про Майкла Уиллоу

Майкл Уиллоу влюблен без памяти в девушку по имени Харриэт.
А она смотрит сквозь пальцы и веки, на его прямые намеки.
Ей все равно, что он каждый день восклицает:
"Таких как она больше нет, таких не бывает!"
Она холодна. С севера Ирландии. Рыжая. Высокая. С тайной...

Майкл начал писать стихи. Множит кровь на любовь как помешанный.
"О, Харриет, подожди! Вот страданья мои, слушай! Свежие..."
Харриет поднимает бровь. Останавливается из вежливости.
"Майкл, - говорит она, - брось. Ничего не получится. Я не могу быть нежная."
И уходит, не дослушав его до конца, но стоило бы.
Майк ведь пишет так, что стынет душа, забирается под чужую кожу и ерзает.

"Харриет, - он пытается ей сказать, - ты как небо:
цветное. Но приблизишься – совсем прозрачное и бескрайнее.
Я вижу тебя, как себя, а значит могу постараться понять, когда будешь на грани отчаяния.
Дорогая, ты так холодна. Но ведь лед прекраснее пламени.
Он освежает, в нем не сгоришь... Отражает свет звезд и планет над гранями.
Знаешь, Харриет, я не вижу, что видят они: твои ноги, руки, талию.
И прости, что мерещатся мне лишь глаза - эти мокрые серые камни."

Но слова, что с таким трудом каждый день подбираются,
Падают на бетонный пол, сквозь тишину. Разбиваются.
Все, что может Майклу Харриет подарить – спина.
Да и та всегда удаляется...

Майкл бессилен. Он гол и беспомощен перед ней, хоть и одет в парадное.
Майкл даже готов заплакать, Майкл отчаянно полон ей, и не верит что у нее – обратное.

Однажды Харриэт пропадет насовсем, и останавливать станет некого.
У Майкла внутри все взорвется в тот день, он станет душевным калекою.
Да, он продолжить жить и дышать, не забудет как двигаться или сморкаться,
Но все оставшиеся двадцать тысяч дней в каждой точке и клетке Харриет будет ему являться.