продолжение сказки в прозе

еще один перевертыш

                НИКОЛАЙ БИЗИН


                ЗОНТИК, СУМЕВШИЙ РАСКРЫТЬСЯ


       Зачем колоть орехи? Чтобы извлечь ядрышко. Зачем раскрывать мысль? Чтобы она стала доступна. Милый мальчик, я опять расскажу тебе сказку о далеких временах, которые тогда еще назывались старинными; потом времена раскрыли свою даль и ширь, и высь - а уж об их глубине и говорить не приходится - но и теперь я не называю их странными; хотя, казалось бы, в слове «старинный» для этого почти достаточно переставить всего одну букву...
       Или почти достаточно. Об этом «почти» речь и пойдет.

   Зонтик, который уже лежал на земле, но еще не был забыт, был зонтиком английским и когда-то - совсем еще недавно или даже вот только что - принадлежал англичанину и самим по себе зонтиком стал всего минуту назад и стал оглядываться: тотчас выяснилось, что нашел он себя неподалеку от железнодорожной платформы Бернгардовка - здесь-то и могла отыскаться, а потом и ракрыться загадка его появления в моей сказке.
   У англичан (не у всех, но у особо английских ангичан) есть обыкновение оставлять зонтики, когда в них отпадает непосредственная нужда - предположим, когда вода перестает с неба падать - чтобы потом, когда опять пойдет дождь и начнет кого-нибудь настигать, этот «кто-нибудь» смог подобрать оказавшийся неподалеку зонтик и сумел поговорить с дождем почти на равных.
   Так вот зонтик, который лежал на земле, но еще не был забыт и являлся зонтиком английским - быть может, именно на платформе Бернгардовка его прежний хозяин и носитель искал своих однофамильцев, тоже, предположим, особо английских ангичан - быть может, этот оставленный нам зонтик еще не знал о своей будущей истории: как он поможет дождевой капле упасть вверх - а капля, упавшая вверх, в свой черед поможет выпавшему из гнезда воробьенку научится летать...
-  Так, - сказал сам себе зонт; сначала он оглядел «сам себя», оставленного «кому-то» будущему; потом зонт сам от себя взглядом оттолкнулся и устремился оглядывать окружающее: выяснилось, что не возле платформы он был «кому-то» оставлен - что, согласитесь, было бы удобней; но, очевидно, наш «кто-то» не был обязан ходить по проторенным тропам - выяснилось, что лежал он на земле под той самой старой березой, на которой находилось то самое воробьиное гнездо, из которого тому самому воробышку еще только предстояло упасть...
-  Так, - повторил сам себе зонтик и решил, что одиночество не есть лучшее место, где можно долго находиться зонту, потому он обратился к березе:
-  И давно я... - здесь зонт как-то весь смутился (весь подернувшись - надо сказать, что был он пестрым - и напомнив готовую вот-вот установится радугу) и обратился к себе:
-  Да я невежа!
   Потом он еще раз обратился (словно бы внутри себя весь обернувшись) к березе:
-  Здравствуйте!
-  Здравствуйте, - молча ответило ему дерево, потом дерево все так же молча (деревья либо молчаливы, либо отвечают так долго - как и растут - что мир, убегая, редко успевает их услышать или слышит едва и почти) колыхнулась и указало зонту на другого возможного собеседника - уличного кота (есть и домашние коты, но они всегда под рукой, потому в моей истории непригодны); логово кота как раз находилось неподалеку, но не совсем под рукой - что в недалеком будущем еще сыграет в моей сказке свою игру...
   Вестимо, на березе располагалось то самое воробьное гнездо, и кот (умей он летать) давно бы его навестил, причем навестил именно на той самой ветви, которая очень -а именно там гнездо и скрывалось - далеко была от ствола вынесена; кот (а это был матерый котяра из тех, которые всегда сами по себе), понятно, хорошо умел цепляться и всегда цеплялся к березе, добираясь сначала до воробьных яиц, а потом уже и до вылупившихся птенцов - опять-таки понятно, что кот добирался «почти» - ветвь была слишком вынесена и высокомерна! Опять-таки понятно, что кот постоянно срывался., но (к его чести) никогда не скандалил.
