Ученик неволшебника. -Сказки. вру-

                Моему Учителю посвящается...
      
       Чёрт ли их дёрнул, застав его после выступления зависшим в баре, не просто узнать и попросить автографы, а и - хорошо ещё, на "ты" не съехали - начать доставать на тему "ах, как вам удалось докатиться до таких вершин"... Не иначе - с лёгкого подпития, когда уже не столь страшно преодолеть незримый барьер отчуждения и рискнуть потревожить этого... тогда, из зала, мнилось -  небожителя, а теперь, поди ж ты - вроде и человек, ещё полчаса назад блиставший на сцене, фонтанируя чудесами, а сейчас вот - руку протяни - как все смертные, устало сидит, слегка ссутулившись на высоком табурете, подобно странной нездешней птице... и расстёгнутый просторный плащ топорщится на спине сложенными крыльями... В ином случае поостереглись бы - но под лёгкой алкогольной анестезией благоразумность отказала, напрочь стёрся тонкий налёт воспитанности и, начав, они не остановились: расселись поблизости галдящей стаей, зубасто скалясь, фотографировались "на фоне памятника", радостно предлагали разделить с ними вечер, заказывали выпивку "на всех", не спрашивая о вкусах... но не отставая с расспросами.   
      Проследив, как невозмутимый бармен наполняет его стакан дарёным угощением, он мрачно посмотрел на искрящуюся пенку, всплывшую поверх напитка, и, наконец, отверз сжатые в тонкую полоску уста, чтобы выдавить из себя:

      - Ладно. Хотите знать, как мне это удалось? А вот не знаю!
 
      Сжав тонкий высокий стакан, он выкинул соломинку, сунул в рот нанизанную на краешек дольку лимона, прожевал, отхлебнул напиток через край, прополоскал рот и, подумав, всё же глотнул. Скривился. Угощение, судя по всему, последней каплей легло на принятое ранее, и признался он вовсе не в том, на что рассчитывали угощавшие, а в том, что, видимо, жгло изнутри его самого:

      - Я не учил его ничему такому, честное слово. Не был я никогда никаким волшебником. А был, честно говоря, просто шарлатаном, но шарлатаном грамотным, талантливым, а потому убедительным. А он – просто обаятельным мальчишкой с сумасшедшинкой в глазах. Мне бы раньше разглядеть эту его сумасшедшинку… Но мне тогда везло, жить было весело, деньги водились и вообще всё удавалось. Заигрался я. Подумал ещё, помню: а чем чёрт не шутит, вдруг у него пойдёт дело, ведь именно на такую вот невинность и лёгкую фанатичность народ и клюёт – волшебником-то стать у пацана, само собой, не получится, но, пока он это поймёт, может, моё ремесло ему понравится, помощником мне станет. Да и зацепил он меня – тощий, жилистый, явно голодный, одежонка драная, но полон решимости горы свернуть, а своего добиться. И в глазах такое – будто крылья у него за спиной, и вот-вот ему взлетать…

       Сказал я ему, что платить не смогу, но кормёжка-одёжка найдётся, да и угол свободный тоже есть. А у него глаза аж полыхнули, и засиял весь от радости – какая плата, говорит, я за учёбу что угодно делать стану, как отца стану слушаться и почитать да как королю повиноваться, говорит, только не прогоняйте… Учителем назвал. В поклоне согнулся, вихрами своими пол подметая... И дрогнул я. Положил руку на его склонённую голову и велел почему-то, раз он теперь мой ученик и мне почти сын, то, стало быть, и почти уже собрат по ремеслу – запомнить, что ни перед кем он более кланяться не должен, ибо Искусство не терпит низости. А если не согласен – пусть убирается тотчас, мне рабы не нужны. Сказал я ему это и аж сам поверил и застеснялся, до того хорошо вышло. Смотрю – выпрямился парень и будто даже подрос сразу... (да и я вместе с ним...) Голову вихрастую чуть склонил, за первый урок благодаря…

