Воспоминания о Лермонтове 110 - 118

                1841 год


Я.И. КОСТЕНЕЦКИЙ*:

                110

Я вспомнил университет,
Как только встретился с ним взглядом,
(На лекциях сидели рядом)
Я знал уже, что он поэт.
Из отзывов - одни восторги.
Прочесть от корки и до корки
Роман ещё я не успел,
Однако, слышал о "Герое"...
- Я, - говорит, - узнать хотел,
Одно мне не даёт покоя:
Как мой запрос? - А что такое?
Не помню, честно говоря...
- Каков ответ государя?
Бумаги вынесли нам вскоре.
- Узнать, - ему читаю я,
И искорки ловлю во взоре, -
О поведении его
( Не натворил ли ты чего?)
И полный рапорт дать о службе...
- И что напишешь ты по дружбе?
Набор сухих, казённых слов,
И лестный отзыв был готов.

                *****

Всего-то двадцать восемь дней,
И как успеть-то - не понятно!
До Петербурга и обратно
Немало сменишь лошадей.
Как знать, тогда он, может статься,
Не думал даже возвращаться.
Прошла взросления пора,
Решение уже созрело.
То, что имело вес вчера,
Пушинкой лёгкой улетело,
Растаяло, и можно смело
Сказать, что выбора и нет.
Пусть косо смотрит высший свет,
А в кулуарах смех и шутки:
Какая невидаль – поэт!
Всё это вздор и предрассудки!
О чём тогда под стук копыт
Он думал? Что войною сыт?
Не к ней рвались и ум и сердце.
Душе хотелось отогреться…
Сквозь тьму, когда кончался день,
Огни мерцали деревень…

А.П. ШАН – ГИРЕЙ:

                111

Как вспоминаю я сейчас,
По улицам кружила вьюга.
Под Новый год он прибыл с юга*,
И думал, что в последний раз.
Приехал с бабушкой. Сначала
Она пороги оббивала –
Просила за него опять,
Надеясь и на волю бога.
В ответ просили подождать,
Не время, мол, вот так – до срока.
Что было делать! Одиноко
В Тарханах было ей, увы!
И здесь не легче – у Невы.
Уехал он в начале мая,
Весь холод пережив зимы.
Тогда, Мишеля провожая
С какой-то грустью на душе,
Я и не думал, что уже
Так скоро мы дождёмся вести,
Что нет его. Сказать по чести,
Не верилось, что он лежит
В земле сырой, что он убит…

                112

Привёз он ряд картин тогда,
И несколько стихотворений.
Его неугомонный гений
Был явно, не другим чета.
- Дай бог, вернусь, закончим дело.
Бумаг до чёрта, можно смело,
Хоть половину, да в огонь…
(Мы с ним бумаги разбирали)
А, нет, вот эту, брат, не тронь!
- Ты лучше можешь. – Нет, едва ли, -
Я нотки уловил печали, -
- Конечно же, я знаю сам,
Что всё это – ненужный хлам.
Весь этот хлам тогда в сторонку
Мы бросили, чего уж там.
Знать, где бы подстелить соломку,
И зря, наверно, связку ту
Я не отправил под плиту.
Я думаю, и он бы тоже
Всё это тоже уничтожил,
И лучшие стихи потом
Составили бы славный том.

А.И. АРАПОВА*:

                113

Он встречи с нею избегал,
И перед самым лишь отъездом
Освободившееся место
Вдруг с нею рядышком занял.
Наискосок, и как бы с краю,
Наталья Пушкина – Ланская
Была тогда удивлена,
И долго с ним проговорила.
Читала многое она –
В его стихах таилась сила,
Которая душе дарила
Меланхолической струёй
Отдохновенье и покой.
- Я вас чуждался, это верно,
Гордиться был готов собой,
Что отношусь к вам, хоть не скверно,
Но равнодушно. – Знаю я,
Вы холодны со мной, я вижу…
- Да, я был горд, что не завишу
От мнения других, и вот…
- И что же? Всё наоборот?

                114

- Мне жаль, что я был близорук,
(Очки мне взять такие где бы!)
Я рядом с вами был, и не был,
Не враг, и, вроде бы, не друг.
Часы текли безрезультатно,
Но нет уже пути обратно.
Я уезжаю далеко,
Своей воспользуюсь отсрочкой,
И будет мне признать легко,
Я подпишусь под каждой строчкой,
Что под холодной оболочкой
Не разглядел вас, но я рад,
И думаю: вернусь назад,
Прощенье вымолить сумею,
Я чувствую, что виноват,
Хоть и надеяться не смею…
- Ах, мне вам нечего прощать…
- Но не прощённым уезжать –
Дорога будет безотрадна.
- Мне будет сознавать приятно,
То, что другой предстала я.
А вот вам и рука моя.

