стишочки

*
Здравствуй, мыслящий всуе, тростник!
Вижу сквозь гомерический почерк —
тайных грядок заветный цвяточек,
я, твой тонкий (увы) колосник

Чу!
Как свет из тумана возник
твой немного неправильный профиль.
Не потрафить мне в ступицы тухфель,
по хребтине прошелся сквозняк
(мой двойник)

Слышу — будит меня проводник:
"Одеяло, мужчина, брать будете?
Потому что зима на носу...
Боже, что я за хрень тут несу...".

"Нет. Меня в Таганроге разбудите.
Там кукует невеста моя,
и шерстит шерстяными носочками
по линолеумам небытия.
Очень умная она у меня.
Ждет меня — своего соловья.
Но вот стихов моих не понимает,
потому что ей главное в рифму чтоб
и тонический выдержан ряд.
Говорю ей: ну, это — навряд...
А она только пучит прекрасные очи,
и говорит: "Ничему тебя жизнь-то не учит,
а я, зато, посмотри как умна —
как три фунта вискозного льна!.."

Ну да что над душой-то стоишь?
Выесть хочешь отважную печень?
Уходи, проводник! Мне платить тебе нечем —
по карманам моим — гладь да тишь;
как сокОл, как церковная мышь,
как в посконной Москве Тохтамыш,
знаешь ли, я сижу на бобах
и о ласковой деве тоскую...

А потом — гаснет свет, и я голым танцую
на отеческих — шоб их! — гробах...
И моя бестолковая речь,
как бы ни было это противно,,
но она, что твой профиль, сиречь, —
дружелюбна и интуитивна.
И ты помнишь всегда, как никто,
как расценивать эти напевы —
так танцует близ ласковой девы
звероящур в козлином пальто.."






*
Едва не остановилось
сердце у Ясинури
при мысли —
"саке взять на кассе забыл!"




*
..и так, пред каждым снегопадом,
бедный Дзинтерс робко прячет
свое разжиженное тельце
в уступах камерного Времени...






*
И в пахоть вязкую как мед
вживился ус кривого корня
он влагу волглую воймет
о тех кто о себе не помня,
одно наитие поет

Пусть прежде времени умрет
трава распахнутого полдня
Кузнечик сумрачно орет
пустотность времени заполня
загробных ласточек полет
да солнца свастика — над нами...

Пусть всех нас вмиг преобразит
наш зерновой озимый Ярош,
что нам милее чем Даждьбог
войдет клыками в нежный бок
и нежную надкусит мякоть,
и мы, перстами огневыми,
вам нежно выдавим глаза...

...и станет метаться
по тамбуру узкого горла
адамовым яблоком
тот переспелый глоток
что я лишь по слепоте своей
да по недосыпу
принял за нечто иное —
настойки ли перечной неукоснительный страз,
сосуда ли конус
с густым можжевеловым ромом...
Но как бы там ни было
я его выпил как-раз

Теперь ты свободна
и я тебе больше не страж.
Ебись ты конем
со своим филолетовым гномом!