Деревья устали. Их дождь захлестал...

               

Деревья устали.
Их дождь захлестал, и ветвями
Они точно в небо простёрлись, молясь.
А ветер последние капли
Бросает, бросает
В прохожих, по серым просторам носясь.
Верните мне, люди, мой солнечный мир.
Верните, не мучьте мне сердце.
Мне нужно согреться…
А мир всё спешит и спешит,
Отчаянью чтоб разгореться.
О, кто этот мир, сей безумный, вдруг остановит?
Но мчатся машины, и небо безмолвно-пустое
Им вторит; не стоит терзаться, не стоит.
И эти слова, что сыграли нелепые роли,
Застыли теперь, словно рок, над моей головою.
О, кто этот мир, сей безумный, вдруг остановит.
Хотя бы и жизни ценою…
Но мир всё спешит и спешит.
И гонится точно за мною.
Ах, эти машины. Они как живые.
Они так жестоки, они увозили тебя.
Нет! Остановитесь!
Жестокие, чёрствые, злые,
Вы вечность живёте ничто, никого не любя.
А вот номера… Этот счастье пророчит,
А тот ничего, ничего уже не говорит.
А может он напросто-просто не хочет?
Душою железной от этого мира закрыт.
О, кто этот мир, сей безумный, вдруг остановит?
Хотя бы и жизни последней ценою.
Он весь точно кровью моею залит…
Цинично играет судьбою.
А эти деревья. Шумят, и ни в чём их вина,
А тот светофор ненавижу за отблеск зелёный.
Он путь не закрыл предо мною, дурак несмышленый,
Когда я, к тебе возвращаясь, сходила с ума.
Но мир так спешил.
Так жестоко-красиво спешил.
Его для меня ты не остановил.
А люди… Всё ходят и ходят, невинно-глупы.
И каждый соперник мой или твой враг.
Куда вы спешите?
Ведь вы верно все преданы?
Когда вас друзья оставляли, живя впопыхах.
А люди глазами невинными смотрят опять.
Не стану я вас ненавидеть напрасно.
Я буду вас горько, со злостью тупой презирать:
Предатель иль преданный – каждый несчастный.
А птицы…  Зачем вы манили меня
Крылами взлететь в небосвод сей чудесный?
Возьмите же сердце и ввысь улетите, звеня,
Хочу я от холода стужи весною согреться…

                1987 год