Дума иван-чая

Григорий ДАШЕВСКИЙ
***
Я потерял от шкафа ключ,
а там мой праздничный костюм.
       Скажи мне нет, скажи мне да
      теперь или никогда.

Я не могу придти к тебе
 в другом костюме, не могу.
       Скажи мне нет, скажи мне да
      теперь или никогда.

Я не могу спросить тебя
 в другом костюме, не могу.
       Скажи мне нет, скажи мне да
      теперь или никогда.

Мой праздничный костюм, ты здесь –
но не могу тебя надеть.
       Скажи мне нет, скажи мне да
      теперь или никогда.


СНЕГОВИК

Строили снеговика вдвоем.
Обнимают ком, по насту скользят.
Пальцы не гнутся, снег стал темный.
Без головы оставить нельзя.

Сорок у одного. Хорошо хоть,
другой здоров – молодец, звонит.
 "Спросите, что в школе, спросите еще,
зачем он снеговику говорит

не таять, к нам приходить домой.
Он огромный, он мне не нужен.
То безголовый, то с головой.
От него на паркете темные лужи".


ЕЛКА

М.А.

В личико зайчика, в лакомство лис,
в душное, в твердое изнутри
          головой кисельною окунись,
           на чужие такие же посмотри.

В глянцевую с той стороны мишень,
в робкую улыбку папье-маше
          лей желе, лей вчера, лей тень,
           застывающие уже.

Голыми сцепляйся пальцами в круг,
пялься на близкий, на лаковый блик
 под неумелый ликующий крик,
медленный под каблуков перестук.


КАТОК

Хорошо, старичок и зазноба,
мозг мне грейте и грейтесь оба,
угрызая или мороча
 сквозь горящих ушей:
на таком на московском морозе
 не до правды уже.

Наша тень – то втроем, то парная –
невесомо рывками обшаривает
 дикий сахар-каток,
как сухая рука начальничка
 под дохою гладит твой, ласточка,
моя ласточка, локоток.


ЧЕРЁМУШКИ

В Черёмушках вечером как-то пресно.
Зато у некоторых соседок
 глаза – хоть к вечеру и слезясь –
чересчур рассеянные, ясные,
уставились мимо прекрасных нас.

Пошли над какою-нибудь нависнем.
Тихо так, слабо.
Хорош.
Вот и не видишь, чего ты там видела.
Будем звать тебя крошка,
а ты нас – папа.