Нарисуй небо...

                Оленьке
Нарисуй небо, ну нарисуй небо.
Он берет белый лист бумаги и черной ручкой рисует поперек него черту.
Она внимательно смотрит.
- А это что такое? - спрашивает она, показывая пальчиком на черту.
- Земля.
- Да? - задумчиво говорит она и уходит.

Они идут медленно по улице.
- А я уже умею летать, - хвастливо говорит она, заглядывая ему в глаза.
- Я тоже умею, - без тени сомнения отвечает он, жмурясь от весеннего солнца.
- Тогда покажи, ну покажи, - визгливо пристает она.
Он сгибается, забрасывает руки за спину и прыгает, громко ударяя тяжелыми зимними ботинками об асфальт.
- Нет, это не так называется.
- А как?
- Нет, не так.
- Тогда покажи ты, если умеешь.
- Ну ты же умеешь, - с обидой в голосе вскрикивает она.
Он задумался.
- Ну хорошо, я не умею летать. А если ты умеешь, то покажи.
Они замолчали.
- Но я тебе все равно не смогу показать, потому что у меня сейчас нет юлы, - она безнадежно вздохнула.
- Юлы?
- Да, юлы!
- А зачем тебе юла?
- Ну как ты не понимаешь, - сердито говорит она, - ты же ничего не понимаешь! Надо взять юлу, раскрутить ее быстро-быстро, потом схватить за ручку, - тут она бросилась показывать, как надо хватать вращающуюся юлу и выпрямившись широко развела руки в стороны, - вот так развести руки и полететь высоко-высоко под облака с птичками.
После серьезной и напряженной работы лицо ее смотрело в небо и растекалось в блаженной улыбке до ушей, улыбке летящего человека.
Он улыбается вместе с ней, потом потупившись взглядом в лужу под ногами говорит:
- Зато ты плавать не умеешь.

Он вошел в вагон и прислонился спиной к стеклу.
Его качнуло. Напротив потянулись, мелькающие огоньки станции.
Он закрыл глаза и медленно оплыл по стеклу на пол.