Рассказ

Старик у моря отдыхал,
Купая взгляд в солёных водах.
- Пойди сюда, - меня он звал, -
Чуть-чуть осталось до восхода.
Сегодня память вновь зовёт
Сойти далёкие глубины…
Он обнажил беззубый рот,
Ко мне лицо своё придвинул,
И вот, потёк его рассказ.
Казалось, всё ему внимало.
А я, что слышала - тотчас
В глубинах сердца сохраняла.
…………………………………….
О это торжище рабов…
Как здесь зловонно и тоскливо…
Одни напоминают псов,
Что ждут хозяев терпеливо,
Другие лают, что есть сил,
Тая в душе скупые чувства.
Один продал, другой купил…
А между этим просто… пусто.
В роскошной тоге господин
Устало шествовал меж ними.
Нагая плоть избитых спин
И взгляды, полные унынья…
Служанку он себе искал.
Чтоб недурна и расторопна.
Рабыням в зубы залезал,
И щупал груди их охотно.
Невольно задержался взгляд…
Одна была иного сорта.
Из глаз её струился яд.
Он влез ей в рот... Какого чёрта!
Вот сука! Палец закровил…
А взгляд, гляди, не изменился.
Он в тот же миг её купил.
И точно знал, что не ошибся.
«Как есть, Венерой сложена,
Возьму её в свои покои.
Она для страсти создана.
Всё ноет палец… Что ж такое…»
Он в эту ночь почти не спал.
Пять лет как вдов, увы – бездетен,
Но страсть неплохо утолял.
Как каждый, кто отнюдь не беден.
Вкушая спелый виноград,
И думы жаркие смакуя,
Он, в мыслях сняв её наряд,
Гадал о вкусе поцелуя.
Она вошла к нему с утра.
И в ожиданьи поклонилась.
Он показал вчерашний шрам,
И упрекнул за неучтивость.
Она молчала. Он смотрел.
Потом привлёк её к постели,
И стал нащупывать предел
В её Венерой данном теле.
Она лежала, не дыша,
Как умерла иль вдруг застыла.
Не знала ласк её душа.
И тело юное не ныло.
Когда б была она дурна,
Никто бы ей не соблазнился.
Но красота обречена.
Ну всё?.. Не всё… По-новой впился…
А он вкушал младую плоть,
Хваля себя за лучший выбор.
Какая шея, грудь, живот!..
Он был успешен, с кем бы ни был.
Но вдруг её забила дрожь.
Уста открылись с тихим стоном.
Он стал на прочих не похож…
И в первый раз горело лоно…
Текла испарина со лба,
И начал мир вокруг кружиться…
Она, несчастная раба,
Вдруг обрела себя царицей.
Он был немало удивлён,
Увидев эту перемену.
И сам, как раб, ей покорён.
И наслаждался этим пленом.
Она цвела в его руках,
Как дивный сад благоуханный.
В глазах безвыходность и мрак
Теплом сменились благодарным.
И сам не помня, как давно
Он не был с женщиной так счастлив,
Ей отдал вновь себя всего,
Нагого тела каждой частью.
Их плоть сжигалась тем огнём,
И вновь из пепла воскресала.
Он снова вылился дождём,
Она землёй его впитала.
Упало блюдо со стола,
И струйки виноградной крови
Текли по мраморным полам,
Стирая разницу сословий.
С тех пор он жил с ней как с женой,
Хоть и не смел, увы, жениться.
Лишь с ней он был самим собой,
И не боялся оступиться.
И миг внезапной тошноты
Воспринял, как подарок свыше.
Он ждал любовные плоды,
Всё слушал… и, казалось слышал.
Ужели двое?.. Ждать беды.
Не сможет, видно, разродиться…
Не шли на свет из темноты
Их в чрево запертые птицы.
А повитуха, спрятав взгляд,
Сказала: женщина иль дети.
О, как сейчас он был бы рад
Не жить совсем на этом свете!..
- Любимый, выбери детей,
Она чуть слышно попросила.
Я в царство мрачное теней,
Сойду одна, я так решила.
А наши дети пусть живут,
И в них любовь моя пребудет.
Я чувствую, за мной идут…
И липкий холод кровь мне студит.
Вот повитуха приговор
Рукою крепкой исполняет.
Оставят чада свой затвор,
Но мать навечно потеряют…
…………………………………
Потребно тело погребать,
А он рыдает безутешно,
И не желает принимать
Того, что стало неизбежным…
……………………………………
К её могиле вновь пришёл,
Под сень оливковых деревьев…
Сквозь мерное жужжанье пчёл
И гомон птиц в высоком небе,
Струилось нечто выше сил…
Сажая маленькие розы,
Он ей о детях говорил...
И вновь слеза текла без спроса…

На пальце чуть заметный шрам,
Печать их первого знакомства…
Он стал отцом двоим сынам…
Но проклинал своё отцовство…

Игрался ветер в волосах,
Как год назад рука любимой.
Нет проку в славе и деньгах...
И ненавистны оба сына…

Среди оставшихся туник,
Атласных лент и украшений,
Сидел он молча, как старик,
Став таковым в одно мгновенье.

Он без неё не мыслил жить.
И каждый раз, сквозь смех младенцев
Дрожала тоненькая нить,
Что пролегла от сердца к сердцу.
И было то в стократ больней,
Чем если б связь совсем исчезла.
Но постарался Гименей,
Соединив не только чресла.
Что делать, скорбь свела с ума.
Чтоб быть с женой, он вскрыл бы вены.
Но не успел. Она сама
К нему пришла из царства тлена.
Дрожала новая луна
В её прозрачном покрывале.
И тени длительного сна
Их друг от друга отделяли.
Зачем ты здесь? – спросил без слов, -
Я сам к тебе пришёл бы вскоре.
Ужель ты милостью богов
Пришла ко мне по доброй воле?
Она промолвила в ответ:
Как жаль, что я не Прозерпина...
Мне в царстве Орка места нет:
Тобой забыты оба сына.
Увы, скитаться я должна, -
За то, что встала между вами.
Но я хочу, чтоб ты узнал,
Что будет после с сыновьями.
Когда приблизишь свой конец,
Их умертвят, забрав из дома.
Свершит обряд жестокий жрец
Во имя страшного закона.
Взгляни в глаза своих детей,
Они – плоды любви бессмертной.
Останься ради сыновей.
Иначе всё, что было - тщетно.

Холодный пот стекал с чела,
И тело стало вдруг свинцовым.
Она… она давно ушла,
Взглянув печально и сурово.
Весь ужас слышанного вдруг
Огнём в крови его разлился.
И через это новый дух
На пепелище возродился.

В лице сынов любимый лик
Теперь являлся постоянно.
………………………………..
- А что же дальше, что, старик?
Восток алеет слишком рано…

В глаза, столь ясные ещё,
Светил с небес рассветный лучик:
Я воспитал их хорошо.
Но у неё бы вышло лучше…