Дерево над обрывом

Кшатра кшатры – вот что такое дхарма. Поэтому нет ничего выше дхармы. И бессильный надеется [одолеть] более сильного с помощью дхармы, словно с помощью царя. Ибо, поистине, дхарма есть правда. Поэтому и считают, что говорящий правду говорит дхарму, говорящий дхарму говорит правду. Ведь обе они – одно и то же.

Брихадараньяка-упанишада, I, 4, 14.

Да будет он подобен дереву – не гневается и не колеблется, даже когда [его] рассекают. Да будет он подобен цветку лотоса – не гневается и не колеблется, даже когда [его] рассекают. Да будет он подобен пространству – не гневается и не колеблется, даже когда [его] рассекают. Да пребывает он в истине, [ибо] истина – это Атман. (…) Поистине, смерть становится одним с высшим Богом – за его пределами нет ни существующего, ни несуществующего, ни существующего и несуществующего…
 
Субала-упанишада, 13, 1.



Плечи в размахе, и клином
сложенные крыла –
на гребне у котловины
в небе округлом холма.

- уйди, улетай! – довольно,
не по тебе крутизна! –
в русла незримые, в поймы,
в льдинки безвидного сна,

в желтые гривы осоки,
в камни в диких ноздрях…
и воздух сойдет высокий
темного ноября,

бережно взяв, как птицу,
даль растворит, и – в путь! –
...а дальше – ни сон не снится,
ни зренья не обмануть:

но только кровавые стекла,
и крики, и лай в ночи;
и кровью душа намокла
у каждого, кто молчит.

сквозь темень стыда и гнева 
глянь: звёзды и звон листвы –
то древо растет, как небо,
над небом ночной Москвы.







____________________

Пауль Клее. Парк близ Люцерна. 1938.