Календарь поэзии. 6 октября

6 октября -день рождения Дм. Кленовского.

Дмитрий Иосифович Кленовский (наст. фам. Крачковский; 24 сентября (6 октября) 1893, Санкт-Петербург — 26 декабря 1976, Траунштайн, Германия) — русский поэт, журналист.

Дмитрий Крачковский родился в семье художника-пейзажиста, академика живописи Иосифа Крачковского и художницы Веры Беккер. Учился в Царскосельской гимназии (1904-1911), часто бывал с родителя­ми в Италии и Франции, в 1911-1913 по состо­янию здоровья находился в Швейцарии.
В 1913—1917 году Крачковский изучал юриспруденцию и филологию в Петербургском университете. В этот период он увлекался антропософией. Начал печататься в петербургских журналах с 1914 года, его первый сборник «Палитра» был издан в Петрограде, в конце 1916 году на книге был проставлен уже 1917 год), под его настоящей фамилией Крачковский. Подготовленный к печати второй сборник «Предгорье», близкий к поэтике акмеизма, не вышел из-за революции; датированная 1922 годом, рукопись сохранилась в архиве Глеба Струве и вышла в свет в составе "Полного собрания стихотворений" поэта в Москве в 2011 г.
Начиная с 1917 года и до своего отъезда в Харьков Крачковский работает в Москве совслужащим, в 1921-1922 журналистом, посещает литературные кружки, где знакомится с творчеством Андрея Белого и Максимилиана Волошина. С установлением советской власти Дмитрий Крачковский оставляет всякие попытки заявить о себе как поэте и в 1922 уезжает в Харьков, где работает переводчиком в Радиотелеграфном агентстве.
В 1942 году во время немецкой оккупации Украины он вместе с женой, немкой по происхождению, эмигрирует в Австрию, а затем в 1943 году в Германию. Начиная с 1947 года он вновь начинает публиковать стихи под псевдонимом Кленовский, в «Новом журнале», а с 1950 г. в журнале «Грани». В этот период он жил в Траунштейне, Бавария, и писал до самой смерти. Всего в Германии он издал 11 поэтических сборников (последний издан посмертно в 1977 г. радениями вдовы поэта М.Д.Крачковской и проф. Р.Ю.Герра). Кленовский-Крачковский находился в переписке с архиепископом Иоанном (Шаховским), которая была впоследствии опубликована отдельной книгой (Париж, 1981).
 «Последний царскосёл», по отзыву Нины Берберовой.
При жизни публиковался мало.
В 2004 г. в Харькове вышел сборник стихов Дмитрия Кленовскогог «Певучая ноша: Избранное». Дмитрий Кленовский почти двадцать лет прожил в Харькове, но об этом мало кто знал. Да и творчество самого поэта, оказавшегося в немецком городке Траунштейн, надолго оказалось изолированным от читателей на родине. По словам редакции издательства «отличительная черта его поэзии – филигранная точность языка».
 ЦАРСКОСЕЛЬСКАЯ ГИМНАЗИЯ
Есть зданья неказистые на вид,
Украшенные теми, кто в них жили.
Так было с этим.
Вот оно стоит
На перекрёстке скудости и пыли.
Какой-то тесный и неловкий вход
Да лестница взбегающая круто
И коридоров скучный разворот… —
Казёнщина без всякого уюта.
Но если приотворишь двери в класс —
Ты юношу увидишь на уроке,
Что на полях Краевича, таясь,
О конквистадорах рифмует строки.
А если ты заглянешь в кабинет,
Где бродит смерть внимательным дозором, —
Услышишь, как седеющий поэт
С античным разговаривает хором.
Обоих нет уже давно. Лежит
Один в гробу, другой без гроба, — в яме,
И вместе с ними, смятые, в грязи,
Страницы с их казнёнными стихами.
А здание? Стоит ещё оно,
Иль может быть уже с землёй сравнялось?
Чтоб от всего, чем в юности, давно.
Так сердце было до краёв полно,
И этой капли даже не осталось.
      Н.С.Гумилеву
Как валежник, сухие годы
Под ногою хрустят мертво,
Волчьей ягодою невзгоды
Обвивают истлевший ствол.
И сквозь голые сучья небо
Словно треснувшая слюда.
Все чужое: краюха хлеба,
Сеновал, скамья и вода.
Дай мне руку! Как никогда ты
Мне, учитель, нужен сейчас,
В час бессмысленнейшей расплаты,
В обнаженный, как череп, час.
1945

След жизни 
 
 
Люблю читать на первом снеге
Скупые заячьи следы. 
Смотри: здесь был он на ночлеге,
Тут уходил он от беды,
 
Там он сидел, прижавши уши,
Водя усами на ветру, 
А здесь неторопливо кушал
С березки сладкую кору.
 
И на душе тепло и славно,
И я, не отрывая глаз, 
Читаю этот своенравный,
Наивный заячий рассказ,
 
И думаю: быть может Кто-то
Моих неизгладимых лет 
С такой-же милою заботой
В моей душе читает след.
 
И всё, что мне цвело так дивно,
Так пело сердцу и уму, 
Такой-же повестью наивной
Наверно кажется Ему!
                                                              1945

  Сонет о меде


 

Засахаренным солнечным лучом
Сияет мед на блюдечке стеклянном.
Посланец неба! Гость благоуханный!
Что хочешь ты поведать нам? О чем?

 

Увы, мы никогда их не прочтем,
Те знаки формулы твоей нежданной,
Что в золотом ларце, от Бога данном,
У ангелов хранится под ключом.

 

Мы будем, волшебства не замечая,
Тебе всего лишь радоваться, к чаю
Меж  булочкой и маслом получив.

 

Ведь тайна тайн твоих неизреченна,
И может быть, от нас сокрытый, жив
На хрупком блюдце вздох самой вселенной.

                1954
Родине
   

О, только бы припомнить голос твой -
Тогда я вспомнил бы и этот город,
И реку (не она ль звалась Невой?),
И колоннаду грузного собора,
И тонкий шпиль в морозной вышине,
И сад в снегу, такой нелетний, голый...
О, если б голос твой припомнить мне,
Твой тихий голос, твой далекий голос!
Что это все мне без него? А он...
Он потонул, как все тогда тонули:
Без крика, без письма, без похорон,
В тифозной качке, в орудийном гуле,
С последней шлюпкой, на крутой волне
Отчалившей от ялтинского мола...
О, если б голос твой приснился мне,
Твой дорогой, твой потонувший голос!

                1955
***

Между нами - двери и засовы,
Но в моей скитальческой судьбе
Я служу тебе высоким словом.
На чужбине я служу - тебе.

 

Я сейчас не мил тебе, не нужен,
И пускай бездомные года
Все петлю затягивают туже -
Ты со мной везде и навсегда.


Душное минует лихолетье,
Милая протянется рука...
Я через моря, через столетья
Возвращусь к тебе издалека.


Не спрошу тебя и не отвечу,
Лишь прильну к любимому плечу
И за этот миг, за эту встречу,
Задыхаясь все тебе прощу.

                1952