Ничего личного

Ничего личного….
Он стоял  перед небольшим памятником, покрытым сажей. Глаза были влажными то ли от боли, то ли от ветра, игравшего седыми волосами, давно не стриженными волосами. Здесь, как всегда, было тихо.
- Видишь, Маричка, нашу последнюю квартиру обошло стороной. Сейчас это – единственное место, которое не разрушено. Нет больше нашего дома, где мы с тобой столько лет прожили, куда я спешил с работы, зная что увижу твои любящие  заботливые глаза. Дома, где родились и выросли наши сыновья. Дома, где тяжелых дней было прожито больше, чем радостных, но дни эти были прожитых вместе …
А потом ты ушла. Не предупредила, не подготовила, а ушла. Я учился без тебя жить, рядом были дети. Но они как и ты, они вылетели из родного гнезда… Как мне жить дальше?
Но молчала выгравированная на гранитной плите женщина. Ее глаза, казалось, были все также полны любви к этому немолодому седому ссутулившемуся мужчине. Она улыбалась ему оттуда, откуда возврата ни для кого не было.
А он стоял и смотрел на ее лицо. Вдруг ноги подкосились, мужчина почти рухнул на скамейку, стоящую рядом с могилой. И долго-долго, в который раз,  начал говорить ей о детях.
 О Павлике, ставшем хирургом, и давно уехавшем в Москву, где он женился, и отец уже ждал, когда появятся внуки. Викторе – талантливом программисте, уехавшем покорять Америку. И младшем Иванке, который так и не успел закончить школу.
Где они? Он не знал.
Отовсюду кричали, что банды бендеровцев, вместе с американцами, напали на русских на Донеччине, чтобы уничтожить здесь на Украине, Россию. 
Павлик в России пошел в армию, чтобы защитить свою родину. О Викторе давно ничего не было слышно, а Иванко давно уже отстаивал свою Украину: сначала в Киеве на Майдане, теперь где-то здесь на востоке. Неужели они воюют друг против друга? –сердце разрывалось.
У отца не было связи с сыновьями У него не было больше дома. Он ночевал в развалинах домов разрушенного города и ждал… Ждал сыновей и, каждый день приходил сюда, к своей Маричке.
Тишину холодного утра нарушил рев моторов. По проселочной дороги шла колонна военных машин без опознавательных знаков. Вдруг один из танков остановился. Из него выпрыгнул, судя по выправке,  военный без знаков отличия.
– Получи, бендеровец! Это тебе за мой родной дом! – раздалось несколько автоматных выстрелов.
– Да, оставь его, Пашка, он же старый. Давай в машину!
Улеглась пыль на дороге, а на своей земле, обхватив памятник руками,  лежал мужчина. Глаза его были открыты. Он так и не дождался...