бред 7

Каспера Кроне, обладающего способностью слышать людей и предметы по их неповторимым звуковым тональностям, непреодолимо влекло к десятилетней девочке Кларе Марии за ее способность источать тишину.

У Рафаэля Коробчинского тоже был свой дар. Он видел на предметах следы людей, когда-либо дотрагивавшихся до них.

Нет, он не был служебным псом или криминалистом, который снимает отпечатки пальцев или берет пробы биоматериала на исследование. Это был действительно дар.

Предметы виделись ему новыми, только что созданными, без единых царапин и потертостей, без выцветания и признаков старения. Он видел их словно пирожные или конфеты, только что приготовленные кулинаром Александром Кислицыным. И поверх этих предметов он видел следы других людей. Отпечатки ладоней, смазанные следы от губ, тонкие полоски волос. Все это мерцало или полыхало цветом, в зависимости от настроения и состояния дотронувшегося человека.

Если Рафаэль говорил кому-то о благородном виде старинного рояля или запахе истории веящем от старой книги, значит он безбожно врал.

Началось это в детстве. В летней резиденции его деда они с семьей гостили около двух месяцев. Войдя в кабинет старого вояки и по совместительству начинающего литератора, Шестилетний Рафаэль уставился на фотографию в рамке, стоящую на столе. После нескольких минут молчания детский голосок произнес следующее:" Эта тетя больше не любит тебя, но у вас родился очень красивый сын"

На фото была изображена Эмма- жена Коробчинского старшего, она же бабушка Рафаэля. Сказанное изумило всех присутствующих, так как эта женщина и поныне была матерью семейства, любящей женой, родившей мужу трех прекрасных дочерей.

Из дома была тихо уволена служанка, которая проработала на своем месте около двадцати лет и знала почти все тайны. Рамку вместе с фотографией одного парижского кафе когда-то подарила хозяину кабинета его тайная возлюбленная. Чтобы сохранить память, которую можно потрогать руками он и вставил в эту рамку фотографию жены и хранил ее на своем столе. О рождении сына Коробчинский ничего не знал.

Обладая таким даром, Рафаэль был не то, чтобы вопиюще выделяющимся, но большинство знакомых считали его странным. Во время бесед с людьми он всегда смотрел в глаза и улыбался. Носил длинное пальто с капюшоном, вязаную шапку и мягкие замшевые ботинки. Скрыть свой дар ему было достаточно легко и он благодарил Господа за то, что не умел левитировать или читать мысли.

Неизбежно о его способностях узнавали близкие ему люди. Так, например, собираясь признаться в чувствах своей одногрупнице по университету, Рафаэль начал было свою речь, но осекся. Он четко видел на лацканах ее пальто следы от локтей своего одногрупника. И следы эти пылали эмоциями. А она не умела скрывать на лице настроения и была счастлива от объятий десятиминутной давности. Она не знала как и почему Рафаэль все это знал, но испытала облегчение за возможность ничего не объяснять.

Изредка его приглашали полисмены. Нет, это не было из разряда привлечения экстрасенса. Пожалуй, его принимали за умеющего дедуктивно размышлять человека. Опираясь на полученную информацию, он внятно излагал о человеке, предположительно последним общавшимся с жертвой. О злости или нежности, о потере надежд или тому подобной информации.

На соревнования магов и чародеев Рафаэль никогда не прибывал. Приглашения, не открывая бросал в мусорное ведро. Он прекрасно понимал, что среди огромной толпы разодетых клоунов будет чувствовать себя не комфортно. Лишь пару раз он встречался с подобными ему людьми, но ни слова не произнося, они давали друг другу понять, что признали способности и несут их как благо или тяжесть.

Больше всего ему нравилось посещать старинные замки и резиденции королей. Там он получал наслаждение, как от нового романа, случайно попавшего в его руки. Если бы еще гид мог молчать во время экскурсии, это было бы верхом блаженства.