Где купола, синей, чем небо...

Где купола, синей, чем небо,
Взметнули ввысь свои кресты,
И солнце в чашу курослепа
Кладёт янтарные персты,
Где облакам не чешут гривы
В жару ленивые ветра,
И голубеют терносливы,
Когда наступит их пора,
Жил паренёк, как пламя рыжий.
С обычным именем – Иван.
Он, прижимаясь к тёплой крыше,
Стучал в неё, как в барабан.
На то отец ругался громко,
Грозился выдрать сорванца.
Но, если честно, пацанёнка
Не тронул пальцем до конца…
Взрослел по дням своим Иванка,
Отца по росту перелез,
И брал уже его берданку,
Идя за дичью в ближний  лес.
Он был и ловок, и проворен,
На радость матери с отцом,
Не врал и попусту не спорил,
И на людей глядел с добром.
Вертелась Дашка по соседству,
Иссиня-чёрная коса.
В неё Иван влюблён был с детства,
И обмозолил все глаза.

Простясь со школьною скамьёй,
Он предложил ей быть женой.
Была не против и она.
Но на заре пришла война…

Иван ушёл на фронт солдатом.
А Дашка трудится в тылу.
Вот он, в лесу сидит с отрядом,
А вот она, глядит во мглу…
И уголки летят, как птицы,
Туда-сюда, сквозь едкий дым.
- Вернусь, тотчас пойдём жениться.
- Да полно, Вань… Вернись живым...

Пришел счастливый сорок пятый,
Разлился радостной весной.
И уцелевшие солдаты
С победой в сердце шли домой.

Ночами горько плачет Даша.
Уж год от Ваньки нет вестей.
Ну как же так… Ванюша… как же…
И стынет кровь, как ночью степь…

Но вот, по осени, в окошко
Тихонько кто-то постучал.
Она вскочила босоножкой…
Иван... Живой... Как обещал...
В наградах весь... А волос белый…
На двух ногах… рука одна…
Да только ей какое дело!..
Живой!.. проклятая война…

А он стоял, чуть-чуть сутулясь,
Глядел на Дарью, сам не свой…
И произнёс, до слёз волнуясь,
- Я, видишь, Даш… С одной рукой…

Такой родной и непохожий…
Седой… колючий, словно ёж…
- С одной, любимый… ну, так что же?
Меня ведь этим не спугнёшь…

Не скрыв слезы солёно-терпкой,
К себе он Дашеньку привлёк,
Одной рукой обняв так крепко,
Как и двумя не каждый мог…