Ревюзионистское

       …Тащусь в партком. Нет, я не член никакой! Просто все сценарии надо утверждать в заводском парткоме – где же ещё?  А я как раз написала очередной,  к 8 Марта. Ну, вот. Теперь в очереди сидеть… Слушать идеологически мотивированные вскрики и взвизги из-за дверей – парторгша у нас жаркая штучка, так как без визга-то? То одного распекает за что-нибудь, то другого. Не обязательно за сценарий, вы что? Сценарий – это мелочь;  вон в каком-то цеху план полетел, а в техотделе чаи гоняют во внеобеденное время!
 
       Я не боюсь предстать перед  лицом ого-го како-го строго-го начальства – я в себе уверена: всё получилось просто замечательно! Искромётная работа! Ну как это кому-то может не понравиться? Это совершенно исключено! Я, можно сказать, за пряником явилась.

       Но Журба – такая вот печальная фамилия была у партийной боссячки, – прочитав мой развесенний опус, пришла в негодование:

— Это кто писал вообще?! Вы? С ума сошли, да? Что это ещё за низкопробные бредни? У меня в зале четыреста человек передовиков сидят – а у вас какая-то ножка по ковру скользит?!

       Это, ребята, она про лермонтовское «И по ковру скользит, плывёт Её божественная ножка», ей-бо, не вру!
 
       Тут взгляд печальницы некстати обратился на мои ноги – красивые, что уж там! – и настроение её стало ещё хуже… Начальство вознеслось над столом, демонически сверкая глазами, и я поняла, что меня сейчас из партии, точно, попрут, хоть я там и не состояла… Но оно, брезгливо возвернув мне тетрадку со злополучными стихами,  зычно выкликнуло секретаршу и велело подать себе чаю. В рабочее, заметьте, время! Видно, план по обнулению нахалов был перевыполнен, и можно расслабиться…

       Я, ещё не закалённая в битвах, метнулась в предбанник и залилась слезами. Обидно же? И тут в приёмную входит невозможный красавец и пижон, подружкина соловьиная песня и любовь до гроба, Слава. Видит у меня в руках подмоченную репутацию с надписью «Эстрадное ревю», врубается немедленно и сочувственно спрашивает:
— Ревёшь?
— Ревю… – соглашаюсь я, и слёзы мгновенно высыхают на моих глазах, и мы со Славкой хохочем придушённо, соблюдая политес. Вдруг расхлобучивается дверь, и Журба, подкрепившаяся чаем и вышедшая не иначе догнаться куражом хоть бы и за мой счёт, видит Славку… И с её физиономией происходит мгновенная метаморфоза, ребята! Оно как-то  светлеет и, батюшки светы, озаряется нежнейшей, женственнейшей из улыбок!..
 
       Что за загадка, спросите вы, что за бином Ньютона? Да какой там бином!  Славка – он  со всех сторон член! КПСС! Профсоюза каких-то там работников! (Наверно, умственного труда…) КСП, КВН! ДОСААФ! Может, даже Общества анонимных алкоголиков – в конце концов пить же он пьёт?! Он член всего!!! «И вообще!» – по словам влюблённой Таньки, что бы это ни значило.  Поэтому наша партийная страстотерпица замироточила  и завибрировала всеми своими хохляцкими сальностями навстречу агрегатному мачо…
 
       …А я пошла в родимый «Металлист» – так сурово звался наш, не побоюсь этого слова,  Дворец, не побоюсь этого слова, культуры – наводить ревизию на  ревю…