрой  при  посторонних. Плюс  изнасилование (не  без  того, плебеи  никогда  не  брезгуют, если  есть  возможность) и  клеймо  в  подарок. Затем  является  ослепительный  в  своей  щедрости  и  красоте  спаситель – родовитый  богач  граф  де  Ла Фер. Ну, есть  среди  читательниц  слепые  дуры, которые  расскажут  жениху, какова  её  добрачная  биография? Вот  и  становится  Анна  заложницей  ситуации, и  единственный  разумный  выход  для  неё – быть  безупречной  женой  и  помалкивать. Но  у  графа  уже  тогда, видать, с  головой  было  что-то  не  так, и  вот  он  пытается  убить  жену, которая  лично  ему  не  сделала  ни  разу  ничего  плохого, да  ещё  и  делает  это  тогда, когда  она  в  обмороке, на  той  злополучной  охоте. Казнил, не  дав  слова  сказать, добрый  господин, вестимо. Кто  вытащил  Анну  из  петли  и  как, насколько  опасным  и  унизительным  был  этот  процесс – гипотез  может  быть  много. Не  забывайте  также, что  в  этот  момент  она  уже  была  беременна (наверное, истеричность  Мордаунта  как  раз  обусловлена  этим  стрессом, который  пережила  мать, по  срокам  медицинские  данные  совпадают). Может  быть, что  и  Рошфор, во  всяком  случае, он  как-то  её  нашёл, оценил, отправил  служить  кардиналу. И  она  ему  честно  служила! Даже  попав  в  заточение  у  деверя, она  думает  не  о  своей  судьбе, а  о  задании, которое  под  угрозой  провала. И  погибает  она  от  рук  низких  убийц, добровольно  уходя  к  Богу (был  шанс  убежать, не  стала, устала, простите  за  рифму), простив  их, забывших  заповедь  «не  судите!». Поднявшись  из  такой  пропасти  унижений, трудно, разумеется, не  срываться, но  Миледи  старается. Будь  она  такой  хладнокровной  авантюристкой, без  чувств  и  сердца, что  бы  ей  стоило  сказать  герцогу  Ришелье:  «Знаешь, Арман, этот  гасконец  мне  сделал  то-то  и  так-то, ты  уж  с  ним  разберись  как-нибудь  аккуратно…». Однако  она  предпочитает  лишний  раз  не  беспокоить  покровителя  и  действует  самостоятельно, и  не  её  вина, что  неудачно. Налицо  жёсткая  субординация  и  дисциплина, как  и  положено  грамотному  воину. А  на  что  обращает  внимание  Д'Артаньян, увидев  Миледи  в  церкви? На  свидетельства  её  безбедной  жизни, и  лишь  потом  на  красоту  и  воспоминание  о  фиаско  в  Мэнге. Теперь  позвольте  акцент! Что  делала  Миледи  в  церкви? У  ней  не  была  там  назначена  встреча. Значит, она  использовала  храм  по  прямому  назначению, пришла  туда  молиться, каяться  в  грехах. Чего  вовсе  не  водится  за  нашим  флибустьером  удачи. Вам  не  противно  читать, как  он  похитил  записку, адресованную  графу  де Варду, а  затем  присвоил  себе  право  распоряжаться  его  именем, это  при  том, что  он  лично  тяжело  ранил  человека, бывшего  на  службе? Сперва  гордыня  и  тщеславие  без  края  и  конца, теперь  уже  двойная  подлость. Миледи  сама  в  ослеплении  поддаётся  на  эту  ловушку, что  говорит, кстати, о  её  полной  неопытности  в  любви, а  это, в  свою  очередь, означает, что  эта  женщина  желает  любить  и  очень  разборчива. Д'Артаньян  же  своими  нудными  визитами  и  болтовнёй  ни  о  чём  её  раздражает, она  не  воспринимает  его  всерьёз, и  неудивительно – работа  агента  не  из  лёгких, деверь  достаёт, а  тут  ещё  какого-то  тупого  молокососа   принесла  нелёгкая.
 
  Все  эти  особенности  характера  Миледи  вполне  присутствуют  у  русских  женщин, так  разрекламированных  тем  же  графоманом  Некрасовым. И  они  же  приводят  в  мистический  трепет  закомплексованных  европейцев. Кавалера  де Брильи  Анастасия  Ягужинская  то  привлекает  красотой  и  надуманной  им  же  загадочностью, то  пугает  своим  желанием  быть  равной  мужчине, а  не  стоять  на  пьедестале  обожаемого  сувенира. Ибо  как  раз  дорогой  сувенир  для  него  она  и  есть. И  не  более  того. Любовью  здесь  и  не  пахнет, все  красивые  велеречия, обманувшие  перепуганную  арестом  матери  неопытную, ничего  не  понимающую  в  окружающем  мире  девушку, декларируют  только  одно:  Анастасия  нужна  кавалеру! Но  нужен  ли  кавалер  Анастасии?! И  для  чего  ему  она  нужна?

