Отцу

Истлевший листок, обнаруженный в книжке,
Обрывки стихов,  где нетрудно понять,
За что наступили на горло парнишке,
В острог запихнули с запретом писать.

Опасный преступник? Подросток – не боле,
В те годы тридцатые, в трудный наш век,
Писал о позоре, о попранной воле…
Но жизнь исковеркана, крыльев уж нет.

Не раз отозвался поднявшему голос
Листок тот – свидетель мятежных дорог,
Стальными зубами вневременный Кронос
Терзал ему душу,  чтоб помнил урок,

Свивал по рукам паутиной тягучей,
Не в силах простить непокорному стих,
Прилаживал кляп, как пудовый наручник,
И он задохнулся. Их много таких.

Их много - истерзанных жертв во Вселенной,
Ушедших на казнь за чужие грехи,
И я, припадая к могиле священной,
Сквозь слезы шепчу дорогие стихи.

Но глухи к страданиям черствые Боги
И лик у Мадонны недобро стальной.
И снова в развалинах дом наш убогий,
Дожди выпадают кровавой росой.
   
К груди прижимая листок драгоценный,
Я чувствую: бьется, трепещет родник.
Во имя живых, ради всех убиенных
Берусь за перо как отцовский двойник.