       Ну, а дальше… Пошла у меня обычная жизнь. Справил ему подходящий гардероб, чтоб не стыдно было публике предъявить, приказал отъедаться да присматриваться, что да как я делаю, как перед публикой держусь, как смотрю, как говорю... Спектакли, приёмы, реквизиты, гонорары, переезды… Народ денежки сам несёт, расстаёмся довольными друг другом. Подолгу нигде не задерживались – не люблю я, когда мне претензии предъявлять начинают, всегда раньше исчезаю, чем кто-то обнаружит…
       Чего?! А вот не надо! Когда это я обманывал? Клиент сам себя обманывать горазд, зачем же мне-то напрягаться. Достаточно просто поддержать клиента в его надеждах. Дальше-то он и сам справится. И навоображает, и наобещает, и воплощать ринется… И ведь иногда вполне даже преуспеет, да – а как вы думаете, откуда бы у меня был такой высокий процент реализаций? Мне для правдоподобности приходилось по сто раз в каждом выступлении повторять, чтоб со злыми желаниями ко мне и не совались, и соваться даже и не думали – не то обращу всё на пожелавшего, и пусть хлебает, что заварил. А я объясню, почему так – да просто потому, что, когда сбывается что-то доброе, на это внимания не обращают, вроде как так и должно быть, и сами молодцы они – вон как старались. Или не сбывается оно же – ну что ж, сам виноват, слабо желал, не продумал путей реализации, плохо старался… И живут себе дальше. Опять мечтают, это Законом ненаказуемо. А вот когда стрясётся нечто ужасное – тут уж начинают искать виноватого. И как правило, частенько – находят.

        Да, так вот… Крутится моя жизнь, мальчишка рядом, тоже крутится, ещё бы, спуску я ему не давал, и по хозяйству гонял, и грамоте учиться заставлял, и этикету – адепту не пристало позориться в обществе, и фехтованию – адепт должен уметь себя защищать, и не только от людей, и гимнастике – адепт должен быть силён и гибок, ну и там – математике, языкам – а кому они в жизни мозоль натёрли, обычные знания? А уж адепту Искусства подобает быть подкованным на все его четыре ноги и поставленным на оба крыла… И вот гоняю я его этак-то, да всё жду, когда же ему невтерпёж станет, и он спрашивать начнёт, зачем же я с людьми-то так… А он не спрашивает – перенимает манеры вплоть до походки, варит супы и мази, настойки закупоривает по всем правилам, травы зубрит, этикетки на зелья клеит, отпускает товар и уже покупателей очаровывает чуть ли не хлеще меня самого! И ни слова упрёка! Ни косого взгляда, ни осуждения!..

        Я уж теряться стал в догадках. Ведь чем дальше, тем труднее было врать ему. То есть я и не врал. Но о том, что настойки мои самые обычные и никакой в них такой волшебности и разособенности таинственной не содержится… Что все предсказания беру чуть ли не с потолка… Что амулеты мои, конечно, дорогие и очень красивые, и никому не во вред, но и не сказать, чтоб на такую уж огромную пользу… Что клиентов хитро заставляю самих и пожелания их высказывать, и в действительность стараться воплощать… а те в рот глядят и радёхоньки, что маэстро их принял да выслушал, почтил, значит…

        Уже и сам готов был не раз вызвать его к себе и всё растолковать – настолько устал быть для него если ещё не богом, то уже истиной в последней инстанции. Устаёшь, знаете ли, быть гуру и вообще – совершенством. Пусть только для одного конкретно взятого юнца. Который смотрит на тебя и уж ну так в тебя верит!.. Вот именно – только, бывало, кликну его – сядь, мол, рядом, потолковать бы надо… Он тут как тут – и чай уже тащит, заваренный так, как я люблю… и садится, и в глаза уставится, а у самого гляделки сияют, что твои лампочки… Откровений, блин, ждёт…

        Не смог я. Дела шли хорошо, даже слишком хорошо, народец был доволен, рекламаций и репрессий ни разу никаких не воспоследовало… Мне бы раньше насторожиться, а я только потом чухнулся, когда поздно стало... Когда все возможные точки объехали, и выбор встал – начать по второму кругу или непуганные заграничные просторы начать осваивать. Заехал на пробу в городок, где впервые с ним вместе, тогда ещё мальчишкой совсем, выступали, и где нас давно забыть должны были. Всё-таки не один год прошёл. Пацан мой вымахал в такого красавца… Ну, вы в курсе.
 
