Часть 5

                (Предыдущая часть http://www.stihi.ru/2014/10/30/590)


                -5-

                -Ташка–от, Ташка ревит опеть! От ить рюма! – потешался над Наташей брат Николенька. И Филаретка тоже подзуживал:
                - Рёва-корова, - дразнил он ёё.
                Наташа размазывала слёзы по щекам и жалобно смотрела то на брата,  то на Филаретку. А те, не зная, как её успокоить, только ещё больше подливали масла в огонь.
                - Ну не реви ты так, Ташка! – уговаривал её брат. – Хошь, я тебе петушка сахарного отдам, когда тятька привезёт из городу? Хошь? – спрашивал он её. И жалостливо гладил её по голове. Девочка согласно кивала в ответ. И Николенька тут же предлагал:
                - А бежим в лапту играть, а?
И дети, тут же переключившись, с визгом бежали на улицу.
По дороге к ним присоединялась Дуняшка. Глядя на зарёванную Наташу,   спрашивала:
                - Ты чего? Опеть матка обидела?
Наталья кивала головой и смотрела на Дуняшку широко открытыми глазами.
                Глаза у девочки были разного цвета: один голубой, а другой – цвета гречишного мёда. Такие же глаза были у её бабки, прабабки и прапрабабки.   Но мачеха её не принимала это в расчёт, и в свой адрес девочка с раннего детства слышала только: « ведьмино отродье» и «непутёвая».
И поделать с этим ничего было нельзя. Отцу дети пожаловаться не могли.
                - И-эх! – думала Дуняшка. – Не на меня она напала. Я бы ий показала ведьмино отродье!
Она хватала подругу за руку и кричала ребятишкам:
                - А ну поберегись! И они пролетали впереди, обгоняя всех.
                Дуняшка росла отчаянной. И с Наташей они были полными противоположностями, что не мешало им ладить между собою.
 
                Ласковую и добросердечную Наталью отец очень любил, как и Николеньку, но почему-то не замечал, что в доме у него неладно. Жену свою новую он воспринимал женщиной строгой, но справедливой. И считал, что детей и нужно воспитывать в строгости, а не в баловстве. Дети были сыты, обихожены и к труду приучены. Так чего ещё нужно?
               Анфиса, мачеха Наташи и Николеньки, славилась редкой красотой.   Статная, высокая, с густыми русыми волосами. Опять же хозяйка отменная. Один был недостаток – пустоцвет. Не могла она родить. Сколько по бабкам бегала, по святым местам ездила, даже у старца была в своё время…  Всё попусту. И то, что у мужа были дети, её не успокаивало, а совсем наоборот. Ей казалось, что её собственные дети были бы и красивее, и умнее, и во всём лучше этих детей. А уж тем более  Наташки, у которой и глаза-то разного цвета. Тьфу, прости Господи и помилуй!
               Поэтому Наташа с детства училась лишний раз никому не досаждать.   А обидят, побежит в пуньку, выплачется, да и дальше жить. Так и привыкла. И со временем, даже близкие слёз её не видели.
Всю свою любовь и ласку, которая должна была достаться матери, Наталья тратила на окружающих. Вся деревня знала, что добрее Наташки Дроновой нет существа в мире. К ней даже животные тянулись, как к прародительнице Еве, без всякого страха...

