Демон юбилейное

Вечный соблазн, как мишени в тире,
искушение   малых сих,
души, не созданные для мира,
в мире, созданном не для них.

Мир возносит царя и шлюху,
минутных звезд мелькающий рой,
слышит проповедь нищих духом,
но ангел бездны -  для Земли – чужой.

Гражданский долг – завалить поэта;
за жмурика спишется смертный грех;
и божий суд простит и приветит,
и примет как жертву от верных всех.

Сгодится все – и пуля и петля,
и с пайкой должность, и гнет орденов.
Открыт отрекшемуся путь светлый –
не сдавший демонов падет на дно.

Кумирам новым станут петь осанну,
богам царящим не нужно битв;
не comme il faut теперь – валить титанов, -
куда пристойней про них забыть.

Забыть про то, как для взора пророка
раскрыты были все сердца людей,
вся грязь и гниль их, несомых потоком
таких же мертвых никчемных дней.

Отцов, промотавших свое, потомки
не вспомнят бранью или в стихах;
тут гражданам судьям - в мозгах поломка
и в падлу - думать о мертвяках.

Дух толпу не наполнит светом,
не слышен колокол для глухих;
старый мир убивал поэтов –
новый мир не знает о них.

Что нашепчут ангел и демон
не дойдет, если в вате мозг;
чтоб услышать песню сирены
нужно вынуть из ушей воск.

И не страшно засунуть гада
в учебник и на постамент, -
все равно объяснят как надо
учитель или просто мент.

И нет надобности прятать рожи,
и не нужно крутить маскарад;
можно смело давать все то же
представление на тот же лад.

Старый фарс, пусть и в новых лицах:
как строиться заткнувши рот,
как народ назвался великим
и как жалок и пуст народ

Хуже  геев, травы и законов,
дух залетный чуждых идей;
нет рабов, рабами рожденных,
есть -  по вольной воле своей.

          ***

И если б демон, бессмертный ныне,
взлетев над цепью Кавказских гор
взглянул на северные  равнины,
то  лишь с усмешкой отвел бы взор.

Без сожаленья и без участья
окинет он земной окоем
и в струях молний, в огнях ненастья
исчезнет под предвозвестный гром.

Плетут венок лучи золотые,
о нем – вой ветра и плач дождей;
тому, кто был равен одним стихиям,
не нужны память и честь  людей.