   Ответ  на  первый  вопрос  даёт  сам  сюжет, сиречь  жизнь:  без  де Брильи  Анастасия  не  то  что  не  пропала, а  и  неплохо  устроилась; не  выкради  её  Белов, а  ещё  вернее, не  послушай  она  хитрого  француза  в  начале  своих  приключений, была  бы  она  женой  князя  Гагарина, блестящая  партия  вообще, а  не  только  для  дочери  ссыльной. Или  же  Белов  встретился  бы  с  Анастасией  чуть  позже, так  как  стоял  под  окнами, оказавшись  единственным  свидетелем  отъезда  Ягужинской. Сомневаться  же  в  том, что  Белов  устраивал  её  в  качестве  мужа  несравненно  больше, чем  де  Брильи, ни  зрители, ни  читатели  повода  не  видят, всё  логично  и  понятно. Гораздо  интереснее  второй  вопрос:  что  скрывается  под  заявленной  «любовью»  французского  шпиона? Пылкий  соблазнитель  появляется  лишь  тогда, когда  дама  в  растерянности  и  смятении, в  страхе  перед  будущим; до  того  с  визитами  и  ухаживаниями  не  наведывался  регулярно  и  помногу… настораживает, не  так  ли? Одно  это  уже  означает, что  такой  ухажёр  Анастасии  не  пара, значит, знал, что  заинтересовать  её  до  несчастья  с  матерью  не  у  него  не  получится, требуемый  уровень  соответствия  избраннице  вытянуть  не  сможет, а  главное, не  захочет. А  где  даже  не  хочет, подавно  не  любит. А  хочет  он  её  тоже  интересно, не  делая  ни  единой  попытки  приблизиться  во  время  путешествия; страстно  влюблённый, ни  разу  не  потерявший  голову  от  близости  объекта  любви?! Не  смешите. Это  поведение  охотника, выслеживающего  дичь, и  не  более  того. Трёп  в  стиле  тавтологической  «звезда  моя»  годится  для  безмозглой  тупой  самки, умную  женщину  он  очень  скоро  начнёт  раздражать  и  бесить. Что  и  произошло  с  Анастасией  довольно  быстро, она  поняла, что  её  ценят  не  более, чем  дорогую  вещь. Так  что  вся  «страсть»  де Брильи  есть  простое  устремление  добротного  карьериста:  привези  он  к  себе  на  родину  родовитую  русскую  дворянку  в  качестве  жены, он  резко  поднял  бы  свой  рейтинг  среди  соотечественников, запер  бы  жену  в  своём  доме  и  забыл  про  неё. Анастасия  побоялась  совершить  серьёзный  грех, уехав  в  чужую  страну  к  еретикам, раскаялась, попросила  Бога  о  помощи, и  расторопный  Белов  смог  исправить  ситуацию. Кроме  того, наш  аналог  инфантильной  Дианы  не  сидит, свесив  лапки, достало  ума  хотя  бы  выкрасть  бумаги, отправить  к  хозяину  и  не  побояться  признаться  в  этом, спасая  жизнь  холопа! Прятаться  в  монастырь, заметим, Анастасия  также  отказалась. Хватило  у  неё  совести  и  раскаяться  в  грехах, а  не  тупо  сожалеть  о  произошедшем, полагая  себя  всего  лишь  жертвой  обстоятельств. Посмотрите, какая  красивая  сцена  в  фильме:  рыдающая  в  прострации  Анастасия, «что  я  наделала, что  я  наделала!» (хотя  текст  неточен, как  раз  такой  мотив  у  сцены), и  тут  же, вне  зоны  видимости  героини, но  совсем  рядом, под  окном, суженый-спаситель, которому  Бог  выдаёт  разрешение  предпринимать  меры… Он  здесь  понадобился  потому, что  сама  она  сбежать  из  дома, из-под  охраны  слуг  француза, очевидно, не  может  объективно. Иначе  бы  бежала  до  первого  городового:  спасайте, выкрал  силой! И  была  бы  полностью  в  этом  утверждении  права. Манипуляция  есть  насильственное  действие, а  де Брильи  просто  воспользовался  её  бедственным  положением, уговорив  бежать. Русский  Атос  настолько  нам  неродной  персонаж, что  может  быть  только  иностранцем. Но  через  сто  лет  де Брильи  вернулся  уже  соотечественником, и  зовут  его  тоже  Сергей.