София

1.

Вера, надежда, любовь, и ты –
Их мать, исток и монада.
В иконе, в сиянии, во плоти,
И в камне – твои все чада.

И ты, их собравшая, их собравший,
По имени мудрости названный град.
В соборе вино собирается в чашу,
От нас отгоняя ад.

В соборе с восточными куполами
Выходит к амвону священник бородый,
И песню поет, и воздушные ямы
В дыму кадила, кусочки породы

Раздробленной горной в древних стенах.
Рассвет стоит ореолом статуй,
Александр Второй – но из них он первый,
Шляпа с пером; молчалив оратор.

2.

Я сяду на железного конька,
Кручу педали и его гоню
До той развилки возле маяка-
Фонарика у хвойной авеню. 

По пандусу спускается конек,
По долгому, меж клумб, и вот гранит
Бросает замирающий кивок,
Российский воин надо мной стоит,

Болгарский воин – двое их, в руке рука,
Глаза в глаза, табак, и хлеб и сыр –
Всё – вместе – бинт – война гремит пока,
За словом «дружба» – слышно слово «мир».

На великаньем брынзовом ломте,
С годами обратившемся в гранит,
Почти непугана, дочь веточных потех,
На задних лапках белочка стоит.

Спортсменка-щеголь в рыженьких мехах!
И парка круг – ее же колесо,
И просит семечки, проделав плавный мах
Искусно так играющим хвостом.


3.

У софийских девушек юбочки короткие;
У софийских дедушек – стильные бородки.

В светлых забегаловках – карамельный крем,
В сувенирных лавочках – космонавтский шлем.

И затейник уличный с жестяным ведерком
Всем молодоженам лихо дарит «Горько!»,

Запуская мыльный метра в два пузырь
Из ведра веревками: – Виждь, прохожий, зырь!

4.

Я танцую с болгаркой на танцплощадке,
И играю с ней в русский бильярд.
Сын болгарки «болеет», от патоки сладкий.
И сирена гудит – Скотланд-ярд

Местный где-то поднялся по малой тревоге,
Но у нас лишь медовый тут свет
Возле шумного клуба, где вертятся ноги,
Но не голова, бересклет

В старых парках предлинных на клумбах закатом
Розовеет среди мазней
Местных граффити робких, и небогатый
Сальто делает пострашней

Юноша-скейтбордист. И над магазином
Сумок, шляпок, жакетов бьется фольга,
И как в танце спешит с колесной корзиной
В черном платье и черных очках

Молодая мама, и кудри вьются.
Белокаменных фресок в метро узор.
На скамье две фигуры в зеленом смеются,
И замолкнут, глядя в упор

На мелькнувшую тень самолета, над ними
Проносящегося, в закат
Пеленг взяв. У ворот вслед жаре поостынут
Каменный – и живой караульный солдат.