Разлито вино на столе, а я, кажется, умер.
Не думалось даже, что быстро так кончится бой.
За пододеяльником больше историй и фурий,
чем может вместить исторический шкаф платяной.
Богемным рапсодиям место на диком асфальте.
По-черному горестны ножницы и карандаш.
Отсылки аскетам истомой и серой приправьте,
горшок подоконный снесите, ударившись в раж.
Мы чуткого бога пластмасса, в нас нет середины.
И честного образ - истершийся с болью алтарь.
Стучит по помостам смех праведных простолюдинов,
покуда в крови не скопилась от слез киноварь.
Когда-то давно и в теории не было звука,
и под пеленой облаков не спала кислота.
Не выгорит прахом прощаний небесная скука
оставившим пустоши за подземельем крота.
Бурьяном поросшее поле отныне забыто.
Где два, как один, и неведомо чувство любви.
Остроги печали, полеты в разбитом корыте,
и громкие всплески морей по волнам c'est la vie.
***
© Copyright: Михаил Калиниченко, 2014
Свидетельство о публикации №114101200937
Свидетельство о публикации №114101200937
Рецензии