В.А. СОЛЛОГУБ*:

               115

Он следовал тогда, как тень
За Мусиной*. Его богиня
Не досягаема – графиня!
Балы и танцы каждый день.
Я на него готов был злиться –
Как можно было веселиться,
Когда влачишь свой тяжкий крест?
Когда вся будущность, казалось,
(Намечен был уже отъезд)
Разрушена, поколебалась,
А он… Графиня развлекалась,
Кружилась в лёгком вальсе с ним
(Он, честно, был неотразим!),
О чём-то (ни о чём) болтала…
Меня увидел: «Сколько зим!»
Я выволок его из зала:
- Ты что тут делаешь? – Позволь…
- Летишь на свечку, словно моль…
- Владимир, друг, прошу, не надо!
Меня взяла тогда досада:
- Ведь арестуют же тебя!
- Не арестуют у меня,

                116

- Волнуетесь, Владимир, зря, -
То граф Иван прошёл с лорнетом,
И щурился смешно при этом.
- А мне-то, честно говоря,
И всё равно… - Помилуй, братец!
- Средь этих вееров и платьиц
Тоска развеется сейчас.
А ты, скажи, куда отсюда?
- Домой, помилуй, пятый час!
- Так я с тобой. Вопросов – груда!
Нет, лучше здесь… Какое чудо –
Графиня, не находишь ты?
- И все вопросы так пусты?
- Скажи мне правду. Правду, слышишь!
Таланта есть во мне черты?
- Как смеешь спрашивать! Ты пишешь,
Как бог… - Ну, ладно, хорошо,
Ты больно высоко зашёл.
Ты женишься, остепенишься,
Я тоже, может быть… - Грозишься!
- Вернусь с Кавказа, чтоб ты знал…
Задумал толстый я журнал…

                117

Я спорить с ним тогда не стал.
Под сердцем только что-то ныло.
Предчувствие ли это было?
- Ну, хватит, брат! Пошли, устал…
Журнал – хорошая затея…
Простись с графинею своею.
Затем мы вместе вышли в ночь.
Восток уже светлел немного,
И темень отступала прочь.
Пуста была ещё дорога,
И месяца два острых рога
Вонзались в полотно небес;
И мы пошли наперерез –
Через дорогу, вдоль канала.
В тот вечер в нём был сущий бес –
Весёлость просто обуяла!
На следующий день уже
Тревожно было на душе.
Тревогу било, что ли, сердце?
Зашёл к Карамзиным, погреться.
Он там, печален, у окна.
Ко мне бежит Карамзина:

                118

- Владимир! Слава богу, вы!
Вот, думала, куда вы делись?
Послушайте, какая прелесть!
Прочтите, Лермонтов! – Увы,
Давно написано… не знаю…
Как помню, так и прочитаю.
Читая, он смотрел в окно;
Над городом висели тучи.
Как тучи эти, всё равно,
Он вечный странник был летучий.
Уже вдали он видел кручи
Кавказских гор, вершины их
В лучах купались золотых,
За ними бушевали грозы…
Когда затих последний стих,
Мы все увидели, как слёзы
Вдруг брызнули из глаз его.
- Ну, это ладно… ничего,
Пустяк… Мы все его хвалили,
А после… после проводили.
Прощание запомнил я.
Он вдруг сказал: «Убьют меня».


ПРИМЕЧАНИЯ:

*Костенецкий Яков Иванович (1811 - 1885) - с 1839 года адьютант генерала П.Х. Граббе, заведовал первым, т.е. строевым отделением штаба.

*По словам А.А. Краевского: «В начале февраля, на масленой, Михаил Юрьевич в последний раз приехал в Петербург».

*Арапова Александра Петровна (1845 – 1919) – дочь Натальи Николаевны Пушкиной от её брака с П.П. Ланским.

*Соллогуб Владимир Александрович (1814 – 1882) – литератор, литературную деятельность начал во второй половине 30-х годов. В своих мемуарах, написанных в конце 70-х годов, он смешивает события и разговоры, имевшие место в 1840 – 1841 годах. Например, бал у И.И. Воронцова – Дашкова был не в 40 году, а  в феврале 1841-го.

* Графиня Эмилия Карловна Мусина – Пушкина (1810 – 1846), которой посвящено стихотворение Лермонтова «Графиня Эмилия…» (1839).

ПРОДОЛЖЕНИЕ:http://www.stihi.ru/2014/12/08/2634