ты трибуна

Ты трибуна, я Троцкий, а Сталин пожизненно спит,
и никто не теснит меня с места своими локтями.
Мне сегодня приснились и ты, и пустой общепит
(раз я полюс, ты стрелка,  которую к полюсу тянет).
Мне шептали во сне: «Одному быть к лицу королю!»,
и предбрачное тесто в огромных колодах месили.
И спросили в маршрутке,  зачем я тебя не люблю,
и в последнее мая, в проспект до тебя отпустили.
Тонкий дождь моих пальцев сквозь ткань по ключицам стучал.
Там в углу, где фонарь – крепко сжавшихся пара, похожих.
Если был этот вечер, то черт бы сегодня побрал
всех незваных, прохожих, захожих, чужих, перехожих.
Я разрезала руки все так же, как режут стекло,
так, как режу по стенам (а вы за цемент заплатили!).
И из всех этих окон в сырое, дождливое зло
раздается огромное: «Мы-то тебя откормили,
мы тебя под расписку не сдали – вон, вишь, за углом?;
а теперь тебе просто обрыдло и нечем заняться?
Ты же болью рисуешь на теле своем золотом,
и рыдаешь по-женски над женственным рыжим паяцем».