   Кот, на которого дерево молча указало зонтику, как раз сейчас гуляя сам по себе или сам по себе (то есть по своим кошачьим мыслям) прогуливаясь, как всегда невзначай оказался возле березы (и, стало быть, возле зонта) и, как и всегда, ничего не сказал; не то чтобы кот был невежей, но сейчас он собирался на очередной подвиг и готовился к очередному падению: он даже представил себе, как очень скоро на самой высокой высоте он будет цепляется одной когтистой лапой к березе (та, как и всегда, морщится), а второй - уже не удержавшейся - он загребуще загребает воздух...
-  Здавствуйте, - сказал ему зонтик и попытался немедленно стать нужным (тоже представил, как его носит кот и спасается от дождя), и ничего у него не вышло; впрочем, кот на его приветствие почти отзвался, чуть-ли не покосившись и чуть-ли от будущего своего падения не отвлекшись...
   В этот самый миг солнышко (надо сказать, что дело было в прошлом на редкость солнечным летом) проскольнуло сквозь ветви и осветило наших героев: кота, корни березы и зонтик - и такими они стали вдруг солнечными и краствыми, что у них появились тени! Зонтик был сложен (то есть не сложным он оказался, а сложенным), потому удивился сам себе:
-  Какой я тонкий и простой!
   Потом он себя похвалил:
-  Наверное, так легко и просто проникать в суть вещей! - надо сказать, что зонтик - ведь ему предстояло раскрыться, так что он постоянно чувствовал себя стоящим на старте - постоянно восклицал, а теперь еще и опять спросил у всей честной и обзаведшейся тенями компании:
-  Как вы думаете?
   Никто ему на это ничего не ответил - точнее, кот оказался занят или почти занят: его голову посетила мысль о собственной тени. А береза зонту ответила (и все еще продолжала отвечать) и как и всегда опоздала быть услышанной - потому и мы, убежавшие вослед за сказкой, опять ее не услышим, а зря…
   Кот, которого посетила мысль о собственной тени (ведь, раз она у него есть, стало быть - коли ее нельзя попросту съесть - и еще к чему-то пригодна), стал обдумывать следующую мысль, а потом стал обдумывать следующую мысль и в конце концов решил мяукнуть и почти что (как и молчаливая береза) поздоровался с зонтом; зонт, почитавший теперь себя легко проникающим в суть, проникся ею и кивнул ему.
   Кот, которого все еще преследавала и - как тень - никак не отставала мысль (это только кажется, что кот стоит на месте, на деле он кружит и ускользает) решил ею поделиться (пусть и его преследует) с проникающим в суть вещей англиским зонтом и почти ею поделился, то есть мурлыкнул...
-  Что? - очень удивился английский зонт. Вы хотите, чтобы вместо вас на дерево лезла ваша тень! Неужели вы хотите, чтобы она вместо вас сорвалась? Помилуйте, ведь это не спортивно.
   Кот улыбнулся, но - поскольку не был чеширским - со стыда никуда не делся и промолчал, продолжая не хотеть самому срываться с березы; в свой черед береза предположила, что у тени могут быть не столь уж острые когти; в свой черед зонт, продолжающий проникать в суть вещей, подумал - причем получилось это у него вслух! Ведь суть вещей (она же правда) должна быть высказана, иначе она будет всего лишь почти сутью - согласитесь, что это совсем не то...
-  А как вы заставите тень двигаться?
   Кот опять улыбнулся: ему было достаточно бегать и - оставаясь на месте - ускользать и суметь-таки от тени ускользнуть; кот опять улыбнулся - ему было достаточно подумать о себе, как о почти чеширском коте - должно быть, сегодня на его пути вовсе не случаен оказался особо английский зонт: быть может, именно сейчас коту удастся (как пешеходу, под дождем негаданно нашедшему зонт) поговорить со своей тенью почти на равных?
-  Не знаю, - молча мурлыкнул кот. - Быть может, вы мне подскажете?
-  Я?! - сначала (причем тоже молча) удивился зонт; потом (запоздав и как всегда молча) удивилась береза:
