Да если б только на Стихире...

Да если б только на Стихире под низкую гребенку стригли!..
Нет новостей в подлунном мире - мысль, чуждая словесным играм.
Так было, есть и будет присно: чтоб шляпки сильно не торчали -
Был молот на гербе Отчизны... И серп еще не отменяли...

"Властитель слабый и лукавый,
Плешивый щеголь, враг труда,
Нечаянно пригретый славой -
Над нами властвовал тогда." 
Так  остроумно срезал Пушкин, всю жизнь свою - невыездной...
У власти - ушки на макушки! Мы стонем - как ОНИ со мной?!

А Чаадаев и Радищев? А Мандельштам и Пастернак?
А кто страдал за эти книжки, на свет вытаскивая мрак?
А Герцен, славший самодержцу увещевательный призыв,
И Солженицын - всем под сердцем проткнувший скальпелем нарыв!

Те, препоясанные Словом взамен двуручного меча,
Не мастера - ни гнуть подковы, ни головы рубить с плеча -
Лишь перед "Аргусом стоглазым" встать на безумный тет-а-тет,
Как волею приняв проказу, и камни ожидая вслед...

Зачем? Чтоб правдой отрезвился дремотный тихий мещанин?
Зло было, есть и будет присно.
И только кто-нибудь один...

15 окт.2014г.




 А.С. Пушкин - "Евгений Онегин"

Глава 10

I
Властитель слабый и лукавый,
Плешивый щеголь, враг труда,
Нечаянно пригретый славой,
Над нами царствовал тогда.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .

II
Его мы очень смирным знали,
Когда не наши повара
Орла двуглавого щипали
У Бонапартова шатра.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .

III
Гроза двенадцатого года
Настала — кто тут нам помог?
Остервенение народа,
Барклай, зима иль русский бог?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .

IV
Но бог помог — стал ропот ниже,
И скоро силою вещей
Мы очутилися в Париже,
А русский царь главой царей.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .