Товарищ старый спрашивал намедни

Товарищ старый спрашивал намедни:
«Пошто примолкнул? Твой стишок «последний»
Стареет на «Стихах» и «Прозе.ру».
А люди, строчат… всякую муру.

Так черкани и ты, ну бога ради!
Прочти, как нагло брешут эти бл…ди –
Поэты…, что «ни сердцу, ни уму».
Ну брось хочь кроху в «нищую суму».

Мне твой стишок забавен, и хочу я,
На сайтах разных днюя и ночуя,
Им развлекать орду своих коллег,
И втягивать в полемику их всех».

«Ты о поэтах мне поосторожней!
Величество, ничтожности ничтожней,
Компьютер сильно ум твой засорил»,
- Так я ответил. Я «заговорил».

«Те «крохи», что я вынес из Архива,
Запрятанными в «память объектива»,
Вплетал я в ритм стихийного стиха,
Что мне вменяют в качестве греха.

Обряжен я, конечно, в санбенито.
Хотя и «дело», вроде, не закрыто,
Но смолкла разглашений череда.
Ведь ряженный не сделает вреда.

Я заклеймён и «нем» теперь словестно.
Секретность же Архива, если честно,
Нарушена чуть-чуть, едва-едва –
Не нАзвана небесная «братва».

Не оглашён секрет ПОДЛУНной прави.
Но «страже пограничной», всей заставе,
Меня что поленилась досмотреть,
Плетьми досталось, чтоб глядели впредь.

Всё это так, но только лишь отчасти.
Малы по бОльшей мере эти страсти.
Умолк же я «подобно соловью,
Своё пропев» и нонче «не пою».

Всё, что хотел я выкрикнуть стихами:
О доблести с гнилыми потрохами,
О святости в грязнейшем неглиже,
Я прокричал. Я высказал уже.

И лист меня не манит в «чисто поле».
У классика прочёл «…чего же боле…»,
Припомнил то, что начал забывать…
Пора, видать, «заначку» открывать.

А ты, дружок, когда «Стихирь» листаешь,
И судишь то, что сам же и читаешь,
Не в точности, а только в профиль,
Всё ж… ты сам на инквизитора похож.