1922 год - три народа, три поэта, три пути

Обратимся к о трем стихотворениям, написанным в 1922 году тремя выдающимися поэтами Америки, Украины и России – Робертом Фростом, Максимом Рыльским и Сергеем Есениным. Все три стихотворения посвящены одной теме - теме путника, идущего и дорогой человечества, и дорогой человека.
Сопряжение этих двух дорог - проблема извечная и очень непростая. Гармоничность, успешность ее решения зависит не только от человека, а и от того, в каком состоянии, в каком движении пребывает его окружение, страна, в которой он живет, и весь мир людской, наконец.
Так вот, в 1922 году, когда три поэта слагали строки, посвященные путнику, эта проблема гармоничного выбора и согласования путей предстала перед людьми с небывалой остротой. Многие из старых дорог мира, потрясенного самой кровавой в истории человечества войной, оборвались или грозили оказаться таковыми, а из тех, по которым можно было продолжать движение, многие только начинались и настораживали - одни отсутствием видимых перспектив, другие, напротив, их подозрительной радужностью.
Позже я еще вернусь к разговору о времени написания этих стихотворений и о них самих, а пока ограничусь их текстами. Сначала я приведу все три на русском, добавив к есенинскому свои переводы Фроста и Рыльского, оригиналы помещу ниже.
 
 Роберт Фрост. Остановившись вечером у зимнего леса.

    Вот лес, там  снег и бездорожье.
    В сверканьи звезд - владенья Божьи.
    И я, как путник, ждущий встречи,
    застыл на зимнем припорожье.
 
    Мой чалый не обучен речи,
    не то б сказал:"Хозяин, нечем
    здесь любоваться: голый лес,
    холодный пруд и долгий вечер."

    Звенит уздою жеребец:
    очнись! тебя попутал бес!
    А я бы слушал допоздна
    поземки свист и тишь небес.

    Прощайте ж, тьма и белизна.
    Пора! Нас ждут. И кладь грузна.
    И далеко еще до сна.
    И далеко еще до сна.


Максим Рыльский.
 
Уже вскипает в чайнике вода.
Разутые, блаженно ноют ноги
А взгляд пытливый тянется туда,
где в дымке тонет острие дороги.

Как облака, подобно островам,
отторгнуты аморфной синью неба!
И как теплы, Господь, твои слова, -
души озябшей, сумрачной потреба.

Гул поездов, гуденье проводов.
Вдоль трасс летят гонцы и телеграммы.
А путник вольно нижет цепь следов  -
пунктир своей неясной монограммы.
 
Пахучий чай и пара сухарей.
Костер угас и дышит сизым дымом.
Все путники: и царь, и брадобрей,
и каждый путь ведет к свиданью с Римом.


Сергей Есенин.

Не ругайтесь. Такое дело!
Не торговец я на слова.
Запрокинулась и отяжелела
Золотая моя голова.

Нет любви ни к деревне, ни к городу,
Как же смог я её донести?
Брошу всё. Отпущу себе бороду
И бродягой пойду по Руси.

Позабуду поэмы и книги,
Перекину за плечи суму,
Оттого что в полях забулдыге
Ветер больше поёт, чем кому.

Провоняю я редькой и луком
И, тревожа вечернюю гладь,
Буду громко сморкаться в руку
И во всём дурака валять.

И не нужно мне лучшей удачи,
Лишь забыться и слушать пургу,
Оттого что без этих чудачеств
Я прожить на земле не могу.

1922.
------------------------------------
Оригиналы.

Robert Frost.  Stopping by woods on a snowy evening

    Whose woods these are I think I know.
    His house is in the village though;
    He will not see me stopping here
    To watch his woods fill up with snow.

    My little horse must think it queer
    To stop without a farmhouse near
    Between the woods and frozen lake
    The darkest evening of the year.

    He gives harness bells a shake
    To ask if there is some mistake.
    The only other sound's the sweep
    Of easy wind and downy flake.

    The woods are lovely, dark and deep,
    But I have promises to keep,
    And miles to go before I sleep,
    And miles to go before I sleep.

1922.

Максим Рильский.

Вже закипає в чайнику вода.
Натомлені приємно ниють ноги.
За обрієм, за млою дожида
Ясна мета далекої дороги.

Як різко відмежовані хмарки
Од неба, од блакитного простору!
Як тепло приторк Божої руки
втішає душу, ще недавно хору.

Гуркоче поїзд і співає дріт, -
Хтось посила тривожні телеграми, -
А мандрівник теряє власний слід,
чвалаючи полями та лісами.

Запахло чаєм. Захрустів сухар.
Огонь пригас і в’ється синім димом.
Всі мандрівці: і цар, і перукар,
Дороги всі кінчаються у Римі.

1922.