        И вот сунулся я туда. А там - ну всё в порядке! Мало того – помнят нас там, добром помнят! И, что самое противное – узнают! Мало того, с благодарностями приходят. Нет, прежние клиенты с новыми просьбами не обращаются. Как – почему?! Да потому, что я в первые ещё гастроли популярно каждому клиенту объяснил, что такого масштаба желание можно исполнить только раз в жизни. То есть, можно, конечно, и во второй раз Силы упросить помочь. Но тогда результат первого – аннулируется, а плата есть плата, и она не возвращается, так как силы и время потрачены... Да, иногда находятся идиоты, желавшие не того, чего следовало… Но это уж их проблемы, а я, как Минздрав – предупрежал...
 
        И стало мне… неуютненько так. Потому как оказалось, что, во-первых, я их всех – помню. А такого не может быть. Не мог я помнить всех своих клиентов, не водилось за мной такой памятливости. А во-вторых, я, раз уж всех вспомнил, решил проверить… Вот тогда меня и пробрало. Потому что результат оказался – стопроцентным!

        Хорошо?! Нормально?!
        В самом деле?!

        Ну, вы даёте… Ни у одного, пусть самого лучшего врача, не бывает стопроцентной статистики успехов. Народ, да ведь даже Господь наш, который всемогущий, с первой попытки создав мужчину, женщину-то утвердил только со второго захода – первый вариант Его чем-то там не устроил. А я всё-таки далеко не Господь. Так что – куда мне.
 
        Я даже волшебником отродясь не был… ну и не бывает же волшебников…

        А я говорю – не волшебник! Ни разу! Никаким образом – нет! Будь оно иначе – уж я бы первым заметил, или как?!
        И я понятия не имею, у кого он этому научился. Вообще-то, я думаю – родился он таким. Да только поверить в себя никак не мог, не смел, хотя ему и очень хотелось... А так – он в меня поверил, как бы у меня учился и ведь научился даже… Вот в это поверить ему оказалось проще… А мне теперь деться просто уже некуда. Потому что попробуй не соответствовать, когда в тебя ТАК верят… А мне ведь, знаете ли, не семнадцать...
        М-м..? Ха, это волшебником-то быть - завидная участь?! Серьёзно? А вот ну чисто теоретически - и много волшебников вы встречали, да ещё чтоб и счастливых? Да вы в курсе, как их судьба ломает, даже урождённых? Вот то-то. Впрочем, вам позволительно так наивно заблуждаться. Но нормальным фокусником или шарлатаном, уверяю, быть куда проще. И уж точно - безопасней...


       ...Дохлебав угощение, он вдруг размахнулся и с силой запустил стаканом в зеркальную витрину с благородными напитками – бармен едва успел пригнуться – алмазными искрами брызнула шрапнель осколков… да и паре изящных цветных бутылей при этом фатально не повезло, и на зеркале паутиной выткалась сеть трещин. Гул разговоров смолк, взгляды присутствующих сошлись на буяне, и в наступившей тишине под перекрестьем взглядов он отработанно-изящно развёл руками, вроде бы извиняясь… Руки - единственное, что потом удалось вспомнить лишь некоторым - руки у него были очень красивые, выразительные, цепкие, обманчиво-хрупкие… На левом безымянном пальце скупо и властно сверкнул камнем затейливый перстень - публика послушно расслабилась.

       Посмурнев окончательно, он сполз с табурета, покачнулся... но устоял. Нахлобучил поглубже шляпу и направился к выходу… по пути досадливо прищёлкивая пальцами. Дверь хлопнула, выпустив его.

       И вот тогда-то, под неуловимый, на грани слышимости, звон – осколки сперва медленно, затем всё быстрее принялись слетаться обратно, закружились искрящимся роем… И скоро зеркальная витрина исцелилась от трещин, воскресшие бутылочки вернулись на свои места, а на стойку перед обалдевшим барменом опустился целёхонький стакан. Бармен недоверчиво протянул руку… – посетители, затаив дыхание, наблюдали, как его пальцы осторожно смыкаются на тонкостенном сосуде… и уже на автомате начинают протирать его полотенцем. С лёгким поскрипом - туда-сюда... С каждым поворотом исподволь стирая у присутствующих воспоминание о… о чём-то…
       Вечер вернулся в привычное русло...

       Ибо, как и сказал неволшебник – волшебников не бывает… 


(Приведённая иллюстрация неизвестного автора найдена на просторах Интернета и использована с благодарностью.)