-  Неужели и я?
   Кот, которому было достаточно и бегать, и оставаться - и все это одновременно -  был более горазд (нежели его молчаливые собеседники) забираться (когтисто цепляясь) на любую проблему; кот, которому было достаточно находящегося прямо перед ним, прямо сейчас же и принялся описывать перед ним нашедшиеся ответы:
-  Посмотрите!- на этот раз он мурлыкнул вслух. - Я (как и вы теперь) могу говорить молча, а могу и вслух, верно?
   Береза и зонт (сразу проникший в суть происходящего и молча подсказавший свое проникновение березе) молча кивнули - так и не заметив, что перевели свою речь в жест; дальше-больше! Им осталось совсем немного проникнуть, чтобы рассказать коту, как отпустить тень гулять самой по себе...
   Береза молча подумала:
-  С котоми ведь как? Когда думаешь, что он есть - то его совсем нет! А когда твердо знаешь, что его нет - то он обязательно есть, хотя бы отчасти или почти... Правда, зонтик? Правда, кот? Все так и обстоит.
-  Да, - молча мурлыкнул кот.
-  Да, - влух мурлыкнул зонтик.
   Береза почти что вслух зааплодировала такому перетеканию природ друг в друга. Тогда кот развалился на земле (его тень развалилась почти рядом с ним) и подернул полосатым хвостом (тень от хвоста почти успела подернуться одновременно с хвостом); потом кот зевнул, и тень от зевка почти что отрвалась от его пасти, почти успевая за вкусным звуком...
   Кот спросил, причем уже было совсем-совсем неважно, вслух он это проделал или молча:
-  Вот так, наверное, это и делается?
   Честная компания тотчас и почти точно так же (то ли вслух, то ли молча) с ним согласилась и сказала хором:
-  Да!
-  Но мне нужна уверенность, - подумал кот. - Как я ее получу?
-  Да от меня! - сказал зонтик. Смотри, вот я тонкий и проникающий, видишь?
   Береза, причем проделав это - словно бы поменавшись с котом местами и тоже став скользить, не двигаясь - заместо кота, решительно (причем именно тенью своей) закивала.; кот склонил голову, молча к зонту приглядываясь; солнышко, проникнув сквозь кивнувшую тень березы, тоже утвердительно бросило лучик, и тот стал прескакивать с места на место, говоря:
-  Ага!
-  А теперь я стану всепонимающий, смотри! - зонтик взял и сам по себе раскрылся, причем тень сама по себе - поначалу приотстав, бросилась и тоже стала всепонимающей...
-  Раскройся, а потом быстро-быстро забеги за березу, - велел всепонимающий зонтик
коту. Кот, который ходил сам по себе - и знал, что если даже его и нет, то на самом-то деле он есть - подумал и не согласится:
-  А когти?
-  Так они тоже раскроются! - хором подумали береза и зонт. Тогда кот решил тоже стать всепонимающим и раскрылся, и бросился, и убежал от своей тени, и спрятался за березой, и уже там распустил коготки...

   Солнышко, время от времени проникая сквозь ветви и почти что став постоянным участником происходящего приключения - а ведь это настоящее приключение!- когда вослед особо англискому зонтику сумел раскрыться и особо когтистый кот: тень бодро устремилась за ним, но - ведь она всего лишь повторяла за ним его ускользания - отстала и натолкнулась на березу!
   Солнышко, время от времени проникая сквозь ветви, выделило из этого времени небольшую горстку и отдало ее кошачьей тени - та бордро принялась карабкаться к далекой ветви, на которой было закреплено воробьиное гнездышко! Но теперь уже никто: ни береза, ни зонт и даже (о дивное диво) сам дикий кот не хотели, чтобы когтистая тень добралась до своей цели и ею поживилась...
   Потому, когда красивая и когтистая кошачья тень добралась-таки до далекой ветви и - что само собой разумелось ее красотой, не могшей ничему навредить - с нее обязательно сорвалась, то (видя, как легкая тень красиво парит вдоль легкого и красивого ветерка) улыбнулись и старая береза, и особо английский зонт, и даже кот (ибо улыбка его была почти чеширской и почти ускользала) почти улыбнулся.