                ***

                Филарет любил Наталью всегда. Всю свою недолгую жизнь. Он не понимал, как он может не любить её. И то, что она теперь была замужем, ничего не меняло. Ему казалось, что стоит немного подождать, и всё обязательно изменится.   И он ждал…
                Сразу после Петрова дня и до конца июля косили на дальних лугах за рекой. Всей деревней переселялись туда на это время. Строили шалаши в первый вечер. Но в них только провизию хранили, да прятались от дождя. Отбивали  косы,   вечеряли тюрей с квасом и пораньше укладывались спать под навесами из холщовой материи, чтобы наутро, с первой росой – за работу. Время сенокоса почиталось не просто за праздник. К нему относились, как к делу богоугодному.
                Филарет увидел Дуняшку с Афанасием на второй день сенокоса.   Пока старики после обеда отдыхали в тени, молодёжь - кто побежал по землянику,   кто в реке искупаться. Филарет попил кваску, лёг под кустом и было задремал,   как услышал приглушённый смех и разговор где-то недалеко. По голосу он скоро узнал Дуняшку и Афоню. Хотел окликнуть сначала, да потом его, как кипятком ошпарило. До  него дошло, что не просто так они там вдвоём. Повернувшись в их сторону, он увидел Дуняшку и склонившегося над ней Афанасия. Филарету стало неловко. И злость его разобрала.
                - Ишь, вымесок блудливый, - подумал он. – Значится, Наталью ни за что, ни про что колотушками угощает, а сам…  И Дуняха, тожа, паскудница…   Подружка, товарка неразлучная. Вдарить бы им промеж глаз, чтоб юшкой кровавой умылися!
                На следующий день он увиделся с Натальей. Она вместе с двумя бабами готовила обед для косцов. Бабы ушли по воду к реке. А Наталья следила за кашей в котле и резала солонину к столу.
                Филарет пошёл к своему шалашу испить квасу, да и увидел, что Наталья одна. Подошёл.
                - Здорово, Натальюшка! – сказал он. Наталья из-за огромного живота казалась неуклюжей.
Повернувшись, она посмотрела на него, улыбнулась и произнесла:
                - Здравствуй, Филарет!
Рядом с ней под навесом играл маленький её сын, Николаша.
                Филарет кивнул на живот. Спросил :
                - Скоро ли?
                - К Спасу, по всему видать, - ответила она просто.
                - Ну, спаси тя Христос, - сказал Филарет и уже поднялся, чтобы уйти. Но потом сел подле неё и сказал:
                - Наталья, а я ведь так и не забыл тебя. А ты–то, хошь чуток меня вспоминашь?
Он пристально посмотрел ей в глаза. Наталья отвела взгляд.
                - Пустое это, Филаретушка. Поздно всё. Али ты не видишь? Вон Колюня сидит. Да и ишо дитё скоро народится. Какие у меня думы о тебе? Нешто мне не об ком боле думать? Не вводи в грех. Спаси Христос, Афоня увидит. Ты же знаешь, какой у него нрав.
               - Нрав, нрав, - зло произнёс Филарет. – Сказал бы я тебе, да не мне сказывать. Эх, жизня! 
               Он махнул рукой и пошёл догонять косарей. Проходя мимо баб, он увидел Дуняшку. Оглядел её с ног до головы, сплюнул под ноги и пошёл дальше.
           Дуняшку такое его поведение озадачило. Но она видела, как он разговаривал с Натальей и решила, что он злится из-за неё.
 Все её мысли были заняты тем, как они встретятся сегодня с Афоней, когда все уснут.

                ***

                После того, как мать узнала о беременности Дуняшки, покоя ей не стало. Дома она старалась с матерью не оставаться наедине. Потому как у той во взгляде постоянно читался один вопрос.
                Время шло, а выхода  Дуняшка не находила. Нужно было как-то встретиться с Филаретом. Но для посиделок время пока не настало. Приближался строгий Успенский пост и ни о каких гулянках речи не шло.
                За два дня до Спаса Наталья родила двойню – парня и девку. На следующий день забегала Дуняшка, проведать Наталью и Николашу. Она ему была крёстной матерью. Посидела, попроведала и побегла домой. В сенях её перехватил Афанасий. Цыкнул и вывел через хлев в огород.
                - Ну чего надумала? - спросил он показывая на живот Дуняшки. Девушка сжалась вся.
                - Ты не волнуйси, Афоня, - как можно спокойнее сказала она. – Всё ладно будет. Я никому  про тебя не сказывала.
                - Ну-ну,- ответил Афанасий.
                Дуняшка выскочила на улицу и увидела идущего впереди Филарета.
                - Вот те раз! - подумала она. – На ловца и…
И ускорила шаг. Поравнявшись с Филаретом, весело сказала:
                - Здорово, Филарет!
Филарет, на удивление, посмотрел на неё с презрением и ничего не ответил.
                - Ты чё, Филаретка, недужный? – оскорбилась Дуняшка.
                - Иди отсель, гульня, - сказал он. – И  не приступай ко мне боле  – зашибу. Паскудница. Как тебе только не совестно Наталье в глаза глядеть?   Ёнда*.
                И он снова сплюнул зло и пошёл, не оглядываясь.
Под Дуняшкой поплыла земля. Она  прислонилась к плетню. Отошла маленько и побежала домой. Дома собирались вечерять.
                - Ты где лындаешь? - строго спросила мать. – Помогай на стол сбирать.
                Дуняшка уже домывала посуду в кути, когда к ней зашла мать. Закрыла собой дверной проём и уставилась на Дуняшку.
                - Чем порадуешь, дева? – спросила она. Дуняшка повалилась ей в ноги и завыла:
                - Мамань, Филаретка сказывал сёни, что зашибёт, ежели я ишо хоть раз подойду к нему.  Ёндой обозвал.
Мать посуровела лицом.
                - Ну, кто кого зашибёт, это мы ишо поглядим, - сказала она…


*Ёнда (Шлёнда) — непотребная баба



( Продолжение http://www.stihi.ru/2014/10/31/779)