Маме

Несмывающимся маркером отметил
Поперек всей жизни полосу
Обжигающий как зимний ветер
Утренний звонок в восьмом часу.

«Ночь… Реанимация… Инсульт у мамы…»
Те слова испуганной сестры               
Вспыхивают до сих пор упрямо
В глубине ветвистой памяти-норы.               

Холодок в палате равнодушной.
Запах смерти и людских тревог
Навсегда там, ветру непослушный.
Место то - Чистилища порог…

Страшных трое суток ожидания
Стоном огласили жизни тишь.
«Милая, живи» - как заклинание.
Смотришь. Узнаёшь. Не говоришь…

Мы сумели вымолить отсрочку
Неготовностью к разлуке и слезами.
Замерло перо, не ставя точку…
«Пациент стабилен, дальше сами».

Восемнадцать странных быстрых месяцев   
Мельтешил надежды поплавок.
Появлялся, исчезал, мерещился
В отведенный на прощанье срок…

Ты шагнула в вешний день двадцатый
В вечности бескрайней глубину.
Март сырой и датами богатый
Стал богаче на еще одну.

Нежеланную и скорбную науку
Постигаем теперь между дел мирских –
Как надеть намордник на разлуку,
Чтоб не сожрала зверюга нас троих.

Новое звучанье жизни клавиш
Неприятно, странно, непривычно.
Скоро ты впервые не поздравишь
С Новым Годом меня, как обычно.

Незнакомы и унылы мысли эти,
Всюду оставляют тонкий след.
День рожденья скоро твой отметим,
Зная, что тебя на свете нет.